ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

ВЛАДИМИР  АЛЕЙНИКОВ

 

 

* * *

Оттого-то и дружба ясна,

Что молчание встречи короче, —

Не напрасно взрастила весна

Петербургские белые ночи.

 

Сколько песен ни пел я во тьме,

Никого не винил поневоле — 

Я скажу предстоящей зиме:

«Поищи-ка прощения в поле,

 

Не тревожь ты меня, не брани,

Не забрасывай снегом кромешным,

А наследную чашу верни,

Напои расставанием грешным».

 

Никогда я душой не кривил — 

А когда распознал бы кривинку,

Сколько раз бы всерьез норовил

Извести себя, всем не в новинку.

 

Да и женщинам страсти черта

Никогда не дается украдкой —

В уголке огорченного рта

Залегает пригревшейся складкой.

 

Нет ни дня, ни минуты, ни сна,

Чтобы зову остыть круговому, — 

Оттого благодарен сполна

Я вниманию их роковому.

 

Ни за что мне теперь не помочь —

Но светлее, чем ночи бездонность,

Пропадает, не сгинувши прочь, 

Несусветная наша бездомность.

 

И склонившись к кому-то на грудь,

Покидая поспешно столицу,

Я пойму вашу тайную суть,

Петербургские светлые лица.

 

 

 

* * *

Ты, душа, влеченья не скрывала

К берегам, где встарь уже бывала.

К берегам, где издавна томится

Все, что днесь то вспомнится, то снится,

К берегам, где волю славит лира,

К берегам, где скоро будет сыро,

К небесам, где музыка витала,

К облакам, рассеянным устало.

 

Ты, душа, упряма в этой тяге —

Дни пройдут, и власти сменят стяги,

Не застынут вести на пороге,

Подоспеют новые итоги,

Выпьют вина, слитые во фляги,

Не просохнут строки на бумаге, —

А тебя попробуй удержи-ка,

Узелок незримый развяжи-ка.

 

Ты, душа, беспечна в этой блажи,

В раж вошедши, празднична — и даже

Хороша в движении к истокам,

В этой смеси запада с востоком.

В этом сплаве севера и юга,

За чертою призрачного круга,

Где тропа спасительная слово

Из ненастья вывести готова.

 

 

 

* * *

Покуда завораживаешь ты

Своим напевом горьким, Киммерия,

Бессмертен свет, сходящий с высоты

На эти сны о воле неземные,

На этот сад, где, к тополю склонясь,

Тоскует сень сквозная тамариска

О том, что есть неназванная связь

Примет и слов, — невысказанность близко,

Чуть ближе взгляда, — ветром шелестит,

С дождем шумит, якшается с листвою,

То веткою масличною хрустит,

А то поет над самой головою,

О том поет, что нечего искать

Вот в этой глуби, выси и просторе,

Поет о том, что сызнова плескать

Волною в берег так же будет море,

Как некогда, — как, может, и тогда,

Когда потомкам что-нибудь откроет

Вот эта истомленная гряда,

В которой день гнездовье не устроит, —

И вся-то суть лишь в том, чтоб находить

Все то, что сердцу помнится веками, —

И с этой ношей по` миру бродить,

Рассеянно следя за облаками.

 

 

 

* * *

Акации выдох с резьбою цепной,

Посланцы с оливковой веткой, —

Неужто и нам пропадать под луной,

Кручиной насытиться едкой?

 

Ведь запах акаций, как друг во хмелю,

Ведет в закоулки былого,

Где снова ловлю, уподоблен шмелю,

В цвету задрожавшее слово.

 

Ну кто догадался б сдержать, остеречь? —

Идите — и сами поймете,

Куда задевалась бессонная речь —

И тени ее не найдете!

 

И ты не смущайся, сочувственник мой, —

Ведь песню предвидеть непросто —

И мы перед нею в юдоли земной

Стоим у подъемного моста.

 

Зачем объяснять? — ведь и так, покорив,

Она изъясняется с нами —

И строй ее точен, и тон справедлив,

И мучит она временами.

 

Вы знаете слезы — свидетелем Бог, —

Она источится случайно,

Ее времяточие выше эпох,

Ее велеречие — тайна.

 

И ты суеверен — так свыше велят,

Так лучше, так сердце согрето,

Покуда распахнута нам наугад

Зеленая занавесь лета.

 

И ты не изменишь в осеннем дыму

Раченью о мире едином,

Где все сокровенно, — и знать ни к чему,

Зачем он зовется родимым.

 

 

 

* * *

Нет, никто не сумеет сверчков убедить

Замолчать! — это звезды над ними

Да сады над рекой — их нельзя оградить,

Населить сторожами ночными.

 

Значит, ныне и присно сумей улучить

Не мгновенье — лишь тень мановенья —

Ран сердечных, как видишь, нельзя залечить,

Невозможно постичь дуновенье.

 

Только шорох услышим — и тихо вокруг,

Только лодки затоплено тело,

Только замерли оба и вздрогнули вдруг —

Ты сама этой песни хотела.

 

То не ласточки лепят гнездо за гнездом —

Улетели они безвозвратно, —

И уйти не хотим, и ступаем с трудом —

Ну когда же вернемся обратно?

 

Паутины осенней летящая нить

С чем связует? — их много на свете,

Чтобы рук не тянуть и примет не хранить,

Быть за все пред собою в ответе.

 

Расскажи, расскажи — чем была ты жива?

С чем пришла ты ко мне? как спешила?

Не умолкли сверчки, не исчезли слова —

Есть над нами Небесная Сила.

 

 

 

* * *

Этот жар, не угасший в крови,

Эта ржавь лихолетья и смуты —

Наша жизнь, — и к себе призови

Все, что с нею в родстве почему-то.

 

Соучастье — немалая честь,

Состраданье — нечастое чувство,

И когда соберемся — Бог весть! —

На осколках и свалках искусства?

 

То, что свято, останется жить,

Станет мифом, обиженно глядя

На потомков, чтоб впредь дорожить

Всем, что пройдено чаянья ради.

 

Будет перечень стыть именной

На ветрах неразумных эпохи,

Где от нашей кручины земной

Дорогие останутся вздохи,

 

Где от нашей любви и беды,

От великой печали и силы

Только в небе найдутся следы,

Если прошлое все-таки было,

 

Если это не сон, не упрек

Поколеньям иным и народам,

Если труд наш — отнюдь не оброк

Под извечно родным небосводом.