ФИЛОСОФСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

Наталья Бонецкая

Заметки об Интернете

1

Философ «серебряного века» Николай Бердяев прославился своим учением о свободном творческом человеке. Он был убежден, что человек призван быть сотворцом Бога — участвовать в продолжающемся творении Богом мира. Своим творчеством, утверждал Бердяев, человек разрушает внешний материальный мир объектов, где над человеком властвуют законы необходимости, и создает взамен новый — духовный мир, где человек свободен, ибо этот мир — уже его собственное творение. Человек мало-помалу переместится в этот новый мир, старый же «угаснет», писал Бердяев, исчезнет, как исчезает мир сновидений при утреннем пробуждении человека. Это великое событие — изменение как человека, так и мира — Бердяев называл духовной или персоналистической революцией, а свое учение — антроподицеей^[1] или откровением о человеке. Данное воззрение, по которому человека ждет бессмертие, исчезнут материя и законы природы, а по воле людей станут совершаться всевозможные чудеса, может показаться романтической мечтой или пустой фантазией. Однако, когда вникаешь в бесконечные бердяевские рассуждения о новом созданном человеком мире, на ум все время приходит властно ворвавшийся в нашу жизнь Интернет. Простое ли это СМИ? Вряд ли. Кажется, это вообще не «средство», то есть орудие достижения более важных целей: слишком грандиозен проект Сети, слишком большую роль Сеть стала играть для миллионов людей. Даже телевизор, где изображение организовано по принципу обратной перспективы, некоторые искусствоведы уподобляют иконе — предмету сакральному, делая при этом далеко идущие выводы о значении телевидения для современного человека. Интернет тем более загадочная реальность, требующая философского осмысления. Данная попытка такого осмысления оправдана только тем, что принадлежит историку русской философии, — меня подвигли на нее «пророчества» русских философов. В остальном автор настоящих заметок — не слишком продвинутый пользователь Сети и недавний компьютерный чайник. Я ценю Интернет, но с опаской пускаюсь в сетевые странствия, ограничиваясь целями и интересами, сформировавшимися у меня в досетевой период. Но, может быть, именно такая, несколько отстраненная позиция и дает возможность увидеть существо Сети? Главное же — в моих размышлениях меня поддерживают философские мечты о новом, чудесном, при этом созданном человеком мире Бердяева, Дмитрия Мережковского, Льва Шестова…

Виртуальная реальность Интернета — это особый мир, для многих уже заместивший мир действительный. Там живут и даже умирают, общаются и влюбляются, путешествуют и покупают, работают, учатся, лечатся, даже пускаются в невероятные приключения и авантюры, воюют и т. д., и т. д. «...где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» — так учил Христос. У многих и «сердца» и «сокровища» переместились в Интернет. И встают вопросы: что же это за мир? насколько и в каком смысле он реален? как он соотнесен с миром действительным — Божьим, природным, человеческим? и как соотнесены я и мой интернетный двойник?.. Создание философии Интернета ныне является насущной задачей.

