К 100-летию БОРИСА ПИОТРОВСКОГО
Юлия
КАНТОР
ВИДЕТЬ ВЕЧНОЕ В ПОВСЕДНЕВНОСТИ
Бывают странные сближения… Николай I вошел в историю и как
создатель Нового Эрмитажа и как палач декабристов. Еще одна веха его правления
— подавление драматически знаменитого польского восстания 1830—1831 гг.,
закончившееся жестокой расправой над участниками и «репрессиями» картин
польского происхождения.
Семья
польского дворянина Игнация Пиотровского за «противуправительственные действия и мятеж» была сослана в
Иркутскую губернию. Так началось обрусение ветви рода, к которому принадлежал
Борис Борисович Пиотровский, чья жизнь с отрочества и до последних дней
оказалась связанной с Эрмитажем. Он стал директором музея в 1964 году, в
юбилейный год двухсотлетия. А дирекция Эрмитажа находится в здании, построенном
Лео фон Кленце — знаменитым баварским архитектором,
приглашенным в Петербург опять же Николаем I, и бог знает, как трансформируется
теперь энергия самой истории, закрутившей столь сложный сюжет.
«Я
с детства знал, что мы дворяне, и всю жизнь этим гордился. Никто мне никогда
этого не объяснял, все было на уровне ощущений. Дворяне — особая категория с
заслугами. Дедушка был полковником царской армии, прадедушка
(сын сосланного Игнация Пиотровского. — Ю.
К.) — генералом. Дома из этого не создавали культа, но и не замалчивали.
Жили и жили. Единственное, что в доме не обсуждали, — историю тех членов семьи,
которые уехали из советской России. Сейчас я думаю,
что об этом молчали, не разговаривали с нами — детьми, чтобы мы могли спокойно
писать в анкетах, не зная правды: „родственников за границей нет“», —
вспоминает Михаил Пиотровский, сын Бориса Борисовича. Его дед-полковник, не
успевший до революции дослужиться до генерала, стал преподавателем математики в
Педагогическом институте. Дядя был полковником медицинской службы, еще один
дядя не смог поступить в университет, потому что были введены ограничения,
связанные с социальным происхождением. Он закончил
Технологический институт и стал химиком. Пиотровские «не чувствовали
себя обиженными больше, чем другие» — им досталось от советской власти как
«среднестатистическим», и это можно было считать «подарком» (в частности,
небывалой милостью властей стало «всего лишь» четырехмесячное пребывание в
заключении «классово чуждого» Бориса Пиотровского, в
то время уже научного сотрудника Эрмитажа).
Ощущение «бывших» у Пиотровских не доминировало,
скорее преобладало стремление адаптироваться в
системе, не ассимилировавшись в ней. Быть может, срабатывала
«генетическая прививка» польских восстаний: не противодействовать власти
аффективно, революционно, принимать правила игры, продиктованные режимом. «В
нашем доме всегда считалось, что нужно служить стране, а не строю: сегодня он
есть, а завтра сменится другим, а страна и ощущение принадлежности к ее
культуре остаются», — добавляет Михаил Борисович.
Член КПСС, потомственный дворянин Борис
Пиотровский, став директором Эрмитажа в хрущевскую оттепель и оставшись им,
когда страну сковал застой, в известной степени ситуации подчинился. Власть
никогда не доверяла ему до конца, и он, отлично зная это, играл в предложенную
игру, как бы не замечая «привходящих» обстоятельств. И негромко, осторожно,
выставками, научной работой и самим стилем внутримузейных
отношений разрушал железный занавес, — если и не открывая Россию Западу, то по меньшей мере восстанавливая утерянные или искаженные
идеологией традиции.
* * *
Египтология, археология и Эрмитаж стали стержнем
жизни Б. Б. Пиотровского, научной и личной. Они же звучат лейтмотивом книги
«Страницы моей жизни», не только легким и образным языком повествующей о
биографии автора, но и вводящей в контекст времени,
всегда по-разному трудного и по-разному же интересного.
