Владимир Крюков

* * *

Из гущи света и тени,

Воды бегущей, растений,

Замираний, смятений

Вырастет пара строк.

Жизнь сквозь слезы двоится,

По-библейски троится,

Множится и струится

Мутный ее поток.

Все прекрасно, невнятно:

Эти цветные пятна,

Запах медово-мятный

Из тайника дня.

Бедный мой, безоружный,

Трепетный и жемчужный

Мир, никому не нужный,

Кроме меня.

* * *

Снега упадут, а потом лежат.

Сосны стоят, будто их сторожат.

Дни коротки, а морозы злы,

растет в поддувале запас золы.

И сколько быть морозам — Бог весть...

Вспомнит Господь, что я где-то есть.

Пошлет ангела навестить меня,

тот опустится на исходе дня

ниже крон сосновых в моем бору

в инее, приближенном к серебру.

Он найдет мой дом, подлетит к окну,

не нарушит белую тишину.

Он увидит стол, он увидит печь

и меня, присевшего ее разжечь.

Вот я подкладываю дрова,

вот пишу за столом слова.

Раз трещат поленья — тепло в дому.

Так он скажет Господу моему,

скажет — видел огонь на бересте,

скажет — видел знаки на белом листе.

И кивнет Господь на слова его:

значит, ладно все, значит, ничего.

Ветер, что слетит к сосняку,

принесет божественную строку.

* * *

И они не померкли,

Все они так же ярки —

белые фейерверки,

эти Божьи подарки,

эти гроздья сирени

мраморные, но живые,

будто стихотворенья,

сложенные впервые.

Это, эти, другие...

Лето, твоя летаргия

длится. И вот я тоже

пленник летнего света

и на собственной коже

переживаю это.

Эта пора года,

Всем и всему услада:

Процветание сада,

Звездный час огорода.

Кажется, что взаправду

Время идет по кругу:

Дни сменяют друг друга —

Неизменна отрада.

Зной порою чрезмерен,

с ним никакого слада,

ветер из двери в двери

не приносит прохлады.

Но посреди лета,

засыпая, уронишь

книгу того поэта,

где за рифмой «Воронеж»

столько колымской стужи,

что, вопреки зною,

собранному снаружи,

это во мне, со мною.

Да, конечно, я знаю:

жизнь неисповедима,

но из дневного сна я

возвращусь невредимым.

Все обиды никчемны,

Быть бы живым и целым

С хлебом простым черным

и молоком белым.

Вопрошать неприлично,

что там нас ждет завтра.

... И сирень, как обычно,

зацветает внезапно.