Интернет — это бесконечный дифференцированный мир со своими пространством и временем. Да, структурно — это сеть: паутина, образуемая нитями-связями между реальными субъектами. Они, вполне конкретные люди, выходят в Сеть не столько как уникальные личности, не в качестве я, сколько с предложением некоей ценности — текста, изображения и т. п. — или с запросом на нее. Участники Сети обмениваются в широком значении словами, смыслами, если угодно — идеями. Но Сеть похожа не на платоновский мир неподвижных идей, а скорее напоминает «полифонический» диалогизированный мир по М. Бахтину, обретший гигантские масштабы.^[2] Мир этот — воистину живое, непрерывно пульсирующее существо; позднее мы станем говорить о его личностном или квазиличностном качестве: и впрямь — в центре паутины должен находиться управляющий ею паук. Сетевая реальность имеет дискретный характер, и ее мельчайшей «частицей», «атомом» информации, единицей сетевого бытия в конечном счете, как и в компьютерных программах, является файл, который можно всегда сохранить на жестком диске компьютера. Файл — будь то текст, изображение, звук либо движущаяся картинка — это всегда оцифрованный смысл, действительно — идея, культурная ценность. Конкретное содержание, заключенное в файле, при этом роли не играет. Пуская файл содержит информацию о горе Эльбрус — предмете природы, а не культуры: будучи названной по имени, описанной, сфотографированной, а тем более попавшей в Сеть и достигшей пользователя, эта гора делается ценностью культуры. Сеть — это принципиально очеловеченный мир, тот подвижный мир культуры, который меняется при всяком действии юзера в нем. Вот я произношу свое «слово» в Сети — посылаю по E-mail свою статью в редакцию журнала: худо-бедно ли, я развиваю культуру. Совершаю финансовую операцию — покупаю лекарство в Интернет-аптеке: и тут задействовано множество служб и ведомств — медицина, фармацевтика, банки и т. д., которые, пусть на клеточно-микроскопическом уровне, все вздрогнут, отозвавшись на факт моей покупки, всё это вещи очевидные.

2

Уже в компьютерном способе хранения информации присутствует принцип бесконечности. «Пространственная» бесконечность компьютерного мира — это дурная бесконечность (Гегель) ряда натуральных чисел. Ее простейший образец — папка с файлами, каждый из которых также может быть папкой и т. д. Так разверзается «пространственная» бездна, чье «вертикальное» измерение организуется бесконечной последовательностью папок-матрешек, вложенных друг в друга. А бездонная глубина сетевой страницы образуется множеством ссылок: каждый сайт-ссылка в свою очередь может содержать в себе ссылки. Всякий пользователь Сети знает, в какие лабиринты заводит блуждание по ссылкам. Интернетное пространство в целом, порожденное счетным множеством сайтов, в пределе есть не что иное, как совокупный общечеловеческий ум (в терминах Канта), трансцендентальный разум. Гениальный замысел архитекторов Интернета в том, чтобы — опять-таки в пределе — охватить Сетью всю человеческую культуру, историю, технику, современную жизнь (каждый файл «останавливает мгновенье» жизни, претворяя его в ценность). Мир ли это духа, о котором грезил Бердяев? Во всяком случае это мир очеловеченный — созданный человеческим творчеством.

Интернет-время — это явление, не поддающееся формализации. От хребта линейного времени, отсчитываемого кремлевскими часами или Большим Беном также и в мире Сети, ответвляются — уже в содержании сайтов — во всех направлениях времена исторические, космические, культурологические; дления биографий миллионов и миллиардов интернет-персон, развитие и гибель цивилизаций и государств, художественные времена произведений, поглощенных Интернетом. Но то же самое происходит и с сетевым пространством. Формальная бесконечность файловых структур (принцип бесконечно вместительной матрешки) взаимодействует с бесконечным — хотя и счетным — множеством «пространств» содержаний файлов. Каждый файл через его создателя, во-первых, и его смысл, во-вторых, принадлежит нескольким историко-культурным рядам. Опять-таки вспомнив о Бахтине — как авторе трактата «Формы времени и хронотопа в романе», приходишь к заключению о том, что в связи с Сетью уместнее говорить не о пространстве и времени в отдельности, но о метапространстве хронотопов: каждая сетевая точка (то есть файл) обладает собственным хронотопом. Хронотопы в живой жизни Сети пересекаются, их смыслы взаимодействуют: так осуществляется общечеловеческое единство.

