СТО
ЛЕТ ТОМУ НАЗАД
АНДРЕЙ СМИРНОВ
Тамбовское восстание.
1920—1921
Интервью и
историческая справка Кирилла Александрова
12 марта исполняется 80 лет режиссеру, сценаристу и драматургу
Андрею Смирнову, чьи фильмы навсегда вошли в золотой фонд отечественного кинематографа.
Редакция журнала «Звезда» сердечно поздравляет признанного мастера с юбилеем
и предлагает вниманию наших читателей интервью, приуроченное к 100-летию
трагического Тамбовского восстания 1920—1921 годов, которое Андрей Смирнов
дал петербургскому историку Кириллу Александрову.
Кирилл
Александров: Уважаемый Андрей Сергеевич,
позвольте начать нашу беседу с выражения вам сердечной признательности за ваше
удивительное и многогранное творчество во всех его свершениях и достижениях.
«Белорусскому вокзалу» исполнилось пятьдесят лет — и картина остается
до сих пор живой, человеческой и востребованной. Ваша уникальная режиссура
и сыгранные вами роли, особенно инженера Александра Бобынина из солженицынского
«Круга», несут на себе очевидный отпечаток не только ваших талантов, но и вашей
гражданской позиции. «Жила-была одна баба» — пронзительная драма о Тамбовском
восстании, о русской крестьянской жизни, о женственном образе и печальной
судьбе России в целом. «Француз» — о свободе, личном достоинстве
и любви, которые позволяют выжить и в конечном счете стать выше ненависти
к режиму, чья бесчеловечность для вас очевидна, ибо большую часть жизни вы
прожили в СССР. Когда вы сами для себя поняли, что вы убежденный враг советской
власти?..
Андрей Смирнов:
Еще в институте. Во ВГИКе на рубеже 1950—1960-х годов учились — на
два-три курса старше — Андрей Тарковский, Александр Митта, Геннадий
Шпаликов, Отар Иоселиани, Лариса Шепитько… И уровень соперничества был очень
высоким. Это дало очень много, мне в частности. В Париже, где еще до учебы
во ВГИКе мы побывали по обмену с группой однокашников по нашей французской
школе, нам показывали в музеях работы Матисса, Пикассо, и я серьезно
говорил, что это распад буржуазного искусства, а у нас вот есть «Три богатыря»
Васнецова. И вот во ВГИКе стало понятно, что я, грубо говоря, очень темный.
К великому счастью, историю изобразительного искусства нам преподавал совершенно
замечательный педагог Николай Николаевич Третьяков, он преподавал нам настоящую
теорию изобразительного искусства, раскрывал суть модернизма во всех его видах,
включая кубистов, футуристов и бог знает кого. И тут, с хрущевского
разгрома выставки художников в Манеже, стала заканчиваться «оттепель». Но ВГИК
очень сильно влиял на культурный уровень, и я вышел из стен института
совсем другим человеком по сравнению с тем, каким поступал. Я не просто
читал. У меня проснулся какой-то жуткий интерес к истории революции. Я не
просто прочел «Вехи» 1909 года, но умудрился у книжного спекулянта купить
саму книгу, что было опасно для того времени, но все обошлось. «Вехи» стали для
меня одним из главных сочинений, а настольной книгой служили «Истоки и смысл
русского коммунизма» Николая Бердяева, он превратился для меня в кумира.
Вот такой случай. Году в 1972-м…
Я зашел в выходной день к отцу[1],
и у него сидел приятель, заместитель министра морского флота, они играли
в шахматы и слегка выпивали. И мне налили — за компанию.
И вот отцовский приятель, относившийся ко мне хорошо, спрашивает: «Андрюша,
ну ты же вот вроде неглупый парень. Ну что бьешься лбом о стену?.. Ты не понимаешь,
что это на тысячу лет?» Я в ответ: «Один уже собирался тысячу лет рейха
устроить, но хватило двенадцати. Ну, у этих побольше, но конец будет тот же».
Отец говорит: «Сережа, брось с ним разговаривать, он же больной у нас».
Добавляю: «Вы что, не понимаете, что это же все лопнет?» — в чем
был абсолютно уверен. Они: «Как лопнет?! С чего?!» Я говорю: «Да с того,
что заложена внутри главная неверная мысль. Как писал про социалистов Спенсер еще
в середине XIX века, они хотят получить золотое поведение из свинцовых
инстинктов». Они сказали: «Кончай болтать» — на том разговор и закончился.