Впервые Борис Борисович пришел в Эрмитаж
школьником, а закончил свою жизнь директором всемирно известного музея,
прослужив на этом посту более четверти века. Четырнадцатилетним подростком,
побывав вместе со своим классом в отделе древностей Эрмитажа, он поразил
проводившую экскурсию известную исследовательницу-египтолога Н. Д. Флиттнер своими знаниями и интересом к истории Древнего
Востока. С тех пор он стал бывать там регулярно, помогая организовывать и
оформлять выставки, также не отказываясь выполнять
любую черновую подсобную работу. Эти посещения продолжились и после 1925 г.,
когда он поступил на историко-филологический факультет Ленинградского
университета.
В студенческие годы его учителями были
выдающиеся университетские профессора. Навыки археологической науки он приобрел
на раскопках в дельте Дона и на Северном Кавказе, в экспедициях, руководимых А.
А. Миллером. На занятиях востоковеда В. В. Струве Борис Пиотровский обнаружил
вкус к историко-филологическим знаниям. Большое влияние на него оказали люди, с
которыми он общался в университетской среде. Многие из них впоследствии
стали выдающимися учеными — Ю. Я.
Перепелкин, Д. А. Ольдерогге, А. И. Доватур, Ю. П. Францов и
другие.
«Бесспорным лидером и авторитетом того времени в
гуманитарной науке был Н. Я. Марр. Борис Борисович
вспоминал потом, какое неизгладимое впечатление на него производили лекции Марра, наполненные гипотезами и фантазиями, не всегда
понятными с первого взгляда. Марр высоко ценил
дарование юного студента и зачислил его научным сотрудником в штат своего
сектора Академии материальной культуры. Еще на студенческой
скамье он (Пиотровский. — Ю. К.) опубликовал две работы,
основанные на египетском материале. В 1929 г. Н. Д. Флиттнер
в Предисловии к «Путеводителю по залам Древнего Египта» высоко оценила
энтузиазм студента Б. Б. Пиотровского — „неутомимого помощника Отдела во всех
его работах“», — рассказывает академик РАН Александр Фурсенко.
Потом была война. «Научная работа очень
облегчила нам тяжелую жизнь. Те, у кого день был занят работой, легче
переносили голод. Чувство голода со временем переходило в физическое
недомогание, мало похожее на желание есть в обычных условиях, и так же, как
всякое недомогание, оно легче переносилось в работе <…>. Мои научные статьи, написанные в
Ленинграде зимой 1941/42 года, удовлетворяют меня более,
чем некоторые из выполненных в мирной обстановке. И это понятно: в ту зиму
можно было или не писать, или писать с большим подъемом, среднее исключалось
вовсе», — вспоминал Борис Борисович.1 Эрмитаж продолжал сохранять
бесценное: научный потенциал и свободу мысли.
Научной
работой сотрудники Эрмитажа занимались в промежутках между бомбежками и
артобстрелами. Осенью и зимой 1941 г. бывало по полтора десятка воздушных
тревог в сутки. По ночам к противовоздушным постам сотрудники добирались по
абсолютно темным залам. Они пытались и не могли привыкнуть к гулкой пустоте
дворца. Особенно рельефными, эмоционально окрашенными становились изумительная
архитектура и декор. Бомбежки рушили город. А залы озарялись отсветами близких
пожаров и огнем зажигалок, догоравших у стен Зимнего.
Во время многочасовых бомбежек коротали время, читая научную литературу. Книги
брали с собой на посты, положив в сумку от противогазов, за что получали
нагоняй от тогдашнего директора И. А. Орбели: за пояс книги надо совать!
