ПРИКЛЮЧЕНИЯ ИДЕЙ

Михаил Эпштейн

Коты, смыслы и вселенные

О путях объединения гуманитарных и естественных наук

Идет направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит.

А. Пушкин

Для нас… единственной приемлемой точкой зрения представляется та, что признает обе стороны реальности — количественную и качественную, физическую и психическую — совместимыми друг с другом, и может охватывать их обе одновременно. <…> Было бы лучше всего, если бы физику и психику (то есть материю и ум) можно было считать взаимодополняющими аспектами одной и той же реальности.

Лауреат Нобелевской премии, физик Вольфганг Паули в диалоге со своим другом, психологом К.-Г. Юнгом

Развитие естественных наук, прежде всего физики и космологии, подводит их к пониманию той центральной роли, которую человек как космический наблюдатель играет во вселенной. Одно из самых продуктивных направлений современной физики — многомировая интерпретация квантовой реальности, предложенная американцем Хью Эвереттом в 1957 г. и в наше время разделяемая множеством, если не большинством ученых. Как известно, элементарная частица обладает «суперпозицией», то есть может одновременно находиться в нескольких местах, и только наблюдение (измерение) показывает ее нахождение в определенной точке. Согласно классической «копенгагенской» интерпретации, предложенной Н. Бором и В. Гейзенбергом, волновая функция частицы схлопывается (исчезает) на уровне макрообъектов, соразмерных с масштабом человека, планет, галактик. Эвереттовская интерпретация предполагает, что волновая функция продолжает действовать и в макромире, приводя к умножению самих миров, которые различаются квантовыми состояниями своих частиц. Как формулирует Брайан Грин, профессор Колумбийского университета, «в подходе Эверетта каждое квантово-механически вероятное событие, то есть такое, вероятность которого отлична от нуля, находит свою реализацию в своем отдельном мире. Это и есть множество миров в многомировом подходе к квантовой механике».^[1]

1

Мысленный эксперимент, предложенный австрийским физиком Эрвином Шрёдингером в 1935 г., сделался знаменитым — и не только среди ученых —во многом благодаря фантасмагорической фигуре полуживого-полумертвого кота. По условиям эксперимента, в закрытом ящике находятся: кот, механизм с радиоактивным атомным ядром и емкость с ядовитым газом. Как известно, распад ядра в квантовой механике описываются суперпозицией (совмещением) разных состояний элементарной частицы. В зависимости от того, распадается ли ядро, приводится в действие смертоносное устройство. А поскольку ядро находится в суперпозиции, значит, кот одновременно и жив и мертв. В нашей классической реальности такое совмещение невозможно, поэтому перед глазами наблюдателя, открывшего ящик, кот предстает живым или мертвым, а в закрытом ящике он «ни жив ни мертв».

Эксперимент Шрёдингера, предназначенный подчеркнуть парадоксальность и даже абсурдность представлений квантовой механики, спроецированных на макромир, поднимает следующий вопрос, уже не физический, а скорее мифо­поэтический: почему именно кот? Ученые, как правило, не задаются этим вопросом. На месте кота могло бы быть любое животное: мышь, собака, заяц, ящерица…

Можно предположить, что за этим физическим экспериментом стоит своя поэтическая логика. Кот мог появиться из сказки «Приключения Алисы в стране чудес», которую Льюис Кэрролл написал в 1865 г., ровно за 70 лет до статьи Шрёдингера. Знаменитый Чеширский Кот обладает теми же волшебными свойствами, что и шрёдингеровский. Он есть и его нет. Когда Кот тает в воздухе, остается только улыбка, которая существует как бы независимо от него. Это парадоксальное свойство «быть и не быть», в сочетании с ухмылкой, и могло способствовать трансформации Чеширского Кота в шрёдингеровского. Трудно сказать, насколько сознательно физик воспользовался изобретением сказочника, который по своей основной профессии, кстати, был математиком (Чарльзом Лютвиджом Доджсоном).