Но мое личное отношение к большевистской
власти сложилось не только под влиянием «веховцев» и Бердяева. Заглянув в историю
революции и Гражданской войны, я начал представлять себе, что случилось на этой земле, какой ужас пережили поколения
наших родителей. Если брать период 1917—1922 годы — беспросветный
кошмар, — то выжить в тех обстоятельствах становилось немыслимой
удачей и счастьем, а следующие десятилетия?.. Ведь вся эта катастрофа
остается нераскрытой, подлинный смысл ее до сознания нации не доведен. Вот «История
России» под редакцией профессора Андрея Зубова — ведь это первая учебная
книга за сто лет, в которой рассказывается правда о Гражданской войне,
коллективизации, терроре и так далее, о чем в каждой школе должны
рассказывать, но ведь этого же нет. А в конце существования СССР цензура
стала ослабевать, я забеспокоился и помню, как в декабре
1987 года среди ночи вскочил, чтобы записать где-то: «Кино о Тамбовском
восстании». Утром встал и сел думать: а как?.. Материал замечательный,
буквально огнедышащий, тем более страна — крестьянская. К 1917 году
почти семьдесят восемь процентов населения России составляли крестьяне. Но как же
мне, городскому человеку, месяца в деревне не прожившему, не считая посылок
на уборку картошки и заготовку силоса, снять такую картину?.. И фильм
«Жила-была одна баба» вышел в 2011 году, почти четверть века прошла, пока
писал сценарий и потом снимал.
К. А.: История
России, от Октябрьского переворота и до смерти Сталина, — сплошная
демографическая катастрофа. Совокупное число погибших от войн, голода, террора,
коллективизации и прочих социальных катаклизмов за тридцать пять лет —
более пятидесяти миллионов человек, и еще навсегда мы потеряли примерно
полтора миллиона эмигрантов, включавших цвет нации. Человеческих и исторических
трагедий хватало. Почему же в центре вашего внимания оказалось именно Тамбовское
восстание 1920—1921 годов? Когда вы впервые услышали о нем?
А. С.: Может быть,
впервые из «Архипелага…» Александра Солженицына. Мы с ним виделись один раз,
на похоронах писателя Бориса Можаева, с которым дружили. В середине
1960-х он возил Солженицына на Тамбовщину собирать материалы о восстании, и они
нашли сестру Петра Токмакова, командовавшего второй армией Тамбовского края. Считалось,
что он исчез.
К. А.: Историк-краевед
Владимир Самошкин, основываясь на документах Российского государственного военного
архива, установил, что Токмаков погиб сто лет назад, в бою 28 февраля
1921 года под селом Богословка Кирсановского уезда Тамбовской губернии.
А. С.: Я этого,
к сожалению, не знал. И вот замысел фильма… Конечно, в первую очередь
меня поражал размах, масштаб трагедии. Это ведь одно из самых грандиозных антибольшевистских
восстаний, значительнее, чем Ижевско-Воткинское, сопоставимое с Ишимским в Сибири.
У Александра Антонова оказалось более пятидесяти тысяч бойцов, в определенные
повстанческие районы большевики — до назначения командующим войсками
Михаила Тухачевского — просто боялись заходить. Потом… я же почти
всю Тамбовскую губернию объездил, где-то частично ее прошел, от Борисоглебска насквозь
на север, до Моршанска. В селе Кипец под Инжавино был. Там в 1921 году
газы применяли, но, по-моему, никто не пострадал, крестьяне вовремя в лес ушли.
А вот богатое село Пахотный Угол — в армии Антонова сформировали
целый Пахотно-Угловский полк, — в том селе люди погибли от химического
оружия красных.
К. А.: Александр
Антонов и Петр Токмаков — личности?
А. С.: Безусловно,
конечно! Токмаков, судя по всему, еще и талантливый партизанский командир-военачальник,
у него несколько удачных операций.
К. А.: Тамбовское,
Ишимское и другие крестьянские восстания дали десятки тысяч бойцов, которых
в 1919 году не хватало белой армии. С вашей точки зрения, почему
не сомкнулись две «волны» российского антибольшевистского сопротивления, условно
говоря, «офицерская» и «кулацкая», чего так боялись большевики?..
А. С.: В учебнике
истории под редакцией Зубова, в конце первого тома, где анализируются причины
поражения сил сопротивления в Гражданской войне, все достаточно внятно сказано.
Средний обыватель старался остаться в стороне и жертвовать собой в борьбе
за Россию не захотел.
К. А.: В первой
части картины «Жила-была одна баба» вы показали предреволюционную русскую деревню
достаточно откровенно, без лубочных приукрашиваний, можно сказать, так, как ее показал
Иван Бунин. И судьбу России в конце 1910-х годов во многом определила
позиция крестьянства. С вашей точки зрения, в чем заключались главные
беды русской деревни? Чего ей не хватало? Помещичьей земли?