И в этом бесконечном мире человек-пользователь, user, обладает магической властью. Интернет — это тот высочайший уровень развития техники, на котором совершился возврат к ее магическим истокам. Я могу одним кликом перенестись в пространстве-времени Сети в любой момент истории, в любую точку бытия, так или иначе освоенного человеком. Для меня возможен тот или иной контакт со всяким из известных людей. Я в состоянии исполнить практически любое свое желание или встать на путь его осуществления. Простейшие электронная почта и «Скайп» создают эффект моего соприсутствия с любой из ныне живущих желанной персоной… Магическое «да будет воля моя» как главный мотив юзера — важнейшее, что характеризует дух Интернета. Это область чуда, осуществления доселе невозможного, о которой мечтали Бердяев и Лев Шестов. Пространство Сети уверенно восторжествовало над евклидовым пространством нашего мира именно поэтому. Ведь все мы живем волей к чуду…

3

Для виртуальной реальности Сети есть совсем адекватный аналог: это так называемая Акаша-хроника теософских и антропософских воззрений. Акаша-хроника — это общая совокупность мировых событий, запечатленная на эфирном теле Земли. Рудольф Штейнер нередко говорил слушателям своих лекций о собственных «духовно-научных исследованиях», например — событий, описанных в Евангелиях. Под этим он разумел некое самоуглубление посвященного ради созерцания исторических фактов, сохраненных, как на кинопленке, на тонкоматериальном эфире. Ни одно слово или событие, движение либо мысль, согласно его учению, не исчезли бесследно, но оказались зафиксированы в Акаше-хронике.^[3] Интернет — именно такая, конечно, несовершенная, дискретная, но все-таки подобная своему прообразу «хроника» — дерзновеннейший проект воспроизведения всех когда-либо случившихся событий, пропущенных через разум человека, либо событий, созданных человеческой фантазией. Проект Интернета, несомненно, оккультной природы, за его изобретением стоят скрытые силы. Это не компьютерщики, не электронщики; скорее всего, не Билл Гейтс. Фантазируя, можно допустить, что тайный замысел^[4] Интернета восходит к неким реальным субъектам — делателям истории, которые находятся в контакте с Высшими Силами, управляющими человечеством. Научная добросовестность не позволяет мне настаивать на этой гипотезе.

Один из главных смыслов функционирования Сети, очевидный для всякого, — это сокращение времени, ускорение истории, нарастание темпов совершенствования человеческой природы — самопознания и одухотворения человека. Иными словами, Интернет является средством сокращения сроков мировой эволюции. Темпы истории нарастают благодаря великолепной победе Интернета над временем: межчеловеческие контакты устанавливаются мгновенно, благодаря чему с необыкновенными скоростями возникают всякого рода сообщества — движущие силы истории. Мир уже успел убедиться, насколько реальной и грозной силой является Интернет. Я имею в виду подготовку именно в Сети революций, терактов, митингов и забастовок, расшатывающих власть, ослабляющих государства — и способствующих в конечном счете обновлению мира. Но Интернет выполняет не только разрушительную, но и созидающую функцию, помогая объединению людей в коллективы по интересам, общей судьбе, возрасту и т. п. Интернет формирует новый социум, который, понятно, рвется к выходу за виртуальные границы, стремится обрести подлинную реальность. Вообще, перегородки между миром Сети и действительностью неустойчивы, поскольку каждый юзер живет в двух мирах; обоим мирам принадлежит и всякое событие в Интернете. Дух Интернета словно говорит: я еще не достиг полной реальности, моя роль пока что служебная; я на службе у старого мира, но у меня все впереди. Интернет затаился, но замыслы его грандиозны: он намеревается вытеснить из бытия старый мир. Формируемый Сетью новый социум в пределе должен охватить все человечество; тайный проект Интернета — всемирное единство, объединение всех и вся в новой общественности. Понять это нам помогают философы «серебряного века», пророчествовавшие о грядущей духовной революции и новой общности людей. Владыки Интернета ускоряют процесс образования нового мира: почему-то именно социум без государств, замкнутых наций, религиозных опять-таки замкнутых — конфессий для целей эволюции особенно благоприятен.

