ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Кира Грозная

* * *

Когда-то у меня был лучший друг.

Мы жили в деревянной двухэтажке,

В одной квартире тридцать лет назад.

В том доме пахло кошками, подвалом.

Текла вода холодной струйкой. Время

Текло гораздо медленней воды.

Висел на стенке Брежнева портрет,

Еще картины – акварели мамы.

Стояло фото дедушки без рамы

На тумбочке. Мне было восемь лет.

Их почему-то восемь всякий раз,

Когда смотрю в тот дом я, как сейчас.

Наш двор был и не очень-то на двор

Похож: росла дворовая культура,

Как злой неокультуренный сорняк

В далеких городах, а наш поселок

Был мал и не делился на дворы.

Помойный бак, колючие кусты,

Чертополох, цветущий оголтело.

С судейской вышкой скромная площадка

Для волейбола. Те, кто приходили

Забросить мяч, натягивали сетку,

И забирали, уходя, с собой.

Белье уныло меж столбов висело. 

Мы воровали вяленую рыбу

У алкашей, что жили подо мной.

Они на кухне протянули лески,

Как для белья, и вешали на них

Вкуснейший из трофеев. Как могли мы,

Учуяв запах, в кухню не залезть?  

В окно ныряла я, мой друг держал,

Сопя, мои увертливые ляжки,

Прижав их к подоконнику. А я,

Как кошка, совершив всего один

Бросок точнейший, схватывала леску 

И выдирала из стены с гвоздем!

Там было озеро и лодок ряд.

Они у полосы прибрежной сохли.

Мы залезали в лодки, спички жгли.

Боялись, но густой травы стена

Скрывала нас. И вдруг в сухой камыш

Упала спичка. Побежал огонь

Сначала тоненькой дорожкой, вскоре

Взметнулся к небу, затрещал, завыл!

Мы, выпрыгнув из лодки, убежали.

Был тихий берег в пепле и в дыму.

Нас посельчане до утра искали,

Растаскивая обгорелый хлам…

Был в детстве том щемящий аромат.

Мы были беспризорны, безнадзорны,

Но счастливы и в маленьком порту,

Где катера и баржи разгружались,

Катались на плоту… Я уезжала.

Стоял контейнер с мебелью, посудой

Среди двора, громоздкий, как сарай.

Он разделил нас с другом навсегда,

Вобрав в себя его поделки, игры,

Все безделушки, что он мне дарил.

Мы не могли об этом говорить –

Не говорили. И не попрощались.

Потом был город строгий и чужой.

Меня водили в Кировский театр

И в Эрмитаж. На катерке катали

По рекам и каналам. Я была,

Как барышня, причесана, одета.

Терзала пианино каждый день

По два часа и с мальчиком домашним

Дружила по субботам. Время шло,

Я позабыла крошечный поселок,

Убожество и роскошь детских лет,

И то, как лодки факелом горели

И плыл над побережьем черный дым.

Но вот недавно написал мужчина,

Немолодой и хмурый. Он в Перми

Работает охранником на складе.

Писал: здоровья нет и нет семьи,

Но помнит он всю жизнь, как мы детьми

Сожгли те лодки. Помнит и меня,

Чумазую девчонку-заводилу.

Он помнит многое, что я забыла:

Как волновался он, когда на плечи

К нему я забиралась, чтоб в окно

Залезть, как пахли волосы мои –   

Золой и ветром, рыбой и полынью.