ЭССЕИСТИКА И КРИТИКА

Евгений Сошкин

Опера глазами Наташи Ростовой
и императора Августа

К выявлению литературных источников
толстовского остранения

 

Концепция остранения как универсального приема искусства, впервые выдвинутая Шкловским в статье «Искусство как прием» (1917), не только опиралась по преимуществу на примеры из творчества Льва Толстого[1], но и, судя по всему, во многом сформировалась благодаря этим выразительным примерам. Литературную генеалогию специфического толстовского остранения постарался реконструировать Карло Гинзбург в статье 1998 года, возведя ее к сочинениям Марка Аврелия и ряда французских писателей — Монтеня, Лабрюйера, Вольтера.[2] В «Формах времени и хронотопа в романе» (1975) Бахтин описал, по сути дела, тот же толстовский прием, обозначив его как форму непонимания и соотнеся с прецедентными приемами у того же Вольтера, а также Свифта, Монтескье и Стендаля.[3]

В используемых Шкловским примерах из Толстого уничижительное по своей риторической задаче остранение непонимающим взглядом аутсайдера направлено против различных человеческих институтов и ритуалов. К наиболее знаменитым из числа таких примеров относятся повесть «Холстомер», эпизоды суда и богослужения в «Воскресении» и, конечно, зрелище оперы в восприятии Наташи Ростовой во втором томе «Войны и мира». Приведу, вслед за Шкловским, описание первых двух действий оперы:

 

На сцене были ровные доски по середине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что-то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.

Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться. <...>

Во втором акте были картины, изображающие монументы, и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что-то в роде кинжалов; потом прибежали еще какие-то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что-то металлическое, и все стали на колени и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.[4]

 

Эти описания, несомненно, принадлежат к вышеупомянутой литературной традиции, идущей по крайней мере от Марка Аврелия и получившей в особенности усердную разработку у писателей XVIII века.[5] Свежий, не замутненный привычкой взгляд Наташи на условность оперного представления имеет некоторое — впрочем, весьма отдаленное — сходство с суждениями Простодушного о французских и греческих пьесах.[6] Непосредственный же импульс к появлению этого сравнительно раннего образчика толстовского развернутого остранения с высокой вероятностью исходил от совсем свежего сочинения — «Бесед об архитектуре» прославленного историка и реставратора Эжена Виолле-ле-Дюка, первый том которых увидел свет в том же 1863 году, в котором началась работа над «Войной и миром». Правда, умозрительным субъектом непонимания в «Беседах об архитектуре» — почти в самом их начале — выступает еще более древний римский император, чем Марк Аврелий:

 

…Si Auguste visitait Paris, il admirerait fort, certainement, notre police, l’ordre qui rѐgne à toute heure du jour et de la nuit dans cette ville populeuse, les rouages compliqués mais invisibles de notre voirie municipale; mais s’il allait à l’Opéra, il nous prendrait pour un people de marionettes, et se demanderait comment des gens, ayant toutes leurs aises chez eux, peuvent se decider, sans y être contraints, à venir s’empiler pendant quatre heures dans une petite baroque de bois et de carton mal doré, pour entendre cent ou deux cents instrumentistes et chanteurs faisant un tapage infernal, et voir des danseuses tourner sur un espace de quelques mѐtres carrés au milieu de toiles peintes; il se demanderait comment on a pu se decider à éclairer ces choses et ces gens de bas en haut, à leur mettre un soleil factice sous leurs pieds, contrairement à l’usage immemorial de la nature.[7]

 

В русском издании:

 

…Если бы Август посетил Париж, он, конечно, сильно подивился бы нашей полиции, порядку, царящему в любой час дня и ночи в этом густо населенном городе, сложной, но невидимой сети нашего городского управления. Но если бы он пошел в Оперу, он счел бы нас за народ марионеток и стал бы спрашивать себя: как могут люди, имеющие дома все удобства, решиться, без чьего-либо принуждения, забиться на целых четыре часа в плохо позолоченный маленький балаган из дерева и картона, чтобы слушать сотню или две музыкантов и певцов, производящих адский шум, и любоваться танцовщицами, вертящимися на площади в несколько квадратных метров, посреди раскрашенных холстов? Он спросил бы себя также, как могли решиться осветить всех этих людей и все эти предметы снизу, поместив поддельное солнце у их ног, наперекор извечному закону природы?[8]

 

