“Звезде” — три  четверти  века

Трудами и тщанием библиографа Российской национальной библиотеки и сотрудника “Звезды” составлен указатель содержания литературного журнала за 75 лет. Насколько нам известно, это первый опыт такого рода, если не считать вышедшего в Ново­сибирске в 1967 году справочника по “Сибирским огням”, раскрывшего их содержание за 40 лет (1922—1962); конечно, мы не говорим сейчас о ряде превосходнейших указателей, посвященных доре­во­люционным русским журналам — “Современнику”, “Отечест­венным запискам” и другим. Значение этой тщательно выполненной работы трудно переоценить. Помимо чисто эвристических задач — поиска конкретных сведений об авторах и их публи­кациях, “затерянных на журнальном кладбище”, как говаривал замечательный библиограф начала XIX века В. Г. Анастасевич,— указатель преследует и другую важную цель. Прежде всего он поможет глубже и полнее осознать и исследовать тот знаменитый феномен русского литературного журнала, который, кажется, имеет мало аналогов в мире. “Звезда” в этом отношении представляет значительный интерес.

Перефразируя слова поэта, “журнал в России больше, чем журнал”. И часто это единственная трибуна и средство формирования хотя бы подобия общественного мнения — за неимением других возможностей, особенно в условиях полицейского государства. Журнал в такой ситуации становится центром, объединяющим различные интеллектуальные и художественные круги. Для нашей страны (такова уж традиция) характерна своего рода “журналоцентричность” — и не только чисто литературного процесса, но вообще умонастроений общества, делящегося чаще всего не по “партийным спискам”, а по склонности к чтению того или иного “толстого” литературного журнала.

Почти 900 номеров за 75 лет, более 16 тысяч публикаций произведений самых различных жанров (прозы, поэзии, эссеистики, публицистики, критики, библиографии и т. д.) — таков итог, требующий в дальнейшем тщательного изучения, анализа и осмысления. Пока же нам в качестве своего рода экспозиции остается представить основные вехи очень непростой, временами драматической истории литературного журнала, отразившие в известной мере историю страны за соответствующее время.

“Звезда” — один из старейших российских литературных журналов, сохранившихся с начала 20-х годов по настоящее время. Старше ее на два года только “Сибирские огни” и “Молодая гвардия”, основанные в 1922 году (последний, впрочем, выходил с большими перерывами). По продолжительности своего существования “Звезда” наряду с “Новым миром” (1925 г.), “Октябрем” (1924 г.) и названными выше уступает лишь знаменитому журнальному долгожителю России — “Вестнику Европы”, который выходил в общей сложности в течение 80 лет, с 1802 по 1918 год (с 1829 по 1864 г. — перерыв). Учтем также, что все же это были разные журналы.

“Звезда” стала первым “толстым” журналом пореволюционного Петрограда; ко времени ее основания ряд тонких ежемесячников, возникших в первые годы революции, — “Пламя”, “Грядущее” и др. — прекращает свое существование. Первоначальный подзаголовок “Звезды” — “Литературно-общественный и научно-популярный журнал”. До 1927 года выходило по 6 номеров в год, затем, исключая годы войны и первое послевоенное время, когда журнал также издавался один раз в два месяца, он становится ежемесячником.

Как и другие литературные журналы, “Звезда” создана по решению ЦК партии. Видимо, не очень доверяя Петрограду, который после перемещения в 1918 году столицы в Москву находился под постоянным подозрением, весной 1923 года в город был прислан заведующий Отделом печати Наркомата иностранных дел Иван Михайлович Майский, которому и было поручено “собирание здоровых литературных сил” вокруг журнала. Он блестяще справился с заданием, выпустив первый номер даже ранее намеченного срока — в декабре 1923 года, хотя на обложке указан 1924‑й. Редакция сразу же прокламировала свою ориентацию на читателя-интеллигента, пусть и выраженную в стилистике того времени. Первый номер открывался таким обращением к читателю: “Возобновляя вековую традицию толстых журналов в Петрограде после пятилетнего перерыва, вызванного эпохой революции и гражданской войны, “Звезда” ставит своей задачей воспитание новой, выдвинутой революцией рабоче-крестьянской интеллигенции. Редакция прекрасно сознает всю трудность осуществления этой задачи в сложной обстановке наших дней, — тем не менее она уверенно рассчитывает, что в тесном контакте ей удастся найти правильный путь к ее разрешению. Петроград. Ноябрь 1923 г.”. Такое соединение несопрягаемых вещей — “возобновление вековой традиции” и марксистское  “воспитание интеллигенции” — встретило раздраженную реплику журнала “Леф”.