А. С.: Отвечать
на этот вопрос надо по-бунински. Слух у Бунина был поразительным. У него
совсем не чеховское ухо… Он поразительно не выносил фальшивой ноты. Читаешь «Деревню» —
она в 1909 году написана, — ведь невозможно усомниться
ни в одной детали, ни в одном эпизоде! Конечно, во многом я шел вслед
за ним и читал еще много мемуарной литературы, включая воспоминания современников
и очевидцев крестьянской жизни. Разброд в деревне и плоды революции
1905 года, особенно вот это сельское хулиганство, они же очевидны. Идеи сословного
примирения не было, взаимная ненависть только росла. Потом, вы знаете, мне иногда
кажется, что главная духовная скрепа нашей нации — это зависть, которая
пронизывает всю российскую социальную толщу сверху до низу. Так было в 1912 году,
и так сегодня. Вот посмотрите, на рубеже 1980—1990-х годов фермерское движение
возникло, а во что превратилось?.. Как ему обрезали крылья?.. Как его душат
до сих пор, как фермеров ненавидят на местах, хотя… что-то все-таки удивительным
образом растет до сих пор.
К. А.: Чего еще
мы не знаем о Тамбовском восстании?
А. С.: На уровне
массового сознания — мы ничего о нем не знаем. Может быть, еще
не все документы опять доступны, наша архивная политика меняется, но вот этот толстый
том материалов, изданный покойными историками-крестьяноведами Виктором Даниловым
и Теодором Шаниным, позволяет составить вполне исчерпывающее представление.
Их только нужно читать и рассказывать о них буквально в каждой сельской
школе.
К. А.: Как вы
считаете, с какой целью на Тамбовщине большевиками применялось химическое оружие?
Ведь к лету 1921 года фактически антоновцы уже потерпели поражение. Какой
был смысл?
А. С.: Устрашение,
ясное дело.
К. А.: Вы много
ездили по Тамбовщине, когда работали над фильмом. Местные жители сегодня о восстании
помнят?
А. С.: Ничего не помнят. Бабка, которой в конце
1990-х было восемьдесят лет, не помнит ничего по одной простой причине. Во времена
Тухачевского, скажем так, антоновцам сроки давали небольшие, три-пять лет. При подавлении
восстания расстреливали. Вот в одном тамбовском селе — там сейчас
новая церковь — в один день в три приема расстреляли восемьдесят
заложников. А кто они? Мужики средних возрастов либо в Красной армии,
либо у Антонова, а это старики, бабы и подростки. Учительница местная
показывает мне школьный музей, в сарае, аккуратный, все как положено. От восстания
там две фотографии: на одной — председатель сельсовета, убитый антоновцами,
на другой — чекист, участвовавший в подавлении восстания, а потом
расстрелянный в 1937 году. Я с изумлением говорю: «Послушайте,
сейчас уже времена другие! У вас восемьдесят человек тут погибли! Вот их фотографии
должны здесь висеть! Вот только потом имеет смысл фотографии сельсоветчика и чекиста
размещать». Она мне в ответ: «Нас так учили». Я ей говорю: «Так пора переучиться!»
Ни-че-го. Так вот, после посадок 1920-х годов наступила вторая волна террора,
уже в 1930-е годы. В 1937 году бывших антоновцев снова стали брать
и уже не просто сажали по новой за старое, а расстреливали. Поэтому два
поколения родителей молчали, боялись открывать рот, потому что детям любые рассказы
могли выйти боком. В результате не могут вспомнить — власть более
шестидесяти лет отшибала память.
Но все же, слава богу, есть памятник тамбовскому мужику в Тамбове
и камень-обелиск в селе Нижний Шибряй, где летом 1922 года в перестрелке
с чекистами погибли братья Александр и Дмитрий Антоновы. Хоть как-то память
увековечена.
К. А.: Сталин
умер? Или не умер?..
А. С.: Конечно,
нет. И он и Ленин живы. А как же?.. Мы вернулись туда же, в «совок».
Более того, такого всевластия так называемых спецслужб, пожалуй, не было.
К. А.: Что нужно
сделать обществу, чтобы освободиться от советской власти, которой вроде бы тридцать
лет как нет, но порой кажется, что она живее всех живых?
А. С.: Вы знаете, я думаю, что пройдут еще как минимум
лет сто или сто пятьдесят, пока очередные российские поколения дозреют до этой необходимости.
Ведь это же не одномоментный процесс… Ведь просто необходимо, чтобы вся нация, ну
хотя бы школьники и студенты, прошли определенный курс образования. Нужна максимальная
открытость и доступность всех исторических документов, особенно органов госбезопасности,
необходима их публикация. Об Ульянове-Ленине, Джугашвили-Сталине необходимо рассказать
правду — и так, чтобы ее услышали, чтобы ребята в сельской
школе ее усвоили! Только тогда можно будет надеяться, понимаете? К сожалению,
гражданин в России — это редкость, и подавляющее большинство
российского населения, почти поголовно, гражданственности всячески избегает, чуждается
ее, старается даже близко к этой теме и проблеме не подходить, их не касаться.