А может быть, наоборот, сказочник проник в тайны квантового мира задолго до его открытия в физике? «Неслышно девочка идет / По сказочной стране / И видит множество чудес / В подземной глубине». Что если эта сказочная страна, куда попала Алиса, и есть прообраз квантового мира, впоследствии открытого физикой? Недаром девочке пришлось внезапно уменьшиться, чтобы вслед за кроликом юркнуть в его норку, — и потом все уменьшаться и уменьшаться, выпивая волшебный напиток из красивого пузырька:

«— Ой, что же это со мной делается! — сказала Алиса. — …А то вдруг я буду делаться все меньше, меньше, как свечка, а потом совсем исчезну! — не без тревоги подумала она. — Вот бы поглядеть, на что я буду тогда похожа».

Именно такое «квантование» героини и привело ее к встрече с Котом, в поведении которого узнаются эффекты квантовых состояний — суперпозиций:

«— И вообще, прекратите так резко исчезать и появляться, — голова уже кружится! — Хорошо, — согласился Кот и стал исчезать начиная с кончика хвоста так медленно, что улыбка долго еще одиноко парила в воздухе. — Ну и ну! — подумала Алиса. — Кот без улыбки — это понятно, но улыбка без кота! Такое чудо я впервые в жизни вижу!» У физиков в самом деле «кружится голова», когда они начинают следить за движением частиц, которые могут одновременно появляться в разных местах. Шрёдингерова притча о коте говорит нам примерно то же, что сам Чеширский Кот, — об условиях бытия в квантовом мире с точки зрения классической науки: «Мы все здесь ненормальные. Я ненормальный. Ты ненормальная», — усмехнулся Кот».^[2]

Трудно сомневаться, что «Алиса» была известна Шрёдингеру, и, возможно, именно для того чтобы высказать свое скептическое отношение к квантовой физике и ее парадоксам, он и решил прибегнуть к образу кота. При таком истолковании шрёдингеровская притча о живо-мертвом коте оказывается исполненной сарказма, поскольку отсылает к коту-предтече, чья улыбка была обращена к нашему бинарному здравому смыслу. Чеширский Кот в «Алисе» не просто исчезает, пока улыбается, — он сопровождает улыбкой само свое исчезновением, как бы посылая весть из чудесного мира, где все возможно, и издеваясь над самим классическим принципом реальности. Такой же скрытый смех слышится и в притче-эксперименте Шрёдингера: вы, проповедники квантовых чудес, извольте принять кота и живым и мертвым! На кого рассчитана ваша детская сказочка?

Не случайно Шрёдингер начинает описание своего эксперимента на шутливой ноте: «Можно построить и случаи, в которых довольно бурлеска. Некий кот заперт в стальной камере вместе со следующей адской машиной…»^[3] Называя случай с котом «бурлескным», физик подчеркивает эстетический подтекст этого образа, в котором серьезный, научный эксперимент снижается до шутки и даже шутовства. Так Шрёдингер хотел посмеяться над теоретической слабостью квантовой механики, которая в применении к макромиру приводит к нелепейшим выводам. Однако по мере того как укреплялся авторитет квантовой механики и ее индетерминистской интерпретации, ухмылка шрёдингеровского кота приобретала иной смысл, более близкий кэрролловскому. Это уже издевка над классическим разумом взрослых, не понимающих, что мир сложнее наших представлений и что в нем есть место и сказочному абсурду, и квантовым парадоксам. Это притча о магических основаниях науки, об удивлении как о способе познания, о конвергенции фэнтези и физики. Об этом писал крупнейший методолог науки Пол Фейерабенд: «Познание <…> не есть ряд непротиворечивых теорий, приближающихся к некоторой идеальной концепции <…>, а скорее представляет собой увеличивающийся океан взаимно несовместимых (быть может, даже несоизмеримых) альтернатив, в котором каждая отдельная теория, сказка или миф являются частями одной совокупности…»^[4]

Знаменательно, что дальнейшее развитие квантовой механики приводит к уже наглядному появлению в ней самого Чеширского Кота. Именно так — «Квантовый Чеширский Кот» («Quantum Cheshire Cat») — называется парадо­ксальное свойство некоторых частиц (нейтронов) отделяться от самих частиц, проявляться независимо от своих материальных носителей. Гипотеза была предложена английскими и израильскими учеными в 2010 г. и подтверждена экспериментами в Венском технологическом институте 2013 г. Представим, что детский волчок начал вращаться — и вдруг вращение отделилось бы от самого волчка и стало бы происходить независимо от него. Точно так же квантовая система начинает «чеширничать» — вести себя так, как если бы частицы были пространственно отделены от своих магнитных свойств. Признаки микрообъектов обретают независимость и локальную удаленность от них самих.