Интернет — это модель духовного мира, пускай еще очень предварительная и несовершенная: Сеть еще основана по принципам «мира объектов» (Бердяев). Но пользование ею учит отвращаться от окружающей действительности и переноситься всем существом в иную реальность. Конечно, такой опыт у человечества давно есть: это эффект художественной литературы; несколько иначе воздействуют и вовлекают в себя произведения живописи и музыки. Искусство кино бесконечно усилило подобные возможности театральной сцены — увеличило иллюзию присутствия и соучастия реципиента в действии. Но Интернет «подражает реальности» еще более радикально. Если кинозритель, мысленно-сердечно отождествившись с героем картины, может «принять участие» в кинособытии, лишь отрешившись от себя — забыв о себе действительном, то Сеть предоставляет возможность пользователю включиться в виртуальное событие своим собственным я, сохраняя, как и в реальном мире, свое самосознание. Юзер делается участником событий, например игры или форума. Один из хронотопов Интернета затягивает в себя всего пользователя, своим целостным существом включающегося в сетевое событие. Это делает некоторые сетевые области столь же реальными, как обычный мир.

Однако мир Сети рукотворен, создан падшим человеком, сами его основы нечисты. Потому опасно принимать виртуальный универсум за действительность, слишком всерьез, действовать в нем, словно это бытие, данное мне Богом, среда, куда я помещен Им. Входя в мир Интернета, обычно надевают маску, становятся актерами. Интернет — это гигантское лицедейство, и туда попадают, непременно сохранив пути отступления. Инженер-электронщик, которому я доверяю обслуживание своего компьютера, не раз предупреждал меня, что Сеть — мир опасный, где всюду подстерегают враги. Вспомним о мистических практиках выхода в мир духовный: монах там атакуем бесами, антропософа ждет встреча со страшным «стражем порога» — олицетворением совокупного греха данного оккультиста-практика.^[5] В этом виртуальный мир подобен духовной реальности, как ее описывают претендующие на духовидчество. Другое сходство — отсутствие пространственно-временны`х барьеров между пользователем и «обитателями» сетевого мира. Если в невидимом мире духов и душ человек встречает давно усопших, то и в сетевой реальности аналогичные временны`е дистанции преодолеваются простым нажатием клавиш. Повторю: мир Интернета — это модель мира духа, подготавливающая человечество к великой «духовной революции» (Бердяев), эволюционному скачку (Штейнер) — гипотетическому для некоторых учений о бытии выходу в подлинный духовный мир, обусловленному преображением природы человека. Интернет задуман и устроен по оккультным законам.