Думаю, что мои и ваши далекие потомки, может быть, справятся с этим.
К. А.: Будем надеяться.
Благодарю вас, уважаемый Андрей Сергеевич, желаю долголетия, творческого вдохновения
в работе над очередным — ни в коем случае не последним —
сценарием. И ждем следующую вашу замечательную картину.
А. С.: Большое
спасибо.
Историческая справка
В период с 19 августа 1920 года по июль
1921 года в европейской части РСФСР шла региональная крестьянская война
против диктатуры Российской Коммунистической партии (большевиков) и ее социально-экономической
политики, охватившая в первую очередь Тамбовский, Кирсановский, Борисоглебский,
Моршанский и Козловский уезды Тамбовской губернии, отдельные волости в уездах
соседних Саратовской и Воронежской губерний. В совокупности общее число
активных партизан на протяжении двенадцати неполных месяцев оценивается исследователями
в пределах 40—50 тыс. человек (с учетом потерь, пополнений, дезертиров
и прочих категорий).
Главной причиной народного восстания послужил долго назревавший протест
сельского населения против фиктивной роли Советов, контролировавшихся ленинцами,
и дискриминационной системы выборов в РСФСР, мобилизационных кампаний
в РККА, бесчисленных преступлений бойцов продовольственных отрядов, грабивших
села и деревни, насаждения совхозов и других нерентабельных форм коллективного
землепользования, а также против непомерной хлебной разверстки в 11,5 млн
пудов, наложенной в 1920 году на Тамбовскую губернию, юго-восточную часть
которой поразила сильная жара. При этом для Тамбовского, Кирсановского и Борисоглебского
уездов, наиболее пострадавших от засухи, доля обязательных поставок составила
46 % от общего объема губернской хлебосдачи, в то время как для девяти
других уездов — 54 %. Стихийному восстанию предшествовала нелегальная
работа в губернии по созданию конспиративных ячеек и сплочению единомышленников
со стороны участников эсеровского подполья, но было бы преувеличением считать, что
партия социалистов-революционеров играла руководящую роль в подготовке и организации
массового антибольшевистского выступления.
19 августа 1920 года
в селе Туголуково Борисоглебского уезда около 50 дезертиров, скрывавшихся от
мобилизации, напали на продотряд. Одновременно началось импровизированное объединение
других вооруженных групп в более крупные формирования партизанского типа, опиравшиеся
на поддержку большей части сельского населения. 21 августа под селом Каменка
Тамбовского уезда крестьяне при поддержке молодых уклонистов (до 150 человек)
разбили крупный отряд по борьбе с дезертирством, подкрепленный продотрядчиками.
На сходе в Каменке эсер Г. Н. Плужников — участник первой
русской революции и политзаключенный царского времени — объявил
о восстании против коммунистов и продразверстки. В окрестные села
и деревни отправились гонцы с извещениями о начале вооруженной борьбы
с ленинцами и советским активом. Первым военным руководителем каменских
повстанцев стал бывший офицер (военспец) А. В. Богуславский (Чекалов).
24 августа разраставшееся
движение фактически возглавил эсер и бывший начальник Кирсановской уездной
милиции А. С. Антонов, перешедший на нелегальное положение в 1918 году
и снискавший широкую известность как защитник крестьянских интересов. Он прибыл
в район Каменки из кирсановских лесов с конной дружиной в 500 бойцов,
хорошо знал театр военных действий, владел накопленными на протяжении предыдущих
лет запасами оружия и боеприпасов, а также располагал в густонаселенной
губернии широкой сетью преданных информаторов. 30 августа каменцев поддержали
крестьяне соседних волостей Борисоглебского и Кирсановского уездов, несколько
дней спустя в районе села Хитрово Тамбовского уезда активизировалась повстанческая
группа бывшего вахмистра И. С. Матюхина — и с сентября
антибольшевистское сопротивление на Тамбовщине (с сельским населением более
чем 3,3 млн человек) стало приобретать партизанский характер.
Попытки местных властей во главе
с секретарем губкома РКП(б) Н. Я. Райвидом, председателем губисполкома
А. Г. Шлихтером и председателем ГубЧК Ф. К. Трасковичем
подавить восстание результата не дали, несмотря на объявленные с конца августа
карательные меры (конфискация имущества, сожжение домов, взятие и расстрел
заложников, этапирование мужчин и женщин в лагеря принудительных работ
с передачей малолетних членов семей в детские дома). 10 сентября
губернский штаб командующего войсками возглавил Ю. Ю. Аплок — начальник
внутренних войск Орловского военного округа). 18 сентября в Кирсановском
уезде его подчиненные первым сожгли село Золотовка, чьи жители накануне обстреляли
разъезд, убив двух красноармейцев. По сообщениям современников, в Тамбовском
уезде большевики снесли артиллерией села Коптево, Хитрово и Верхне-Спасское.