Научная притча Шрёдингера оказывается в ряду тех древних фантазий, которым в наше время суждено влиться в авангард самых дерзких научных теорий. Быть может, недаром А. Пушкин поручил именно ученому коту роль сказочника во вступлении к «Руслану и Людмиле». «Идет направо — песнь заводит, / Налево — сказку говорит. / Там чудеса…» Такой волшебный кот действительно может служить прообразом фантастических открытий современной науки. Вообще кот — один из самых причудливых персонажей всемирной мифологии. Легенды связывают котов с ведьмами и ворожбой, с тайнами ночи и лунного света. Считалось, что они обладают особым шестым чувством, могут проникать в потусторонний мир, общаться с духами и что у них девять жизней. Эта архетипика кошачьего магизма широко отразилась в художественной словесности, в том числе в «Мастере и Маргарите» М. Булгакова (кот Бегемот буквально «неизвестно откуда взялся» примерно в то же время, в середине 1930-х, что и его экспериментальный собрат из ящика). Кот — волшебное существо, способное одновременно обитать в разных мирах.

2

Многомировая интерпретация квантовой механики предлагает именно такое разрешение Шрёдингерова парадокса: кот остается живым в одних мирах и мертвым — в других. О благополучной судьбе Шрёдингерова кота в эвереттовских мирах пишет Джон Гриббин, досконально изучивший проблему: «Нам больше нечего беспокоиться о загадке кота… Мы знаем, что в нашем мире ящик содержит кота живого или мертвого, а в соседнем мире есть другой наблюдатель с таким же ящиком, где кот мертв или жив».^[5] Сам момент наблюдения кота оказывается развилкой, где миры начинают раздваиваться, следуя парадоксальному распаду-нераспаду атомного ядра. У наблюдателей живого и мертвого кота тоже оказываются разные миры и разные судьбы.

Согласно физике мультиверсума, существует огромное, скорее всего, бесконечное число вселенных, где все, что может совершиться, оказывается реальностью. Мироздание в целом предстает как непрерывно ветвящееся дерево, от которого отпочковываются все новые миры, различающиеся своими квантовыми состояниями. Заметим, что хотя в космологии принят термин «параллельные» миры, точнее было бы назвать их диагональными, поскольку они исходят из одной линии, многократно разделяющейся. У них есть общее начало, ствол, от которого они постепенно ответвляются. В момент возникновения они ближе к исходному миру, а затем все больше отдаляются от него, так сказать, по диагонали. Перейти из одного диагонального мира в другой можно, вернувшись к точке их разделения, то есть совершив путь назад во времени, а затем, пережив прежнее квантовое событие, по случайному разбросу вероятностей попасть в другое его ответвление. В дальнейшем я буду использовать термины «параллельные» и «диагональные» (миры) как взаимозаменимые, отдавая дань традиционному словоупотреблению и вместе с тем оттеняя его более точным.

Какое отношение имеют эти физические теории к гуманитарным наукам? Множественность сосуществующих, но взаимно не наблюдаемых миров, которая утверждается квантовой физикой, соотносится с категорией смысла, центральной для гуманистики. Более того, именно концепция многомирия позволяет придать научную объективность и строгость этой категории, которая пока что не нашла достаточно ясной артикуляции в гуманитарных дисциплинах.

Мы часто говорим о «смысле» тex или иныx явлений, но как задаются его критерии? Например, в чем смысл того или иного исторического события? Поскольку в однонаправленном времени нашего мира все события однократны и не могут быть повторены, точкой отсчета могут служить лишь другие варианты тех же событий в параллельных историях других миров. Смысл победы Наполеона под Аустерлицем определяется сопоставлением этого варианта истории с альтернативными, где ход и исход сражения оказались бы иными. Все детали этой битвы (обходные маневры, фронтовые и тыловые удары, действия конницы и артиллерии) выявляют свой смысл лишь по отношению к их альтернативам в разветвляющихся параллельных мирах. В некоторых ветвях Наполеон терпит поражение под Аустерлицем, в некоторых — сражение не дает преимуществ ни одной из сторон, чем определяются различные пути мировой истории.^[6]