4

Итак, Интернет стремится объединить человечество и подготавливает антропологическую революцию. И это глобализационный проект. Для некоторых ныне слово «глобализация» одиозно; но разве не сказал Христос в прощальной беседе с учениками, запечатленной Иоанном, «...да будут все едино...»? Господь, правда, имел в виду единство человечества в Боге; и у меня есть большие сомнения в том, что Сеть готовит реальность, русскими философами именуемую Богочеловечеством. Интернет организован так, что сам выступает в роли некоего бога или же квазибожества. Он действует, как если бы был живой личностью: «общение» пользователя с ним устроено по образцу диалога. Сошлюсь вновь на совет моего знакомого специалиста: «Обращайтесь к Интернету со всеми вопросами». И впрямь, во время пребывания в Сети у меня иногда возникает жутковатое чувство присутствия рядом некоего живого, притом всезнающего, большого Существа. Словно за экраном разверзается таинственная темная бездна, откуда раздается обращенный ко мне голос. Особенно неприятно делается, когда Сетевое Существо словно предвидит твое тайное желание и делает услужливый жест в твою сторону. Интернет — тот бог, который, в отличие от Бога религии, претендует на то, что исполнит все наши желания и прихоти. Он даже «добрее» приватного Бога Льва Шестова, который только дает надежду — для человека выступает как возможность.^[6] Интернет в этом смысле обещает не возможность, а безусловность. Это бог, как бы повинующийся магическому «да будет воля моя» пользователя. Более того, Интернет сам активен и услужлив: он мгновенно реагирует уже на «загугливание», выдавая от себя странные тематические списки; восприняв наш запрос, советует, что можно посмотреть, например, на «Ютьюбе», предлагая множество действительно интересных фильмов и т. п. Закажите на «Озоне» простейший, но редкий в магазинах продукт — скажем, диетический кофейный напиток: с тех пор ежедневно вам на электронный адрес будут поступать рекламные призывы купить разнообразнейшую еду. Я несколько лет переписывалась с коллегой — иностранным профессором; при этом на E-mail постоянно приходили предложения познакомиться с «русским мужчиной». Невинное желание найти скромное местечко для отдыха в любимом Севастополе, доверенное мною Интернету, вызвало бесконечный поток рекламы от туркомпаний. Предлагали даже Исландию — только не дешевый отель вблизи Херсонеса… Создается впечатление, что Сетевое Существо прекрасно осведомлено о наших нуждах и страстишках. Оно потакает последним, но часто обманывает, как бы показывает исподтишка кукиш. Вы хотите посмотреть фильм Бергмана, а вместо того запускаются какие-то низкопробные «Звездные войны» или архаично-советские «Девчата». Кто-то надеется найти в Сети настоящих друзей, подлинное и глубокое общение и вступает для этого, например, в «Фейсбук». Но очень скоро он убеждается, что «Фейсбук» не более чем ярмарка тщеславия, и выходит оттуда. Вообще интернетное общение способно удовлетворить лишь совсем непритязательных и примитивных лиц — Интернет и воспитывает именно в этом направлении… По-настоящему страшен прорыв вирусов: со мною это случалось во время действительно рискованных интернетных исканий… Более продвинутый, чем я, пользователь, конечно, смог бы продолжить мое описание Сетевого Существа.

Мой собственный предварительный вердикт таков: Всемирный Паук^[7] — субъект не очень высокого порядка. Он ориентирован на члена общества потребления, одержимого похотью жизни и лишенного высших запросов. Пусть не говорят, что в Интернете представлены и высокая культура, и всевозможные религии: это дела не меняет, я пытаюсь понять сами принципы мира Интернета. Его «всеядность», неразборчивость уже заслужили для Сети имя виртуальной помойки… Субъект Сети — это бог «духовных мещан» (Бердяев), человекобог — в терминах опять-таки философии «серебряного века». Я не стану утверждать, что это дьявол. Но легко впасть в зависимость от Интернета; уже говорят об интернет-зависимости как болезни. И это страсть худшая и более тяжелая, чем, к примеру, страсть к настольному теннису. Интернет — это неведомая в целом и опасная духовная сфера, отнюдь не то светоносное Царство Божие, о котором мечтал Бердяев, противопоставляя его «миру объектов». Бердяев почему-то считал, что духовный мир — это область непременно божественная в отличие от мира материи. Но причина такого мнения — бердяевское религиозное неофитство. Бердяев прав — вечный ад принять невозможно. Но собственно духовный опыт зла, наверное, есть у каждого человека, умеющего как бы со стороны смотреть на свой внутренний мир. Недавно мне довелось услышать, что существует «темный» Интернет. Я с ним не сталкивалась, но опять-таки более сведущий человек, наверное, смог бы описать темный лик бога Сети. Быть может, Паук — что-то вроде двуликого бога древних манихеев… Самое интересное то, что Паук — не всецело создание человека: рукотворный, он в какой-то момент своего развития зажил собственной жизнью. Такую жизнь обретают герои великих художественных произведений, независимой от человека реальностью обладают техника, государство, некоторые сообщества (например, Церковь), что также проблематизировано философией. Интернет — отнюдь не просто справочник, пусть и гигантский, не аналог телевизора или магнитофона. Он лишь маскируется под простое средство, выполняющее волю пользователя. Интернет надо воспринимать как таинственное, могущественное, активное духовное Существо. С ним можно взаимодействовать — ведь взаимодействуют же с атомной энергией! — но с большой осторожностью.

