НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ

КАЛЛЕ КАСПЕР

* * *

Да, я люблю, но не людей, чьи речи

Медово изливаются при встрече,

Хоть завистью отравлены, — а ту

Красавицу, настолько ледяную,

Что льду с ней зябко, — и ко льду ревную:

Ведь если и любить, то красоту.

ИЗ «ПЕСЕН ДОН ЖУАНА»

Туфельки в портфеле

Сотню дней таскал —

Безо всякой цели,

Схиму ли искал?

Иногда в случайном

Баре, приоткрыв

Свой портфель, я тайно

Их ласкал извив.

Представлял, как — или

Мне тебя не знать? —

На моей могиле

Будешь в них плясать.

ЭЧМИАДЗИН

«Эчмиадзин, Эчмиадзин!» —

Не ласточек ли зов?

«Здесь не целуются! — один

Храним завет отцов.

Здесь Рипсимэ и Гаяне

Наказывают тех

Любовников, по чьей вине

Девицы впали в грех. 

И Шогакат, лелея месть,                         

Выходит наконец

Из храма: когти — точно жесть,

А сердце — как свинец.

Ах, не целуй меня, норманн,

Веселый викинг, здесь —

Умчи меня из строгих стран

В твою родную весь!»

* * *

По нраву мне зеленые обои,

Да и ковер коричневый мне люб.

Лениво, как античные герои,

Лежу в кровати, а верней — как труп.

Разглядываю зеркало: завеса

Его проём дублирует дверной…

Себе напоминаю Ахиллеса,

И это беспокоит  разум мой.

ОТВЕТ

Высокомерье, утверждаю, — благо:

К нему не смеет наглость сделать шага.

Терпимость же изгадилась до сроку —

И тупо улыбается пороку.

ЧУЖАК

В чужом рожденный времени и крае,

Всей чужести еще не сознавая,

Кричал, дитя, под черным потолком…

С судьбой не спорил, с пыткой был знаком.

Рожденный в языке чужом и речи,

В чужой мечте и горести, далече

Я попытался в сказки ускользнуть —

Но удалось меня поймать, вернуть.

Надвинув шляпу на глаза, о счастье

Давно забыв, бреду один в ненастье.

На море шторм — и бьет мне в зубы он

Умело  и цинично. Жизнь не сон.

БОЛОТО

Шел мирно — и в лицо мне плюнул кто-то.

Я знал, конечно, что наш мир — болото,

Но мнил пройти по шаткому настилу —

И это оказалось не под силу.

Теперь в грязи тону, позеленев,

С лягушками деля свой жалкий гнев.

* * *

Крючок с блесною я закинул в воду —

И тотчас же клюет… «Тяни! Тяни!»

Но на крючке — записочка: «Заткни

Пасть! Подыхай! Ты чужд людскому роду!»

Нет, я старался жить как все, как надо

И не искал особенную роль,

Но я не ведал пошлости пароль —

И не был принят я в людское стадо.

* * *

Сон затопил — громадный, как цунами, —

Укрыл меня волною орхидей,

Похоронил меня на дне морей

И веки мне засы`пал лепестками.

Ко мне немые рыбы подплывали,

Глазели на меня, изумлены;

И черепахи, странны, но умны,

Моей тоски все зоны прозревали.

Потом волна в залив ретировалась,

На отмели оставив слизь медуз.

И вот брожу вдоль моря, данник уз:

Стать земноводным! Сущая ведь малость!

ОТЕЦ

На паруснике якобы огромном

Под небом, ослепительным и темным,

Плывем. И голоса я услыхал.

«Впредь будь настороже!» — отец сказал.

И предо мной загробным шагом мерным

Прошли все предки, в мире эфемерном

Давно годам ведущие свой счет.

Отец: «Нет, наше днище не течет!»  

ВЕНДЕТТА

Предательский гарпун вонзился в спину,

Как будто я и вправду старый кит.

Теперь плыву я медленно, подбит —

Рубашка вся в крови, я скоро сгину.

Найти бы, ах, спокойную лагуну

Для гибели мне мстительной — и в ней

Вобрать весь воздух,

Выдохнуть сильней,

Дав мощь всепланетарному тайфуну.

* * *

Отчаянья перчатку ночь надела,

Под сердцем тверди нет, как нет предела,

Ты впился в материнские сосцы…

Страшатся смерти трусы, не борцы!

Разбей скорее зеркало, не бойся,

Пройди сквозь щель, скажи: «Сезам, закройся!»

            Перевод с эстонского Алексея Пурина