Отпечаток эпохи лежит на первом номере журнала, в котором одновременно увидели свет произведения недавно вернувшегося из эмиграции “опомнившегося” Алексея Толстого и стихотворение уже эмигрировавшего (1922 г.) Владислава Ходасевича. Первые номера “Звезды”, в которых были напечатаны стихотворения Осипа Мандельштама и других “сомнительных” авторов, вызвали нападки со стороны правоверных журналов; в дальнейшем “рапповские” и “напостовские” журналы подвергнут “Звезду” самой разнузданной критике.

В начале 1924 года Майский был отозван на дипломатическую работу. Руководителем журнала становится видный литературный критик Георгий Горбачев, погибший в годы Большого террора. В первые два года значительное место в журнале занимал научно-популярный отдел — в ущерб литературной критике и библиографии, совершенно в нем незаметных, да и собственно “художественному” отделу: в некоторых номерах он составляет не более трети объема. В дальнейшем чисто литературные отделы займут в журнале доминирующее место, а научно-популярный уступит место общественно-политическому. В первые годы “Звезда” стояла, как правило, вне бурных литературных дискуссий, разгоревшихся в то время, придерживаясь спокойного тона. Это отмечено, между прочим, Евгением Шварцем: “Я помню, как „Звезда“ родилась высоко-высоко в Госиздате, в Доме книги. И с самого рождения была она строга и академична, что чувствовалось и в обложке, и в верстке” (Е. Шварц. Телефонная книжка. М.: Искусство, 1997. С. 161).

Главное внимание отводилось публикации первоклассной прозы, авторами которой были, в частности, писатели круга “Серапионовых братьев” (М. Зощенко, В. Каверин, Н. Никитин, Вс. Ива­нов). На страницах “Звезды” впервые увидели свет романы К. Федина (“Братья”, “Похищение Европы”, “Города и годы”), ряд  произведений  Юрия  Тынянова  (“Смерть  Вазир-Мухтара”  и др.), рассказы Б. Лавренева, в том числе и прославивший его “Сорок первый”. Редакция делает ставку на подлинных мастеров словесного искусства, в основном тех, кого в 20-е годы называли “писателями-попутчиками”. Среди них Юрий Тынянов, Борис Пильняк, Ольга Форш, Леонид Леонов, Вениамин Каверин; из поэтов — Осип Мандельштам, Николай Тихонов, Константин Вагинов, Николай Заболоцкий, Николай Клюев. Не замыкаясь в пределах одного города, “Звезда” прежде всего ориентируется на огромный творческий потенциал писателей Петрограда—Ленинграда. Здесь жили лучшие прозаики и поэты страны, многие из которых в конце 30‑х годов перебрались в Москву. “Звезда” предоставила страницы для публикации 3‑й книги романа М. Горького “Жизнь Клима Самгина”. Магистральная тема журнальной прозы — “интеллигенция и революция”.

В это время самое активное участие в формировании концепции журнала принимают крупнейшие литературоведы и писатели — представители так называемой “формальной школы” — Ю. Тынянов, В. Шкловский, Б. Эйхенбаум и др. Ситуация меняется в конце 20‑х годов, ближе к “году великого перелома”. “Звезда” становится объектом жесточайшей критики. В “Комсомольской правде” статья о “Братьях” Федина имела заголовок “Лицо классового врага”, а “Художник неизвестен” Каверина и “Сумасшедший корабль” О. Форш квалифицированы как “идеологическая диверсия”; сам же журнал целиком отнесен к “правопопутническому лагерю”. Однако его критический отдел становится рупором “напостовцев”, редактор журнала Горбачев обрушивается на “попутническую” литературу: “Эренбурги же, Серапионы, Пильняки и т. д. — это враги, хотя бы и легальные”. Но время “единомыслия” тогда еще не наступило: громя в отделе критики “попутчиков”, главный редактор тем не менее предоставляет в их распоряжение страницы журнала. За очень короткий срок “Звезда” стала центром литературной жизни Ленинграда. Однако, испытывая давление сверху, исходящее из идеологических кругов Ленинградского обкома, редакция вынуждена все большее место отводить писателям, принадлежавшим к ЛАППу (Ленинградской ассоциации пролетарских писателей), — М. Чумандрину, Мих. Карпову, А. Тверяку и др., — произведения которых в большинстве своем справедливо забыты. Пытаясь усилить проле­тарскую прослойку, редакция печатает в отделе поэзии в основном пролетарских поэтов “первого призыва” (И. Садофьева, М. Герасимова, В. Кириллова).