5

Философию Интернета можно строить, размышляя о субъектах Сети. Выше я олицетворила дух Интернета, назвав его языческим квазибогом — обыграв образ сетевого Паука. В Пауке заключен напрашивающийся на ум миф об Интернете: по этому мифу, Интернет — не хаотическое стихийное сообщество, но мир со своими законами, управляемый из единого центра неким таинственным Субъектом.^[8] Более очевидными сетевыми субъектами являются, разумеется, люди. Человеческое интернет-сообщество можно условно разделить на два лагеря — на участников Сети и пользователей; граница между ними, понятно, подвижна. Участник — он же и пользователь, а всякий пользователь, объявляя о себе в Сети, становится ее участником. Участники могут быть привязаны к сайтам, но могут выступать и независимо. Поскольку Интернет стремится охватить весь мир современной (и не только) культуры, в пределе в нем так или иначе присутствует все нынешнее культурное человечество. Интернет — это пространство для культурной — творческой — реализации людей. Это, если угодно, выставка-ярмарка культурных достижений, где каждый субъект представляет свой продукт. Сеть расширяет возможности старых СМИ: так, радио обогащается сетевизором и т. п. Социальные сети работают на образование новой общественности, предоставляя возможность «высказаться» всякому. Интернет-сообщество очень демократично, и это неизбежно понижает его качество. Быть может, через Интернет можно решить жизненно-бытовую проблему — экзистенциальные проблемы Сети не по зубам. В социальных сетях человек остается одиноким. Интернет-сообщество — это не благодатная Церковь, это коллектив падшего мира. Упрощение и ускорение межчеловеческих контактов дела в принципе не меняют. Электронная переписка, к примеру, не способна установить экзистенциальной близости, если ее нет между людьми в мире реальном. Я не уверена, что Интернет совершил прорыв в области межличностного общения. Он увеличил количество и скорость межличностных контактов, но не повысил их качества. Главной социальной областью Интернета поэтому является деловая сфера, где от общения, как правило, не требуется глубины и подлинной искренности. Интернет создан для среднего человека и отражает этический уровень среднего человека. Думаю, что Бердяев, мечтавший о новом мире свободы, созданном самим человеком, конечно, оценил бы грандиозный замысел создать виртуальную — духовную — копию всемирной культуры, однако счел бы мир Сети великой неудачей: ведь этот мир не победил «мира объектов», не вытеснил его качественно новым универсумом. Мир Сети устроен по законам все того же старого, падшего мира. Уже нарастает разочарование в Интернете: мы привыкли к Сети, но жить без нее можно.

Человек на границе действительности и сетевого мира, пользователь-чайник, превращающийся в творца сетевой реальности, — это одна из интереснейших, на мой взгляд, проблем философии Интернета. Переход человека из одного плана бытия в другой предполагает наличие у него представления о том, куда же он вступает, пускай и самого смутного. Сеть подсказывает ему ответ: он вступает в другой мир, и, чтобы отвечать правилам этого мира, новичок должен в большинстве случаев сменить имя. Архитекторам Интернета хорошо известна оккультная сторона именования. Мы знакомы с, условно говоря, метафизическим учением об имени, именовании и переименовании опять-таки благодаря трудам философов «серебряного века». Серия блестящих трактатов по «философии имени» в России возникла благодаря так называемым имяславческим спорам в Русской церкви в 1913 году.^[9] Среди них главное место занимают работы П. Флоренского, С. Булгакова и А. Лосева, выражающие реалистический — в платоновском смысле — взгляд на имя и языковое слово. Имя человека — это не просто летучий звук; это метафизическое или оккультное образование; имя реально. Конкретное имя обладает своими характеристическими чертами и, будучи присвоено человеку, в какой-то степени определяет его характер и судьбу. До-именное, общее для всех местоимение «я» заявляет только о бытии человека; имя придает этому бытию форму. Таковы самые общие положения русской имяславческой концепции, которую можно принять во внимание, размышляя о том, зачем Интернет просит человека определиться со своим именем, вступая в Сеть.