Крупнейший британский историк Хью Тревор-Ропер писал в работе «История и воображение»: «История — не просто то, что было; это то, что было, в контексте того, что могло бы быть. Следовательно, история должна вобрать, как свой необходимый компонент, все альтернативы, „могло-бы-бытности“».^[7]

Конечно, нам не дано наблюдать других историй в нашем единственном мире, но сама способность ставить вопрос о смысле событий и мысленно сопоставлять их с другими вариантами предполагает множественность миров. Смыслы не могли бы возникать при двух условиях: а) если бы параллельные истории были вовсе исключены; и б) если бы они совмещались в одном мире, то есть были полностью доступны и наблюдаемы. Если бы в одном мире были представлены все возможные исходы битвы при Аустерлице, это событие, в его отличие от других, не имело бы никакого смысла. «Смысл» — это именно соотношение множественных версий одной классической реальности, то есть совместное следствие и сохраняющейся суперпозиции, и декогеренции (редукции многих возможностей к одной реальности). Собственно, смысл — это и есть суперпозиция, если толковать эту гуманитарную категорию в физических терминах. Точнее, суперпозиция — это условие осмысленности каждого из параллельных миров благодаря их различиям.

Интересную мысль о мультиверсуме высказал физик и математик Роджер Пенроуз. Он предпочитает называть мультиверсум «омниумом», то есть «всемиром», а символ Ψ в нижеследующей цитате — это обозначение волновой функции, определяющей множественность квантовых состояний: «Онтологически „реальный“ омниум (описываемый величиной Ψ), представляет собой суперпозицию многочисленных различных миров, и набор всех этих отдельных миров (а не просто их частная суперпозиция Ψ) не может считаться „реальным“».^[8]

Иными словами, реальность — это вовсе не сумма всех параллельных миров, а именно суперпозиция, которая делает их всех возможными, обусловливает их множественность. Наряду с «антропным», можно сформулировать «смысловой» принцип космологии: мультиверсум создан таким, чтобы придать ему как можно больше смысла. Чем многообразнее миры, тем насыщеннее смысл событий в каждом из них, определяемый разностью между ними. Омниум — это конструкция по извлечению наибольших смыслов из совокупности вселенных в каждой из них. При этом нет необходимости строго определять онтологию всех миров и устанавливать их равно «реальный» статус. Для смысловой концепции мультиверсума достаточны более слабые, модальные определения параллельных, или диагональных миров как возможных или необходимых, а не реально существующих. Именно возможность параллельных миров запускает процесс смыслообразования в нашем мире. Тот или иной поступок, который я совершаю в этом мире, имеет смысл только потому, что я мог бы поступить иначе: из каждой точки моего бытия можно провести множество расходящихся линий.^[9]

Есть ли в нашем мире какие-то следы иных миров, есть ли возможность хотя бы косвенно установить то, что в них происходит? Даже мультимировая космология, утверждающая множественность миров, признает их физическую непроницаемость для нас — и поясняет: чтобы пробить тоннель в параллельный мир, нужны такие энергетические затраты, о которых человечество не смеет и мечтать — овладение энергией целых звезд или даже галактик.

Я полагаю, что свидетельства параллельных существований преизобилуют в нашем мире, более того, образуют его смысловую структуру. Мы не можем судить о смысле тех или иных явлений, не сопоставляя их мысленно с параллельными явлениями, возможными лишь в иных мирах. В нашем мире Наполеон никогда не проигрывал битвы при Аустерлице и никогда не выигрывал битвы при Ватерлоо, но именно эти другие события могут происходить в параллельных мирах, придавая смысл историческим событиям нашего мира. Иные вселенные нужны, чтобы в нашей рождались смыслы. Но иные вселенные должны быть физически отделены и непроницаемы для нашей, чтобы смысл принадлежал именно данному событию, в отличие от его альтернатив в других вселенных. Смысловая конструкция мироздания требует и множественности миров, и их закрытости друг от друга. В противном случае реальность, лишенная вариантов и параллелей, не вызывала бы вопросов и осмысления — или была бы полностью эмпирически наблюдаема, что также разрушило бы категорию смысла как отношения актуального к его альтернативам.