В этих драматических условиях “Звезда” тем не менее пытается сохранить свое лицо, оставаясь единственным прибежищем и опло­том большого отряда первоклассных художников слова. Один из авторов уже в 60‑е годы, в общем справедливо, хотя и с неким оттен­ком осуждения, говоря о “Звезде” начала 30‑х годов, отмечает “извест­ный консерватизм журнала в освоении новой, остро­современной тематики… «Звезда» всегда стояла несколько в стороне от того, что называли «магистральными темами эпохи»”. Однако редакция стремилась даже в тех условиях хоть как-то сохранить прежний высокий художественный и интеллектуальный уровень. В начав­шееся жестокое время она старалась предоставить страницы гонимым и преследуемым авторам (в частности, О. Мандельштаму). В 30‑е годы значительную роль в журнале играл Н. Тихонов, в редколлегию входили М. Слонимский, О. Форш, М. Зощенко и др. Критика постоянно отмечает “пренебрежение темой социалистического строительства”, “уход в историю”, “консерватизм журнала в освоении новой, остросовременной тематики” и т. п. В это время журнал действительно публикует много исто­рических романов — О. Форш, В. Шишкова, А. Чапыгина, Л. Раковского и др. Только в одном 1933 году читатель мог увидеть в отделе прозы “Возвращенную молодость” М. Зощенко, “Похищение Европы” К. Федина, романы О. Форш, рассказы Б. Лавренева. В отделе поэзии — циклы и отдельные стихотворения Бориса Корнилова, Николая Заболоцкого, Павла Антокольского, Елизаветы Полонской, Александра Гитовича, прекрасные переводы, чем всегда славилась ленинградская школа, и многое другое.

“Не созвучная со временем” позиция журнала привлекает внимание идеологических, а затем, по их указке, цензурных инстанций. Еще в 1926 году предложено было “укрепить коммунистами” редакционную коллегию “Звезды”, которая тем не менее печатает такую блестящую и неожиданную вещь, как “Охранная грамота” Бориса Пастернака. В 1932 году вызвал раздражение отдел критики и библиографии журнала, стоявший в стороне опять-таки “от задач соцстроительства — отсюда вывод: отдел критики должен быть расширен и укомплектован партийно выдержанными кадрами и коммунистами-практиками”.

Главлит СССР вообще не склонен был доверять ленинградской цензуре “политконтроль произведений крупных писателей” и приказал доставить в Москву рукописи К. Федина и О. Форш. Тогда же была задержана публикация в “Звезде” поэмы Н. Заболоцкого “Торжество земледелия”, “крайне путанного в идеологическом отношении произведения”, затем все же поэма появилась в журнале, хотя и с исправлениями. Цензура запретила публикацию стихотворений О. Мандельштама, которого редакция в отличие от других журналов продолжала печатать. Последней публикацией, которую увидел на страницах “Звезды” гонимый и затравленный поэт, был его замечательный очерк “Путешествие по Армении”.

“Звезда” слишком медленно “перестраивалась”, что вызывало постоянный огонь ортодоксальной критики. Большинство авторов, подвергшихся цензурным нападкам в первой половине 30‑х годов, во второй половине были физически уничтожены. В это “глухонемое время”, как назвала эти годы Ольга Берггольц, часто печатавшаяся в “Звезде” и также подвергаемая постоянным репрессиям цензуры (например, запрещена была публикация ее стихотворения “Родине” в 1940 г.), журнал, как и все прочие, вынужден был, конечно, предоставлять место для серых, невыразительных произведений, но зато написанных с “правильных” позиций, для статей, направленных против “врагов народа”, прославляющих Сталина, и т. п.

В последний предвоенный год журналу удается опубликовать ряд произведений И. Соколова-Микитова, М. Зощенко, Ю. Германа, стихи Е. Полонской, О. Берггольц и даже большой цикл стихотворений Анны Ахматовой, не публиковавшейся до этого длительное время. Возглавлял журнал того времени И. Груздев. Среди членов редколлегии были В. Каверин, М. Слонимский, Н. Тихонов.