Однако боевые действия, несмотря на перемены в командовании войсками
(В. И. Благонадеждин, К. В. Редзько, О. А. Скудре
и др.), абсолютное техническое превосходство большевиков, шли с переменным
успехом. Повстанцы удачно маневрировали, совершали стремительные рейды, иногда по
60—100 верст в сутки, и постепенно наращивали силы. Советская сторона
несла ощутимые потери. Так, например, до конца года только убитыми аппарат ГубЧК
потерял до 40 % личного состава, а губернская парторганизация —
до 800 коммунистов. Рассеивание крестьянских отрядов в ходе прямых боестолкновений
не вело к ликвидации восстания, о чем неоднократно сообщалось в оптимистических
приказах и донесениях, так как антоновцы быстро собирались в других местах,
уничтожали продотряды и органы управления в сельской местности. Кратковременно
им удавалось занимать разные пункты (железнодорожные станции Инжавино, Иноковка
и др.). При необходимости отдельные группы уходили на территории Воронежской
и Саратовской губерний и вскоре возвращались обратно. В определенной
степени под влиянием событий на Тамбовщине в начале ноября на юге Воронежской
губернии началась повстанческая борьба под руководством бывшего краскома И. С. Колесникова
(в 1921-м — командующий 3-й повстанческой армией, примерно
3—3,5 тыс. бойцов).
14 ноября на совещании полевых командиров, состоявшемся в селе
Моисеево-Алабушка Борисоглебского уезда, было принято решение об объединении разрозненных
отрядов в Партизанскую армию Тамбовского края (ПАТК) во главе с Главным
оперативным штабом (ГОШ). В его состав вошли А. С. Антонов (начальник),
бывший военспец А. В. Богуславский, младшие обер-офицеры И. А. Губарев
и П. М. Токмаков, а также Митрофанович. Штаб воссоздал губернский
Союз трудового крестьянства (СТК), чью эсеровскую структуру ранее разгромили тамбовские
чекисты. Новыми руководителями Союза стали П. М. Токмаков, И. Е. Ишин
и Г. Н. Плужников. Благодаря их деятельности к середине зимы
на местах возникло до 300 комитетов СТК, обеспечивавших прочный тыл антоновцам,
которые не без успеха занимались организацией альтернативных органов крестьянской
власти и самоуправления, имевших живую связь с сельским населением в отличие
от фиктивных Советов.
В конце 1920 года охваченная восстанием территория выросла
в 15 раз и увеличилась до 20 тыс. квадратных километров. И хотя
большевики сохраняли контроль над большей частью других уездов, губком не мог гарантировать
локализацию протестного движения, а в ряде районов советская власть буквально
прекратила существование. Например, по данным органов ЧК, в Борисоглебском
уезде, где повстанцы удерживали 27 волостей из 33, А. С. Антонову симпатизировали
80 % населения. Общие силы ПАТК оценивались коммунистами в 13 крупных
отрядов (до 5 тыс. бойцов, в том числе 2 тыс. конников), имевших
сверх комплекта 5—8 тыс. человек в резерве в качестве пополнения,
вооруженных преимущественно трофейным оружием. Против них сражались части и подразделения
под общим руководством командующего войсками Орловского военного округа О. А. Скудре
(почти 10 тыс. штыков и сабель, 16 орудий, 114 пулеметов), удерживавшие
лишь 17 отдельных пунктов в зоне общего восстания. При этом, по признанию
командующего, большинство красноармейцев были «деморализованы и разложились
до отказа». Руководители губернского штаба войск, ГубЧК и других военизированных
структур приняли решение «оккупировать территорию Тамбовского, Кирсановского и Борисоглебского
уездов путем наводнения и планового распределения вооруженной силы, предписав
местным органам, по мере оккупации, удесятерить усилия по восстановлению советской
власти на местах». Таким образом, речь шла об усилении средств борьбы и об
ужесточении карательной политики в краткосрочной перспективе.
Большевики вели себя на Тамбовщине как завоеватели, и жертвами
их террора в первую очередь становилось гражданское население. Так, например,
22 декабря латышские стрелки под командованием П. А. Альтова в селах
Никольское и Коптево Тамбовского уезда сожгли 230 домов и расстреляли
150 крестьян. В свою очередь, антоновцы относились к противнику разборчиво:
истреблению — зачастую жестокому и мучительному — подлежали
идейные коммунисты и политработники, лица комсостава (выборочно), советские
активисты-ревкомовцы, чекисты и военнослужащие-интернационалисты (латыши, китайцы
и др.: «за вмешательство во внутренние дела России»). В то же время деревенских
сельсоветчиков и беспартийных пленных повстанцы нередко отпускали или зазывали
в свои ряды. Освобожденным из плена выдавались спецсправки («отпуска»). «Расстреливая
и разрубая на куски одних, великодушно распуская на все четыре стороны других,
противник вносит больше вреда в наши ряды, чем десятки пулеметов в его
руках», — писал 31 декабря О. А. Скудре в приказе.
