ЭССЕИСТИКА И КРИТИКА
Наталья Морозова-Форстер
ПРИБЛИЖЕНИЕ К
ПОДСТРОЧНИКУ
Первый
перевод этого стихотворения на русский появился в «Северной Лире на 1827 год»,
через четыре года после того как оно было напечатано в
Германии. Сделан он был Тютчевым, не обозначившим фамилию автора, но
обозначившим место написания — «Мюнхен». Место и заглавие — «С чужой стороны» —
указывало то ли на местопребывание переводчика (что
соответствовало действительности), то ли на сюжет стихотворения, то ли все-таки
намекало на возможное переложение чужого текста.
Участь
этого стихотворения, очевидно, была — стать русским стихотворением. И оно им
стало, причем одним из самых известных, когда в 1841 году им занялся Лермонтов:
На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна
И дремлет качаясь, и
снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.
И снится ей все, что в пустыне далекой —
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет.
В
этой редакции стихотворение Лермонтова было закончено перед последним роковым
путешествием на Кавказ. Естественно — и характерно для русской романтической
музы, — что смыслообразующий его подтекст стал прочитываться несколько иначе, чем в оригинале. На
первый план выдвигается тема одиночества, разъединения душ, а не любовного
томления, как у немецкого автора.
Вольно или невольно, получается это из-за того, что в
русском тексте «сосна» и «пальма» одного, женского, рода. В первой редакции
стихотворения Лермонтова эпиграф из оригинала стоял и
само оно было ближе к буквальному переводу, чем в окончательной редакции. Но
«сосна» и «пальма» появились у русского поэта сразу.
Вот
в этой «сосне» и оказалось все дело, вся трудность переложения текста Гейне на русский. И если по-немецки «сосна» (Kiefer,
Fohre), ель (Fichte) тоже
женского рода, то не так все однозначно в оригинале стихотворения.
Вот
первая строчка Гейне:
Ein Fichtenbaum
steht einsam…
«Der Fichtenbaum» — та же «сосна»,
«ель», но в более старой форме мужского рода, буквально: «дерево ели»,
«дерево сосны». Сейчас подобное словообразование звучит неуклюже, устарело, но
в конце XVIII — начале XIX века в русской литературной речи еще употреблялось.
Например, в «Письмах русского путешественника» Н. М. Карамзина: «В некотором
расстоянии от Берлина начинается прекрасная аллея каштановых деревьев…» И т. п.
Ритмически
близкий к оригиналу перевод Тютчева более сходен с текстом Гейне и по смыслу.
Но Тютчев вынужден был поменять «сосну» на «кедр»:
На
Севере мрачном, на дикой скале
Кедр
одинокий, подъемлясь, белеет…
Затем,
«подъемлясь» было переделано на
более живописное, но снова удаляющееся от оригинала, «под снегом»…
Одновременно
с Лермонтовым в 1841 году перевел (и в том же году опубликовал в
«Москвитянине») стихотворение Гейне, максимально его
русифицировав, Афанасий Фет: «На севере дуб одинокий / Стоит
на пригорке крутом…»
Затем
еще один известный поэт Аполлон Майков вернулся к тютчевскому
«кедру»: «Инеем снежным, как ризой, покрыт, / Кедр одинокий в пустыне стоит…»,
1866 год...
Несколько
лет я пыталась передать более или менее адекватно стихотворение Гейне, упирая
не на красоту слога, но на его смысл. Перевела я в результате очень много…
других текстов его автора: «Атта Тролль», «Германия.
Зимняя сказка» и т. д. Что же касается самого стихотворения, то из бесконечной
массы вариантов остановилась на последнем, со
старомодным «деревом сосны»:
Сосны
дерево стоит одиноко
На
севере на голой вышине.
Его
клонит сон; белым покровом
Окутывает
его лед и снег.
Ему
все грезится о пальме,
Что
далеко в утренней земле,
Одиноко
и безмолвно печалится
На
горячей отвесной скале.
Остается
добавить, что количество имен людей, помогавших мне в работе, превышает число
слов в стихотворении Гейне: Юрий и Ольга Мудровы,
Людмила Громова, Александр Ницберг, Гарольд Пфайфер, Мария Воронцова, Серафима Мамедова, Светлана Финдлинг, Барбара Конрад-Лютт,
Татьяна Ильина, Беттина Бауэр, Лариса Костючук, редакция «Звезды»… Всем им большое спасибо.