Посыл здесь принципиально иной, чем у Толстого: остраняющее описание оперы понадобилось Виолле-ле-Дюку для того чтобы продемонстрировать отсутствие прямой зависимости между уровнем цивилизованности нации и уровнем ее искусства. Тем не менее сходство между текстами французского и русского авторов разительно. Оно не ограничивается самой коллизией (опера глазами непонимающего зрителя), но и охватывает целый ряд деталей, преподносимых как заведомо нелепые: ср. балаган из дерева и картона (Виолле-ле-Дюк) и ровные доски и зеленый картон (Толстой), поддельное солнце (Виолле-ле-Дюк) и дыру в полотне, изображающую луну (Толстой), раскрашенные холсты (Виолле-ле-Дюк) и крашеные картины (Толстой); ср. также нагнетение уничижительных характеристик, подчеркивающих механистичность, суетливость и карикатурность происходящего по обе стороны рампы, у обоих авторов.

По-видимому, характеристика оперы как плохо позолоченного маленького балагана из дерева и картона, данная Виолле-ле-Дюком, позднее была универсализирована Толстым, перенесшим ее в четвертом томе «Войны и мира» на французский лагерь для военнопленных и, далее, вообще на людские учреждения, посягающие на естественную свободу личности:

 

…Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И всё это мое, и всё это во мне, и всё это я!» думал Пьер. «И всё это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.[9]

 

 


1. См.: Шкловский В. О теории прозы. М., 1929. С. 14—17.

2. См.: Гинзбург К. Остранение: Предыстория одного литературного приема / Пер. С. Козлова // Новое литературное обозрение. № 80. 2006.

3. См.: Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 313—314.

4. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. В 90 т. Т. 10. М., 1938. С. 326; 329. Ср. раннюю редакцию: «Она отвернулась на сцену. Там с двух сторон из-за зеленых картонов вышла с левой — женщина с короткой юбкой, а справа — мужчина, и стали друг против друга и стали что-то петь — не слышно было что. Один из них, ровно подымая и опуская руку, — это был старичок в желтых в обтяжку панталонах. „Долго он это будет“, — подумала Наташа…»; «Во втором акте были всё картоны, изображающие какие-то монументы, и дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры ламп подняли и стали играть в басу трубы и контрабасы, и в черных мантиях стали ходить люди, и пришло много справа и слева, и стали опять махать руками, а в руках у них было что-то вроде кинжалов [под предлогом пения], потом прибежали еще какие-то и стали тащить ее прочь, но не утащили сразу, а она долго с ними пела, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили 3 раза в кастрюльку, и все очень этого испугались и стали на колени и опять пели очень хорошую молитву» (Литературное наследство. Т. 94. Первая завершенная редакция романа «Война и мир» / Подг. к печати и вступ. ст. Э. Е. Зайденшнур. М., 1983. С. 750; 752. Квадратные скобки источника) .

5. Подробней об этой традиции см.: Сошкин Е. Приемы остранения: Опыт унификации // Новое литературное обозрение. № 114. 2012; Сошкин Е. Великий писатель воды русской: Искусство быть наивным как прием у Толстого // Лев Толстой в Иерусалиме: Материалы междунар. науч. конф. «Лев Толстой: После юбилея» / Сост. Е. Толстой. Предисл. В. Паперного. М., 2013. См. также специальную компаративную работу: Венцлова Т. К вопросу о текстовой омонимии: «Путешествие в страну гуингнгнмов» и Холстомер // Он же. Собеседники на пиру: Статьи о русской литературе. Vilnius, 1997.

6. На противоположном полюсе непонимания театральной условности оказывается коллизия вмешательства наивного зрителя в сценическое действие. Так, например, первобытный герой повести А. Беляева «Белый дикарь» (1926) нападает на исполнителя роли Отелло во время сцены удушения. Такие нападения, но только с расистской мотивировкой, с давних пор случались в США, о чем писал еще Стендаль: Стендаль. Расин и Шекспир // Он же. Собрание сочинений. В 12 т. Т. 7. М., 1978. С. 224.

7. Viollet-le-Duc [E. E.]. Entretiens sur l’architecture. T. 1. Paris, 1863. P. 15.

8. Виолле-ле-Дюк [Э. Э.]. Беседы об архитектуре. Т. 1 / Пер. с фр. А. А. Сапожниковой под ред. А. Г. Габричевского. М., 1937. С. 13.

9. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. В 90 т. Т. 12. М., 1940. С. 106.

Анастасия Скорикова

Цикл стихотворений (№ 6)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Павел Суслов

Деревянная ворона. Роман (№ 9—10)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Владимир Дроздов

Цикл стихотворений (№ 3),

книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России