Смысл данного события рождается в момент исчезновения его альтернатив, переходящих в иные миры. Как говорится в Евангелии, семя должно умереть, чтобы дать всход. Об этом же, уже приближаясь вплотную к метафизике мультиверсума, говорит Ф. Достоевский в «Братьях Карамазовых»: «Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, с миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных. Вот почему и говорят философы, что сущности вещей нельзя постичь на земле. Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад Свой, и взошло все, что могло взойти, но взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным; если ослабевает или уничтожается в тебе сие чувство, то умирает и взращенное в тебе».

В тот момент, когда иной физический вариант события умирает в нашем мире, уходя в параллельный, зарождается смысл этого события в нашем мире. Квантовая альтернатива, исчезая из нашего мира, испускает квант смысла, и из таких квантов строится смысловая реальность нашего мира взамен уходящих из него физических реальностей других миров. Смысл — это и есть «чувство соприкосновения» с мирами иными, понимание «этого» в его отличии от «иного».

Жизнь шредингеровского кота, выпрыгивающего невредимым из ящика, приобретает смысл лишь на фоне его смерти в диагональном мире. В состоянии чистой суперпозиции та или иная структура имеет многомировую реальность, но не имеет смысла. Смысл — это своего рода рекогеренция вещи в ментальном пространстве, компенсация ее декогеренции, то есть редукции к физической реальности одного мира. Само понятие «с-мысл» предполагает со-вместность разных вариантов одного явления.

3

Модель многомирия позволяет придать более ясное содержание и таким гуманитарным категориям, как сознание и свободная воля.

Что такое сознание и чем оно отличается от восприятия? Восприятие фиксирует данность предмета, как она открывается органам чувств. «Одномировое» существо, принадлежащее только данному миру, может воспринимать его, но вряд ли способно осмыслить. Это все равно как предложить двумерному существу, обитающему на плоскости, увидеть ее из третьего измерения. Смысл — это ментальная мерность, превышающая хотя бы на единицу физическую мерность того мира, в котором мы обитаем. Смысл = n+1. Если мы способны осмыслять время и его однонаправленность, значит, нам дан ментальный выход в сверхвременное, вечностное или обратимое измерение, которое только и позволяет нам мыслить/говорить о времени. Многомировое существо, каким, по-видимому, является человек, способно воспринимать не только данность предмета, но и его возможные преобразования.

Важнейшее свойство ментальности, которое объединяет ее с миром квантов, — нелокальность. Сознание — это способность «запутывать» признаки вещей, соотносить их на огромных физических и логических расстояниях. Так, метафора, перенос по сходству, определяет и поэтическое мировидение, и смысловую структуру языка («подножие горы», «ручка стула»). Чтобы увидеть в звездах сияние глаз, а в глазах — сияние звезд, нужно не просто воспринимать явления, но, в квантовом смысле, «запутывать» их. Даже терминология точных наук глубоко метафорична; достаточно указать на термины квантовой физики, которыми мы пользуемся в этой статье: «запутывание» («entanglement»), «супер­позиция», «волновая функция», «схлопывание»… Сознание — это способность воспринимать явления многомирово, то есть видеть не только то, что они есть в этом мире, но и то, чем они могли бы быть в других мирах, оперировать разными их версиями и проекциями. «Со-знание», как и «с-мысл», — это выход за предел данного, охват иного, со-существующего или со-возможного.

Один из самых фантастических элементов многомировой интерпретации — множественные копии моего «я», заселяющие «диагональные» миры. Где эти двойники, расходящиеся по диагоналям от моего «я», и как обосновать их существование, если я не могу их физически наблюдать? На самом деле, каждый человек, способный глубоко чувствовать свое «я», ощущает и его расплывчатость, множественность, как бы волновую функцию проходящих через него состояний. Каждое мгновение моей сознательно-волевой жизни я обнаруживаю в себе несколько «я», из которых делаю более или менее осознанный выбор. Остальные «я» отступают куда-то, условно говоря, в параллельные миры; но это наличие двойников я ощущаю именно как облачко возможностей, постоянно окутывающих и «волнующих» мою идентичность. Без этого множества моих копий, иных «я», был бы невозможен даже простейший акт самосознания: мне нужно смотреть на себя глазами кого-то другого, пусть он физически и неотделим от меня, чтобы созерцать себя как объект, пред-стоять себе. Самосознание — это суперпозиция моего «я» как субъекта и как объекта. «Я сознаю себя». Где «я» — в сознающем или сознаваемом? «Я» — нелокально, оно — в обоих, оно многомирово. Множество моих двойников может разойтись по разным мирам, и единственный достоверный способ обнаружить их существование — это чувствовать свободу своей воли, то есть воспринимать волновую функцию своих возможных отличий от себя.

