ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

ВЛАДИМИР КРЮКОВ 

ЧТЕНИЕ

Я снова открою страницу.

И там, где я бросил читать,

Вечерняя дымка струится

И в ссоре герои опять.

Прохладно. И солнце за тучей.

И тягостно так на душе —

Героев нелепейший случай

Разводит навечно уже.

Всё так. Навсегда. Без обмана.

Моя неуместна мольба.

И знает создатель романа

Опасное слово «судьба».

А что же потом с ними сталось?

О, боже мой, что за дела —

Пришла неожиданно старость,

И смерть их с собой увела.

Как грустно и как безотрадно.

Но так и бывает, поверь.

И чаще нерадостна правда,

И жизнь — это сумма потерь.

...........................

Такие печальные книги

Учили внимательно жить.

И счастия краткие миги

Угадывать и сторожить.

Финский залив

                                Моим детям — Ольге и Глебу

Дело в том, что, когда, оставив машину,

Хвойным мелким  прошли перелеском,

Нам открылось и сердце растормошило

Море с его независимым  плеском.

Здесь вошли в воду большие камни,

Часть осталась на полосе прибоя.   

Так валуны и волны веками

В дружбе и споре между собою.

Это дюны? Давай назовем это «дюны».

Как спокойны они и как величавы,

И бессмертны, и, видимо, вечно юны.

Ах, какие банальности, боже правый.

Ну и пусть я пока побуду акыном,

Если слова нет точнее и ближе,

Если рядом дочь моя с моим сыном,

Я их вместе едва ли еще увижу.

Потому что уже схожу с круга, 

Потому что взрослые мои дети   

Далеко живут сейчас  друг от друга…

Ну а впрочем, чего не бывает на свете.

И бежала собака краем залива,

Одурев от радости и свободы.

И, как та собака, я был счастливым…

Невозвратные  прокатили  годы.

Но и даже сейчас, навострив ухо, 

В шуме крон своего сибирского бора

Различу известным цветным слухом

Плеск, сияние. Синюю даль простора.

Василий Верещагин. «Апофеоз войны»

На красивые жесты скупа,

Победила реальная проза

Верещагинские черепа

Пресловутого апофеоза.

Мы-то знаем — сводили с ума

Посильнее картинного ада:

Смертным холодом — Колыма,

Повседневностью смерти — блокада.

Донесла кинохроника нам —

Черно-белая зримо и грубо —

И спаленный напалмом Вьетнам,

И Освенцима страшные трубы.

Обезумевший мир. Беспредел.           

Воздадим же спокойной отваге — 

Той, с которой оттуда глядел             

На грядущее зло Верещагин.