В ужасающих условиях блокады Ленинграда журнал не перестает выходить, хотя редакция вынуждена иногда сдваивать номера, выпускаемые с опозданием. Главная тема диктовалась событиями войны и жизнью осажденного города. Особенно сильным был поэтический отдел, который и определял облик журнала. В нем печатались А. Ахматова, Вс. Рождественский, В. Шефнер и др. Большую ценность для историка представляет “Летопись Ленинграда”, публиковавшаяся во многих номерах.

Черный год в истории журнала — 1946-й, когда вышло печально известное августовское Постановление ЦК ВКП(б) о журналах “Звезда” и “Ленинград”, а также был опубликован доклад на эту тему главного партийного идеолога А. А. Жданова. Основными жертвами были выбраны М. Зощенко и А. Ахматова, осуждалось и общее направление “Звезды”: “уход в историю”, публикация “идеалис­тической повести” Л. Борисова “Волшебник из Гель-Гью” и ряд других “просчетов”.  В недрах Управления пропаганды и агитации ЦК в самый разгар войны, в 1943 году, готовилось уже постановление такого рода, но первоначально в качестве жертв были намечены И. Сельвинский и Б. Пастернак. Однако позднее они были отклонены, поскольку их творчество “недостаточно известно народу”. В том же году разгорелся скандал вокруг публикации в “Октябре” повести Зощенко “Перед восходом солнца”, так и не законченной в журнале; лишь в 1973 году редакция “Звезды”, пойдя на уловку, смогла опубликовать ее полностью под названием “Повесть о разуме” (сейчас подлинное название возвращено). Истинной причиной погрома, учиненного ленинградским журналам, была ожесточенная борьба в среде кремлевских идеологов — секретарей ЦК (Жданова, Маленкова, Щербакова, Кузнецова). Но и сам журнал, и его авторы выбраны были не случайно: нужно было дать “урок” творческой интеллигенции, почувствовавшей некоторое ослаб­ление идеологической узды в годы войны и в первый после­воен­ный год, который некоторые авторы считают “первой оттепелью”. Многие писатели разделяли иллюзию тех лет, надеясь на смягчение тоталитарного режима: “После войны все будет по-другому…”. Как предупреждал начальник Главлита своих подчиненных в конце июля 1946 года, “цензору было легко работать во время войны, у всех было повышенное чувство бдительности. После войны вожжи ослабили. Люди начали болтать. Поэтому должна быть особая настороженность цензуры…”.

Выход постановления означал, что власть не потерпит “идеологических шатаний”: был развязан террор в отношении литературы и искусства. 16 августа 1946 года состоялось общегородское собрание писателей под председательством Жданова, на котором многие из них выступили с покаянными речами. Не доверяя “ленин­градским товарищам”, ЦК в том же месяце определил в главные редакторы “Звезды” А. М. Еголина, ортодоксального литературоведа, занимавшего в то время пост заместителя начальника Управления пропаганды и агитации ЦК (он вместе с Г. Ф. Алек­сандровым, своим начальником, и готовил материалы к постановлению ЦК и докладу Жданова; в своем кругу недаром это управление называли “Александровским централом”). Примечательно, что до августа 1946 года журнал придерживался так называемого “коллегиального руководства”: главного редактора как такового не было, все номера подписаны редакционной коллегией, хотя,  конечно,  всег­да выделялся из ее среды писатель или критик, играв­ший ведущую роль. Еголин стал первым “обозначенным” главным редактором: устанавливалась “персональная ответственность” — по типу других литературных ежемесячников. Издание подготовленных текущих номеров “Звезды” было задержано: сдвоенный № 7/8, который должен был выйти в августе, подписан к печати только 17 октября, а к подписчикам попал лишь в ноябре 1946 года. Через год Еголина сменил критик В. П. Друзин, руководивший журналом десять лет. 14 августа 1947 года общее собрание писателей, посвященное годовщине со дня издания постановления ЦК, констатировало “полное благополучие” в Ленинградской писательской организации. Синдром 1946 года, а также “старый спор” столиц между собою и готовившееся “Ленинградское дело” поставили журнал в ужасающие цензурные условия: буквально каждая страница просматривалась “на просвет” в “компетентных” инстанциях. Как и другие журналы, в годы “борьбы с космополитизмом”, да и позднее, “проштрафившаяся” “Звезда”, находившаяся под особым надзором партийных и цензурных орга­нов, потеряла свой прежний облик. Единственными сколько-нибудь примечательными произведениями, опубликованными в ней в это время, были повести и рассказы В. Пановой, Ю. Германа и некоторых других авторов. Публикация повести Германа “Подполковник медицинской службы” была оборвана в 1949 году на середине в связи с “нежелательной национальностью” одного из героев — хирурга Левина. В. Кочетов, ставший главой Ленинградской писательской организации, использует свое право для публикации в журнале романов “Журбины”, “Секретарь обкома” и других подобных произведений.