6 января 1921 года в командование карателями вступил
бывший поручик (военспец) А. В. Павлов, добившийся перелома в затянувшейся
борьбе. Он создал на мятежной территории 4 боевых участка (Кирсановский, Южный,
Жердевский и Борисоглебский) и начал сосредоточение войск, выделенных
руководителями РВСР. Вместе с тем антоновцы (всего в тот момент до
10 тыс. бойцов, не считая разрозненных групп) реорганизовывали собственные
силы. В середине месяца произошло разделение ПАТК на два оперативных объединения
с частями усиления: 1-ю армию (10 номерных полков; исполняющий должность командующего
Д. М. Егорчев) и 2-ю армию (четыре номерных полка; командующие: П. М. Токмаков,
после его гибели 28 февраля 1921 года — Митрофанович и А. Антонов).
ГОШ во главе с Антоновым фактически служил штабом 2-й армии. 3-я (колесниковская)
армия действовала в Воронежской губернии: в конце зимы ее бойцы пополнили
ряды антоновцев, а И. С. Колесников 28 февраля был избран командующим
1-й армией.
В полках ПАТК, сражавшихся под красными знаменами с эсеровским
лозунгом «В борьбе обретешь ты право свое», были введены знаки различия для
начальствующих лиц. Руководители ГОШ пытались придерживаться определенных дисциплинарных
норм. «Временный устав наказаний, подсудных армейским судам» ПАТК состоял из 37
параграфов-статей, предусматривавших выговор, наказание плетьми (8—50: максимум
за грубое обращение с пленными, самовольные расправы) и расстрел (за 16
составов преступления, включая шпионаж, большевистскую агитацию, укрывательство
коммунистов, разбой, бандитизм, самогоноварение с продажей и др.).
Пропагандистские заявления антоновцев, регулярно обращавшихся с воззваниями
к красноармейцам и рабочим, выглядели просто, но доходчиво и оказывали
на противника определенное моральное воздействие. Иногда в листовках встречались
антисемитские инвективы. Одним из составителей популярных прокламаций, в том
числе в стихотворной форме, стал Д. С. Антонов (псевдоним Молодой
Лев) — младший брат А. С. Антонова. Главные лозунги ПАТК звучали
так: «Смерть коммунистам!», «Да здравствует трудовое крестьянство»!». Губком СТК
ставил своими целями «свержение власти коммунистов-большевиков, доведших страну
до нищеты, гибели и позора», «равенство всех граждан без разделения на классы»
(в одном из вариантов — «исключая дом Романовых»). После свержения
диктатуры РКП(б) предполагалось формирование временной власти «на выборных началах»,
но без большевиков, а после хозяйственно-восстановительного периода —
созыв Учредительного собрания. Отдельные представители СТК заявляли о необходимости
«прекращения Гражданской войны» в России, а также считали важным «раскрепощение
людей и лошадей во имя равенства, братства и свободы».
Зимой 1921 года на Тамбовщине
шли постоянные боестолкновения, перераставшие в ожесточенные бои как за отдельные
населенные пункты, так и за господство вдоль линий коммуникаций, причем атакующая
инициатива зачастую принадлежала повстанческим командирам, однажды попытавшимся
даже захватить Борисоглебск. Против антоновцев использовались артиллерия, бронепоезда
и другая техника, но накал противостояния не снижался. «В Тамбовской губернии
не бандитизм, а крестьянское восстание, захватившее широкие слои крестьянства», —
признал 11 февраля А. В. Павлов в докладе главкому Вооруженных
сил РСФСР, бывшему полковнику-генштабисту (военспецу) С. С. Каменеву.
В первой половине февраля партизанские операции на Тамбовщине,
вызывавшие особую тревогу В. И. Ленина, достигли максимального напряжения.
Повстанцы активизировались в Козловском, Моршанском и Усманском уездах,
совершали рейды на территорию Пензенской, Саратовской и Воронежской губерний.
Ликвидации крестьянского движения мешали слабые результаты советской агитации среди
населения, моральная неустойчивость многих красноармейцев, не горевших желанием
сражаться с хлеборобами, — только за зиму 1921 года из губернских
войск дезертировали 8362 человека.
Под влиянием постоянных донесений о сельских волнениях по всей
стране и брожении в частях РККА В. И. Ленин склонился к целесообразности
отмены продразверстки и замены ее фиксированным продналогом. В результате
начавшегося пересмотра политики военного коммунизма последовали вышестоящие распоряжения
о прекращении взысканий хлебных заданий по продразверстке в мятежной губернии,
чему способствовали кадровые перестановки в руководстве губкома, губисполкома
и ГубЧК, а также решения X съезда партии. Одновременно руководители РКП(б)
создали Полномочную комиссию ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской
губернии, и по предложению В. И. Ленина ее возглавил бывший подпоручик-дезертир
В. А. Антонов-Овсеенко, имевший опыт подавления антибольшевистских восстаний.