«Андрей
Яковлевич Борисов дежурил в Темном коридоре. В ожидании очередной бомбежки мы
встречались с ним на границе наших пожарных постов в Ротонде и читали друг
другу курсы лекций: он меня знакомил с основными проблемами семитологии, я же
обучал его археологии. Нас очень беспокоило, что в случае нашей гибели все то,
что нам удалось узнать, но еще не удалось опубликовать, сделать достоянием
науки, общим знанием, уйдет вместе с нами, пропадет навсегда и кому-нибудь надо
будет впоследствии все начинать сначала. Мы приходили к решению: надо писать,
писать, писать немедленно, не откладывая», — вспоминал Б. Б.
Пиотровский.2 Профессор Борисов был лишь на несколько лет старше
его, и дружили они со студенческих времен. Они совершенно не думали о том, что
вот эта их повседневная работа является подвигом. Они просто жили так, потому
что не могли иначе.
* * *
Книга
Б. Б. Пиотровского «История и культура Урарту», вышедшая в 1946 г.,
заложила фундамент нового направления в археологии, а «Археология Закавказья»
стала учебником для нескольких поколений специалистов в области истории и
этнографии. Раскопки городища Кармир-Блур близ
Еревана открыли миру неизвестное ранее древнее государство — Урарту, заставив
ученых по-другому взглянуть на историю и культуру Древнего Востока. Богатейший
материал, удивительные условия находок, когда вещи, погребенные во время
скифского штурма крепости Тейшебаини, дошли
нетронутыми до ХХ века, множество памятников искусства — все это сделало
раскопки Кармир-Блура сенсацией. Анализ находок,
интерпретация данных, невозможная без энциклопедической эрудиции, превратили Кармир-Блур в эталон для исследователей-археологов.
Урарту
стало «пропуском» за рубеж, возможностью общения с западными коллегами. Борис
Пиотровский, уже ученый с мировым именем, выступал на различных конгрессах,
съездах, симпозиумах, читал лекции, посвященные результатам своих научных
изысканий по археологии Закавказья. И параллельно осваивал новую тему, тесно
связанную с его основными интересами, — скифы и скифология.
Урарту оказалось судьбоносным вдвойне: здесь, на раскопках Борис Борисович
встретил свою будущую жену — тогда начинающего археолога Рипсимэ
Джанполадян. Рассказ о знакомстве, женитьбе и
рождении сыновей переплетается с описаниями экспедиционных будней в книге
«Путевые заметки», полной интересных как для специалиста, так и для
непосвященного читателя впечатлений от посещения разных стран. Далее в ней
фиксируются эпизоды поездок с Рипсимэ Михайловной и
сыном Михаилом.
«Путевые
заметки» изданы уже после смерти Бориса Пиотровского — на основе 133-х
блокнотов, каждый из которых посвящен одной командировке. Сто тридцать три
сюжета, сорок стран. Коллеги Бориса Борисовича помнят, как в конце каждого дня
он брал блокнот и начинал записывать. Дома, когда приходили гости, по ходу
беседы он часто доставал свои дневники и рассказывал, цитируя записи. Это
сочетание устной и письменной речи было как бы особым ораторским приемом,
увлекавшим и содержанием и формой.
В
1956 г. Египет принял решение о возведении высотной Асуанской
плотины, а в конце 1958 г. было подписано соглашение о том, что советская
сторона окажет техническую и финансовую помощь в строительстве. Поскольку
обширные земли в долине Нила в результате должны были оказаться под водой, было
решено провести на этой территории археологические раскопки, чтобы спасти от
затопления памятники мировой культуры. В 1961 г. президиум Академии наук СССР принял решение об участии в кампании ЮНЕСКО по изучению
памятников египетской культуры, находящихся на затопляемом участке.
Руководителем экспедиции стал Борис Пиотровский.
Впрочем,
еще до этого Борис Борисович уже посетил Египет — страну своих юношеских грез и
многолетних научных поисков. По рассказам близких, он
буквально светился от счастья, когда узнал о предстоящей командировке. «Это как
сказка! — говорил он. — Сбудется моя мечта увидеть своими глазами Египет...»