Свобода воли — еще одно нефизическое проявление многомирия. Личной воле предстоит множество альтернатив, из которых она выбирает одну, оставляя другие в историях диагональных миров. Если бы не квантовая многомировость в сочетании с классическим одномирием, свобода воли была бы невозможна. Выбор всегда направлен от многого к одному. При отсутствии декогеренции все альтернативы сосуществовали бы рядом и выбор был бы не нужен. Если бы альтернатив вовсе не было, выбор был бы невозможен. Воля была бы лишена либо направленности (предмета), либо свободы (выбора из многих предметов). Мы постоянно чувствуем внутри себя преизбыток каких-то возможностей — другого слова, другого жеста, другого поступка. Как только выбирается один из них, все прочие исчезают, как бы скрываются в диагональных мирах, но точка состоявшегося выбора тотчас же начинает расплываться, окутываться облачком новых возможностей. Так происходит постоянная пульсация, сжатие и расширение моего «я», умирание одних возможностей и нарождение других. По мере того как умножаются мои двойники в параллельных мирах, сам «я» обретаю все более четкий, детальный смысл своего существования в этом мире, с которым связан преемственной линией всех предыдущих выборов-идентификаций.

Отсюда и особый тип сверхестественного отбора, через который проходит человечество: это не дарвиновский отбор применительно к природным условиям данного мира (планеты), но мультимировый отбор по способности к суперпозиции. Духовно выживает тот, кто лучше всего приспосабливается к мультиверсуму, кто обладает широтой сознания, свободой воли и богатством смыслов, чтобы в условиях физически ограниченного космоса охватывать разные варианты саморазвития и множить свое «я». Существо, наделенное сознанием и свободой воли, предназначено быть «связью миров повсюду сущих» (Г. Державин), то есть детерминироваться не только физическими параметрами своего мира, но и теми «мультиверсалиями», которые определяют его бытие на распутье множащихся миров. Способность ментально вбирать разные версии своего бытия, соединять в себе двойников и их опыт пребывания в других мирах — этим определяется место человека в мультиверсуме и возможность его прохождения через разные миры после смерти. Этим открывается и теологическая перспектива бытия человека, его ментального перехода в другие миры по мере физического изнашивания одной из его версий в рамках классического мира. Чем больше смыслопорождающих альтернатив вбирает в себя человек, превращаясь духовными усилиями в мультивидуума, тем больше вероятность его выживания в мультиверсуме. Суперпозиция к возможным мирам, нередуцируемость к одному из них — это область потенциального бессмертия.

4

Из всех гуманитарных категорий именно сознание приобретает наибольшее признание как физическая реальность, которая должна найти место в целостной естественнонаучной картине мира. По словам Р. Пенроуза, «Поведение вроде бы объективного мира, которое реально воспринимается, зависит от того, как чье-то сознание прокладывает себе путь через мириады альтернатив, образующих квантовую суперпозицию. При отсутствии адекватной теории разумных наблюдателей интерпретация, основанная на множественности миров, с необходимостью остается принципиально неполной». Отсюда следует, что «„фундаментальная“ физическая теория, претендующая на некоторую полноту на более глубоких уровнях физических явлений, должна иметь возможность включить в себя разумное сознание».10

Говоря о космической роли сознания, уместно провести параллель с пространством и временем (spacetime). Как известно, И. Кант считал их не физической реальностью, а трансцендентальными идеями, которые не зависят от опыта восприятия внешнего мира, но сами определяют «чистые формы его созерцания» (трансцендентальная эстетика). Иными словами, пространство и время — это формы организации чувственного опыта, которые предшествуют самому опыту и не обусловлены им, а, напротив, сами его структурируют. Казалось бы, дальнейшее развитие физики нанесло сильнейший удар по взглядам Канта, поскольку пространство и время в теории относительности оказались первичными формами физической реальности. Если раньше пространство—время рассматривалось просто как сетка координат, полезная для измерения движения тел, как вспомогательный инструмент при описании реально существующего материального мира, то в теории Эйнштейна кривизна пространственно-временного континуума сама определяет свойства этого мира и движение тел. Напрашивается вывод, что не Кант совершил ошибку, недооценив реальность пространства—времени, а наоборот, в современной физике изменилось само понятие реальности, которое все больше вбирает в себя категории сознания — в том числе и те, которые Кант считал трансцендентальными (внеопытными) формами созерцания физического мира. Оказывается, это применимо не только к квантовой физике, где роль наблюдения давно уже считается решающей в определении реальности микромира, но и к теории относительности, которая расширяет роль сознания в физической картине мира через возрастающее значение пространственно-временного континуума, то есть, по Канту, трансцендентальных идей, чистых форм созерцания.