К 1 марта против антоновцев (17,6 тыс. бойцов при 5 орудиях и 25
пулеметах) были сосредоточены значительные силы под командованием А. В. Павлова,
насчитывавшие 40,5 тыс. штыков и сабель, 463 пулемета, 63 орудия; их поддерживали
8 самолетов, 4 бронепоезда, 7 бронелетучек и 6 броневиков. Количество
боеучастков увеличилось с четырех до восьми за счет создания новых с центрами
на станции Мучкап (Борисоглебский уезд), в Моршанске, на станции Ртищево Саратовской
губернии и в Пензе.
Ожесточенные боевые действия продолжались, особенно дерзко действовали
части 1-й армии И. С. Колесникова. Так, например, в тяжелом
шестичасовом бою 5 марта против колесниковцев под станцией Жердевка 2-й эскадрон
Г. К. Жукова из состава 1-го полка 14-й отдельной кавалерийской бригады
потерял 63 человека убитыми и ранеными, а сам будущий маршал едва избежал
гибели. Однако отказ от жестокой и бессмысленной продразверстки, потери в командном
составе повстанческих формирований, неравенство сил и ужесточение террора неизбежно
отражались на моральном состоянии и мотивации рядовых партизан, сыграв главную
роль в постепенном угасании вооруженной борьбы. А. С. Антонов узнал
об отмене продразверстки в селе Горелое Тамбовского уезда, когда хлеборобы
радовались собственной победе. «Да, мужики победили. Хотя и временно, конечно.
А вот нам, отцы-командиры, теперь крышка», — сказал он ближайшим
соратникам.
После тяжелых поражений, понесенных двумя повстанческими армиями
22 марта в боях у села Талицкий Чамлык Усманского уезда и в 40
километрах северо-восточнее Тамбова, инициатива полностью перешла в руки В. А. Антонова-Овсеенко
и А. В. Павлова. Члены комиссии ВЦИК объявили явку с повинной,
и в период с 21 марта по 12 апреля сдались около
7 тыс. человек, в основном мобилизованных и безоружных людей.
28 апреля в бою у слободы Криничной Острогожского уезда Воронежской
губернии погиб И. С. Колесников, чья армия переживала распад и дезорганизацию.
Новый командарм Е. Варрава не обладал необходимыми качествами для руководства
и позднее, сложив оружие, сдался властям. Тем не менее к маю, несмотря
на разрозненное состояние войск,
на Тамбовщине, по советским оценкам, находилось порядка 20—21 тыс. повстанцев
(13 уцелевших полков из состава двух армий, Козловская бригада В. В. Никитина-Королева,
два отдельных полка и другие мелкие формирования вплоть до небольших групп).
Численность полков постоянного состава колебалась в пределах 300—700 человек.
6 мая в исполнение персональной ленинской рекомендации в командование
войсками по подавлению мятежа в Тамбовской губернии вступил бывший обер-офицер
(военспец) М. Н. Тухачевский. С его именем связаны последние операции
против повстанцев, ликвидация восстания и восстановление местных органов советской
власти. Отныне меры борьбы с антоновцами предусматривали не только взятие заложников
с заключением на двухнедельный срок в концлагерь, но и последующую
высылку на Север на принудительные работы. Проведение карательных мер в жизнь
возлагалось на особые участковые политкомиссии. В Тамбове, Борисоглебске, Кирсанове,
Козлове, Инжавино и в других местах были открыты концлагеря, способные
принять до 15 тыс. человек. Общая численность советских войск и обслуживающего
персонала к концу мая превысила 120 тыс. человек; их поддерживали 9 артиллерийских
бригад, 4 бронепоезда, 6 бронелетучек, 5 автобронеотрядов и 2 авиаотряда.
2 июня в бою у деревни Бакуры Сердобского уезда Саратовской
губернии три полка под командованием А. С. Антонова потерпели жестокое
поражение, потеряв до 500 человек убитыми и ранеными, после чего 2-я армия
прекратила организованное существование. Вскоре сам Антонов в одном из боестолкновений
получил ранение в голову. Преследование и поиски антоновцев, неоднократно
уходивших от противника и наносивших ему ощутимые потери, продолжались еще
более месяца, но в целом близкий исход кровавого противостояния не вызывал
сомнений. В последующие недели в числе других военных и политических
руководителей партизан погибли А. В. Богуславский и И. А. Губарев,
попавшие в засаду в районе Туголуково, и Г. Н. Плужников,
убитый вместе с сыном при задержании в районе Каменки.