Русские философы много размышляли о том, почему важнейшие события в жизни человека — крещение, вступление в брак, монашеский постриг — сопряжены с переменой имени. Входя в новую область бытия — будь то Церковь, семейная жизнь, монашеское послушание, — сам человек обязан измениться, если угодно — родиться заново. Перемена имени означает очень глубокий сдвиг во внутренней жизни человека, бытийственную революцию для него, если угодно. Владыки Интернета, призывая пользователя взять себе имя для жизни в Сети, тем самым намекают на важность предстоящего ему шага. Всякие соображения о чистой прагматичности перемены имени — она, дескать, нужна для удобства пользователя, для регистрации и ради прочих технических целей — должны быть отброшены: это обывательский взгляд. Прося юзера сменить имя, Интернет намекает, что Сеть — это особый мир, что там юзер не будут тем же самым человеком, каким он является в мире привычном. Но огромное большинство операций в Интернете человек совершает под своим собственным именем. И это означает лишь то, что Сеть для него в этом случае — лишь средство для решения проблемы, вставшей перед ним в мире реальном. Он остается за границами сетевой действительности, сохраняет свою богоданную идентичность. Это в чистом виде юзерство, а не участие в творении сетевого мира. Пока что Интернет «терпит» таких сетевых паразитов: можно смотреть прекрасные фильмы и слушать изысканную музыку, скачивать книги (правда, здесь возможности пользователя становятся все меньше и меньше), переписываться, узнавать погоду и пр. Думается, однако, это не навсегда. Интернет заинтересован в большей преданности юзеров; его конечная цель — вобрать в себя всего человека.

Обыкновенно имя человеку дают его ближние или сама судьба: младенца именуют родители, монаха — духовный отец, девушка при замужестве получает имя супруга.^[10] Чтобы назвать самого себя, надо совершить некий акт самопознания — суметь взглянуть на себя как бы со стороны. Это непросто и требует духовного развития: самопознание в принципе подобно действию сказочного барона Мюнхгаузена, который, как известно, поднял самого себя за волосы из болота. В принципе в Интернете можно действовать и без имени, как до-именное я, — такие поступки анонимны. Или же надо придумать себе псевдоним — в Сети есть несколько видов для них. Огромное большинство участников чатов, субъектов отзывов, авторов вопросов и др., придумав себе какой-нибудь бессмысленный ник, в действительности выступают в Сети безымянно. До хотя бы малейшего самопознания эта сетевая шпана подняться просто не в состоянии. Облепив, словно мухи, какое-нибудь действительно выдающееся явление в Интернете — блестящую лекцию крупного писателя, индивидуальное talk-show острого журналиста^[11], — подобные мелкие хулиганы, руководимые примитивными мотивами зависти к недостижимому для них человеческому уровню, норовят ужалить — и побольнее, осквернить своим смрадным сленгом, самоутвердившись при этом в собственной бездарности и убожестве. Этот человеческий мусор на самом деле Сети не нужен: без имени он и не войдет в построяемое ею новое сообщество. Двоечники и троечники, они безнадежны и в Интернете.