В 1957 году главным редактором стал прозаик Г. Холопов, возглавлявший редакцию более трех десятилетий. На страницах журнала появляются новые имена — в основном поэты, ставшие впоследствии крупными мастерами, — В. Соснора, А. Кушнер; печатаются воспоминания Л. Борисова, иронические повести В. Шефнера, социальная фантастика братьев Стругацких, киноповести и пьесы А. Володина. Из более поздних публикаций следует отметить полузапрещенного Андрея Платонова, романы и рассказы Федора Абрамова. Главная заслуга “Звезды” в годы оттепели и застоя — ориентация на молодую ленинградскую литературу, поэзию в особенности. Редакция охотно публикует молодых поэтов и прозаиков, поддерживает готовую угаснуть “петербургскую линию” в лите­ратуре. Постоянные мелочные придирки, запреты, изъятия — непре­менный аккомпанемент журнальной работы в этот период. Отметим одну особенность журнала: он в это время стоит в стороне от журнальной баталии, разгоревшейся между, условно говоря, “западниками” и “неопочвенниками”, между “Новым миром” и “Октябрем”, “Нашим современником” и “Молодой гвардией”. Не очень-то ему это и дозволялось, а кроме того, “Звезда” всегда считала главной своей задачей сохранение культурных сил города (да и не только его одного) и предоставление им трибуны для публикаций. “По независящим обстоятельствам”, как любили говаривать в старину, подразумевая цензурные препятствия, журналу не всегда удавалось это сделать, но такая тенденция все-таки просматривается весьма отчетливо. Большое место отводит журнал публикации забытых текстов и историко-литературных материалов. С 1980 года время от времени выходят “персональные” номера журналов, вызывающие всеобщий интерес и поднимающие престиж журнала, — “блоков­ский”, “цветаевский”, “довлатовский”, “зощенковский”, “солженицынский”, — или тематические, посвященные, в частности, “литературе русского зарубежья”, оттепели 60‑х годов и  т. д.

В годы объявленной перестройки и гласности “Звезда” в силу постепенного ослабления цензуры меняет, естественно, свою направ­ленность. С 1989 по 1992 год редакцию возглавлял Г. Ф. Николаев. Из “органа Ленинградского отделения ССП” “Звезда” превращается в “ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический независимый журнал”, во главе которого с 1992 года и по настоящее время стоят соредакторы Андрей Арьев и Яков Гордин. В отличие от большинства толстых журналов “Звезда” не поддалась сразу же начавшемуся угару републикаций, занимавших основную площадь “Нового мира”, “Октября”, “Знамени” и других ежемесячников. Редакция обдуманно выбирала тексты запрещенных или печатавшихся за рубежом произведений, те преимущественно, которые связаны с Петербургом. Так, например, с 1988 года стали печататься мемуары Ирины Одоевцевой “На берегах Невы”, большое место в журнале заняли рассказы талант­ливейшего Сергея Довлатова и чуть позже стихи и проза Иосифа Бродского. Этим же объясняется выбор фрагментов из “Дневника” Корнея Чуковского. Не случайна в “Звезде” публикация романов Александра Солженицына из цикла “Красное колесо” — “Март Семнадцатого” и “Апрель Семнадцатого”, действие которых также в основном происходит в Петрограде. Как и прежде, доминирующее место в журнале занимают произведения современных прозаиков, поэтов, публицистов и критиков, так или иначе связанных с Петербургом.

В настоящее время “Звезда” сохраняет свое значение ведущего литературного ежемесячника Петербурга и репутацию одного из лучших журналов России.

А. В. Блюм