Попутное ужесточение карательных
мер объяснялось скорее уже не целесообразностью, а местью побежденным и их
потенциальным сторонникам. В соответствии с приказом № 171 комиссии
ВЦИК, опубликованным 11 июня за подписями В. А. Антонова-Овсеенко,
М. Н. Тухачевского, председателя губисполкома А. С. Лаврова
и секретаря губкома РКП(б) Б. А. Васильева, подлежали расстрелу без
суда: заложники, взятые в селах, где скрывалось оружие, неизвестные граждане,
отказывавшиеся назвать свое имя, старшие работники в семьях, укрывавшие повстанцев
или их имущество, а также хранившие оружие. Дома повстанцев подлежали уничтожению,
арестам подверглись 1895 семей антоновцев. Во исполнение приказа в Туголуково
были расстреляны 5 заложников, в деревне Остроуховка Тамбовского уезда —
10, в деревне Андриановке Борисоглебского уезда — 16, в соседней
Кулябовке — 23 и т. д. Общее количество расстрелянных заложников
исчислялось сотнями.
12 июня М. Н. Тухачевский, чтобы обеспечить сдачу партизан,
скрывавшихся по берегам реки Вороны, издал приказ № 0116, распорядившись
«леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами», «чтобы облако удушливых
газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось».
В результате предполагаемые места скопления партизан неоднократно обстреливались
газохимическими снарядами, но стрельба, которая велась с нарушением правил
и инструкций, не давала особого эффекта.
25 июня Антонов свел остатки
разбитых формирований в единую ПАТК. Его ближайшим соратником на последнем
этапе борьбы стал И. М. Кузнецов, бывший командир 10-го Волчье-Карачанского
полка, но новая армия существовала лишь формально. Общая численность вооруженных
партизан к концу месяца колебалась в пределах 2,5 тыс. человек. В течение
следующих трех-четырех недель они были рассеяны и уничтожены. В последней
декаде июля с ликвидацией кавалерийским соединением Г. И. Котовского
крупного отряда И. С. Матюхина и восстановлением на селе органов
советской власти подавление Тамбовского восстания в целом завершилось, хотя
мелкие группы повстанцев сопротивлялись и уничтожались до глубокой осени. По
оценке М. Н. Тухачевского, за период с 28 мая по 26 июля
в Тамбовской губернии удалось обезвредить 16 369 мятежников (в том
числе убиты 4515 человек, пленены 985, захвачены в облавах 572 с оружием
и 4713 без оружия, явились с повинной 1244 с оружием и 4005
без оружия, явились в обмен на арестованные семьи 16 с оружием и 319
без оружия). Изъяты 3 орудия, 34 пулемета, 2221 винтовка и 285 револьверов;
еще как минимум 4 тыс. винтовок находились в розыске.
В дальнейшем чекисты упорно искали скрывавшихся А. С. и Д. С. Антоновых,
И. М. Кузнецова, а также члена губкома СТК С. А. Шамова —
эсера и нелегального сотрудника (агента-осведомителя «Шевцова») Охранного
отделения в 1909—1917 годах. Братья Антоновы погибли вечером 24 июня
1922 года в ходе ожесточенной перестрелки с членами оперативной группы
Тамбовского губотдела ГПУ в селе Нижний Шибряй Борисоглебского уезда. И. М. Кузнецов,
по одной из версий, сумел уйти в Польшу и присоединился к «Народному
союзу защиты родины и свободы» Б. В. Савинкова. С. А. Шамов
был арестован зимой 1922 года в Воронежской губернии и позже осужден
к расстрелу с заменой высшей меры социальной защиты десятью годами лишения
свободы.
Проблема людских потерь противоборствующих сторон на Тамбовщине в 1920—1921 годах
до сих пор требует дальнейшего изучения. По официальным данным, войска РККА потеряли
10 238 человек (в том числе 6096 бойцов и командиров — убитыми,
умершими от ран, пропавшими без вести навсегда). Однако настоящая цифра не включает
потери других советских военизированных формирований, организаций и служб
(органы ВЧК, продотряды, вооруженный партийно-советский актив и т. д.), поэтому
может быть несколько увеличена. Потери партизан только погибшими оцениваются не
менее чем 12—15 тыс. человек. Вопрос о потерях крестьянского населения
Тамбовской губернии остается открытым, но общее количество репрессированных в той
или иной форме составляло как минимум несколько десятков тысяч человек.
Литература
Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919—1921 гг.
«Антоновщина». Документы и материалы / Сост. В. Данилов и др. Тамбов,
1994.
Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил.
Статистическое исследование / Под общ. ред. к. воен. н., проф. АВН ген.-полк.
Г. Ф. Кривошеева. М., 2001.
Самошкин В. В. Антоновское
восстание. М., 2005.
1. Сергей
Сергеевич Смирнов (1915—1976) — писатель, фронтовик, общественный деятель.