Мотивы создания для себя сетевого псевдонима могут быть бесконечно разнообразными. В любом случае человек чувствует, что в данный момент он обладает свободой выбрать себе идентичность. Усилие самопознания при этом он соединяет с размышлениями о том, какую роль он собирается играть в Сети, ведь он понимает, что Сеть можно уподобить театральной сцене. Если девушка-интеллектуалка называет себя именем Гедды Габлер, то это означает, что она видит в героине Ибсена свой архетип. Ее намек, понятно, адресован сведущей аудитории — тем, кто наверняка знает о сути жизненной драмы Гедды. Как в экстравагантном вечернем платье можно появиться только на изысканной вечеринке, взяв имя Гедды Габлер, предполагают участвовать в очень немногих интернетных событиях. Мне довелось увидеть ник «Русский Дятел». Он, по-моему, указывает скорее на предполагаемый характер проявлений этого, видимо, юного человека в Сети: долбить вопросами интернет-персону до тех пор, пока не получишь ответа, — вот, кажется, его стратегия. Псевдоним — это всегда некий символ (самосознающей личности), загадка, которую пользователь хочет задать обществу, куда вступает, маска, в соответствии с которой он станет вести себя в новом мире, но также всегда и щит или забрало, без которых слишком рискованно выступать на интернет-турнирах.

Насколько я могу судить, псевдонимность — это не самый радикальный способ, который предлагает Интернет для отрешения личности от ее собственной жизненной идентичности. Если человек участвует в больших, с заданными сюжетами сетевых играх, где он, подобно актеру, начинает играть предписанную ему «пьесой» роль, то здесь от него требуется полностью забыть на время о себе настоящем и всецело перенестись в вымышленный, при этом открытый и незавершенный — в этом в точности подобный жизни — сетевой мир. Понятно, что в пределе человек призван Интернетом «умереть» для своей судьбы, для предписанной ему Богом жизни — и родиться для жизни и судьбы, вольно избранных им самим. «Да будет воля моя» — этот принцип сетевого человека распространяется и на самые важные его решения. Христианское традиционное сознание усмотрит здесь серьезнейшую духовную опасность. Но вот христиан­ский модернист Бердяев, мечтавший о мире, основанном на человеческой свободе, а также библейской веры экзистенциалист Лев Шестов, ярый противник всевозможных мировых необходимостей и императивов, по крайней мере в теории стремились, кажется, как раз к чему-то подобному.

1. В переводе с греческого — оправданием человека. Бердяев имел в виду, что оправданием существования человека является как раз его творческая природа.

2. Модель такого мира «нравственной реальности» Бахтин усмотрел в структуре романа Достоевского, которую считал многоцентровым диалогом идей.

3. Разумеется, я сейчас не поднимаю вопроса о реальности Хроник Акаши и вообще — об адекватности антропософии. Фантазия ли эти Хроники, действительность ли, — мне сейчас важно лишь то, что именно они являются прообразом ли, прототипом ли мира Интернета.

4. Явный связан с военными компьютерными технологиями.

5. См. «Как достигнуть познания высших миров?» Р. Штейнера.

6. Об этом говорится в книге Шестова «Киргегард и экзистенциальная философия».

7. В языческом Древнем Египте обожествляли, как известно, паука. Быть может, богословие Сераписа открыло бы некоторые черты Сетевого Существа. Известны утверждения оккультистов о некоем подобии современной эпохи и Древнего Египта. Мережковский, «воскрешавший» в своих произведениях египетских богов и тогдашнюю жизнь (религиоведческо-философский труд «Египет и Вавилон», романы «Тутанкамон на Крите», «Мессия»), Розанов, восхищавшийся религиозными обрядами древних египтян, мыслили в том же русле. Повторю: Интернет спроектирован людьми очень в этих вещах сведущими. Термин «Сеть» неслучаен, неслучаен и образ Великого Паука.

8. Конечно, это «Субъект» совокупный — не индивид, но личность симфоническая, если использовать термин Л. П. Карсавина. Попросту говоря, это, видимо, некое сообщество единомышленников.

9. Отсылаю читателя к соответствующим главам своей монографии «Дух Серебряного века» (М.—СПб., 2016), где в подробностях освещена имяславческая проблема и исследованы труды по философии имени. Там можно найти и богатую библиографию по данному вопросу.

10. Фамилия входит в человеческое имя, более точно определяя идентичность лица.

11. Имею в виду интернетные ситуации Д. Быкова и А. Невзорова.