Сошлюсь на Андрея Линде, одного из основоположников инфляционной модели Вселенной: «Возможно ли, что сознание, подобно пространству—времени, имеет свои внутренние степени свободы, пренебрежение которыми ведет к фундаментально неполному описанию вселенной? Что если наши ощущения так же реальны (или, быть может, даже более реальны), чем материальные объекты? Что если мое красное и синее, моя боль — реально существующие объекты, а не просто отражения реального мира? Возможно ли ввести „пространство элементов сознания“ и предположить, что сознание может существовать само по себе, даже при отсутствии материи, подобно гравитационным волнам, существующим при отсутствии протонов и электронов? <…> Не может ли оказаться, что сознание — настолько же важная часть согласованной картины нашего мира, несмотря на то что до сих пор мы могли совершенно пренебрегать им при описании известных нам физических явлений? Не окажется ли при дальнейшем развитии науки, что изучение вселенной и сознания неразрывно связаны и существенный прогресс в одном направлении невозможен без прогресса в другом?»^[11]

Вопросы, которые здесь формулируются, точно указывают на перспективу соединения гуманитарных и естественных наук. Сознание — такая же реальность, как и материя, и даже более основополагающая, поскольку оно опирается само на себя и не нуждается ни в каких эмпирических доказательствах, опосредованных показаниями физических приборов. Линде здесь, по сути, воспроизводит центральную идею Декарта: «Мыслю, следовательно, существую». Мысль — самое достоверное (само) свидетельство существования. Поэтому сознание может существовать само по себе, даже при отсутствии материи, подобно тому как гравитационные волны, вызванные кривизной пространство-временного континуума, могут существовать при отсутствии материальных частиц. Это предположение не метафизика-солипсиста, а физика, исследователя материальной вселенной, которая, даже в рамках естественнонаучного мировоззрения, может быть объяснена как феномен сознания, подобно тому как Кант «антропно» и «идеально» объяснял пространство и время.

Один из наиболее радикальных подходов к эвереттовскому мультиверсуму как новому горизонту для теории сознания предложил российский физик и математик М. Б. Менский. Он полагает, что перегородки между альтернативными реальностями исчезают на уровнях сверхсознания, которое может прямо черпать информацию из параллельных миров: «Действительно, если сознание — это разделение альтернатив, то при выключении сознания разделение альтернатив исчезает. Значит, в бессознательном состоянии (во сне, трансе или медитации) все альтернативы (все миры Эверетта) становятся доступными, без всякого разделения между ними. <…> Важно, что в бессознательном состоянии становится доступна информация обо всех этих альтернативах (параллельных мирах) вместе. Следовательно, все они могут сравниваться друг с другом и может быть найден самый благоприятный из них. Информация о том, какой из сосуществующих параллельных миров является наилучшим (наиболее благоприятным), является основой для сверхинтуиции, или прямого усмотрения истины».^[12]

Можно, конечно, обсуждать возможности мистического сверхсознания в прямом постижении параллельных миров, но роль обычного сознания при этом мне представляется более фундаментальной. Менский понимает роль сознания ограниченно, в духе копенгагенской интерпретации, хотя сам как физик стоит на точке зрения эвереттовской. Для него сознание — это разделение альтернатив, редукция множественных квантовых состояний к классическому миру. Между тем сознание тем и отличается от наблюдения (или восприятия), что оно создает альтернативные проекции предмета, оно многомирно в своей основе. Сознание, в его отличие от наблюдения, постигает расщепление альтернативных миров как процесс создания смысловой матрицы нашего мира. Всякое со-знание опирается на со-мирность самих предметов, исходит из их множимости и только поэтому выступает как со-знание, а не просто фиксация, наблюдение, которое может совершаться и в восприятии животного, и в регистрирующей работе прибора. Сознание отличается от всех этих способов описания именно своей имманентной многомировостью.

С физической точки зрения параллельные вселенные абсолютно закрыты от нас. Однако с гуманитарной точки зрения мы имеем апофатическое (отрицательное) знание о том, что в них происходит. Мы ничего не знаем прямо о других вселенных, но благодаря им понимаем то, что происходит в нашей, ибо смысл всегда релятивен. Поскольку там все происходит несколько иначе: то, что происходит здесь, с нами, приобретает конкретный смысл. Смысл — это и есть тень других миров, падающая на вещи нашего мира и придающая контрастность их очертаниям. Тот факт, что я поворачиваю направо, имеет смысл лишь потому, что в каких-то параллельных мирах я поворачиваю налево. Если бы не это ветвление, каждая отдельная событийная ветвь, будучи безальтернативной, была бы и бессмысленной.

Таким образом, квантование мультиверсума, то есть дробление и умножение его квантовых состояний, и смысловое квантование нашей реальности, возникновение все новых единиц смысла в жизни сознательных существ, можно рассматривать как две стороны одного явления. Образование диагональных миров и образование смыслов нашего мира — это не просто синхронные процессы, но единый процесс, на основе которого естественные науки, с одной стороны, и гуманитарные — с другой достигают общности в понимании мира и места человека в нем. Такое понимание может оказаться решающим шагом к созданию Теории Всего, если подразумевать под ней не только объединение гравитационных и квантовых взаимодействий, но и объединение дисциплин, обособлявшихся на протяжении тысячелетий, — объединение духовно-гуманитарной и физико-математической картин мира.

1. Брайан Грин. Скрытая реальность. Параллельные миры и глубинные законы космоса. М., 2013.

2. Популяризаторы квантовой теории часто цитируют еще один эпизод из «Алисы»: «Лавка была битком набита всякими диковинками, но вот что странно: стоило Алисе подойти к какой-нибудь полке и посмотреть на нее повнимательней, как она тотчас же пустела, хотя соседние полки прямо ломились от всякого товара. „Какие здесь вещи текучие!“ — жалобно проговорила Алиса. 
Вот уже несколько минут, как она гонялась за какой-то яркой вещицей. То ли это была кукла, то ли — рабочая шкатулка, но в руки она никак не давалась. Стоило Алисе потянуться к ней, как она перелетала на полку повыше». Эта неуловимость вещей сравнивают с невозможностью определить точное положение электрона в квантовом мире. http://www.mirror-alice.ru/parts/chapter5/additional/. Подробно об «Алисе» в связи с проблемами современной науки и психологии раасказывается в книге Арнольда Минделла «Квантовый ум. Грань между физикой и психологией» (2002).

3. Erwin Schrödinger. Die gegenwärtige Situation in der Quantenmechanik // Naturwissenschaften. V. 23 (1935). № 48. Р. 807—812; № 49. Р. 823—828; № 50. Р. 844—849.

4. Пол Фейерабенд. Против методологического принуждения // Он же. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. С. 162—163.

5. John Gribbin. In Search of Schrödinger’s Cat: Quantum Physics and Reality. London, 2012. P. 311.

6. О модальных основах смыслообразования и теории возможных миров см.: Михаил Эпштейн. Философия возможного. СПб., 2001 (особенно «Заключение»; http://society.polbu.ru/epstein_possiblephilo/ch44_ii.html).

7. Hugh Trevor-Roper. History and Imagination // Essays in Honour of H. R. Trevor-Roper. Еd. H. Lloyd-Jones et al. London, 1981. P. 1—14.

8. Роджер Пенроуз. Пусть к реальности, или Законы, управляющие Вселенной. Полный путеводитель. Пер. с англ. А. Р. Логунова и Э. М. Эпштейна. Ижевск, 2007. С. 659.

9. См. примеч. 6.

10. Роджер Пенроуз. Цит. соч. С. 853, 854.

11. http://www.astronet.ru/db/msg/1181084/node6.html.

12. М. Б. Менский. Сознание и квантовая механика. Жизнь в параллельных мирах (Чудеса сознания — из квантовой реальности). Фрязино, 2005. С. 45.