Впоследствии,
в 1961—1963 гг., он возглавил археологические экспедиции Академии наук в
древнюю Нубию (Египет и Судан). Итогом работы стала монография «Вади-Алаки, путь к золотым рудникам».
Стоит
отметить, что в 1960-е, когда международные связи нашей страны оживились,
Эрмитажу была отведена роль одного из основных объектов многоплановых
культурных контактов. Не случайно для налаживания связей первым
дружественным вестником в ту или иную страну часто отправляли нейтральную
делегацию и выставку шедевров музейных коллекций. Пиотровский нередко
инициировал подобные акции.
* * *
Борис
Борисович обладал множеством академических званий. Сперва
в Армении он был избран в Академию наук Армянской ССР, позднее стал
действительным членом большой союзной Академии. Общее собрание Отделения
истории дважды проголосовало за его избрание, но в первый раз, в 1968 г.,
получив нужное количество голосов, он не прошел из-за отсутствия необходимой
вакансии. Только на следующих выборах (в 1970 г.) Борис Борисович получил
мандат действительного члена Академии наук СССР. В дальнейшем он был избран
почетным членом многих иностранных академий и научных сообществ, чем
подтверждалось всемирное значение его достижений в науке.
В
течение многих лет Борис Борисович был членом бюро Отделения истории, в
1980—1982 гг. — секретарем Отделения, с 1980-го по 1988 г. — членом Президиума
АН СССР. Каждый понедельник он садился в «Красную стрелу», чтобы на следующий
день принять участие в заседании Президиума, а
вернувшись из Москвы, иногда прямо с поезда ехал в Эрмитаж.
В
этот период расширялись зарубежные контакты Эрмитажа, регулярно
организовывавшего крупные международные выставки или участвовавшего в них.
Эрмитаж трансформируется: он воспринимается — во многом благодаря усилиям
директора — не только как хранилище культурных ценностей, но и как центр
культурного сотрудничества. Символично, что одной из последних
крупных выставок, прошедших в Эрмитаже при жизни Б. Б. Пиотровского,
была экспозиция «Шедевры западноевропейской живописи из музеев стран Европы и
США» — к 225-летию Эрмитажа, в 1989 г. Она стала своеобразным прологом к
нынешней международной «экспансии» музея, свидетельством его открытости и
авторитета.
Помимо
большой административной нагрузки и педагогической деятельности Борис Борисович
отдавал много сил и общественной работе. Он активно участвовал в деятельности
различных советов, комитетов, обществ — городских, государственных и
международных. Его день был расписан по минутам, но при всей своей
загруженности академик Пиотровский не мыслил себя вне науки. В его
библиографическом справочнике насчитывается более пятисот наименований книг,
статей и других научных публикаций по самой разнообразной тематике:
египтология, археология, урартология,
историко-общественные проблемы, скифы и скифская культура, искусство и,
конечно, Эрмитаж. Его сын, тринадцатый директор Государственного Эрмитажа, тоже
занимающий немало общественных постов, — преемник и в этом. «Так сложилось:
я привык, что иначе просто не может быть, — Эрмитаж был фактом, важнейшей
составляющей жизни моих родителей. Все, что тут происходит, — личная жизнь.
Личная жизнь — это наука, «общение» с ней тоже приходится ограничивать, но
сохранять обязательно, иначе недопустимо сидеть в этом кресле» — такова позиция
Михаила Пиотровского. Член-корреспондент РАН М. Б. Пиотровский,
автор более ста пятидесяти научных работ (в том числе книг «Южная Аравия в раннее
Средневековье», «Коранические сказания», «Ислам. Энциклопедический
словарь», «О мусульманском искусстве» и др.), заместитель председателя Совета
по культуре при президенте РФ также не прерывает связи с академической
наукой.
* * *
Последним капитальным научным трудом Бориса Пиотровского стал
первый том двадцатитомного издания «Эрмитаж. История и коллекция». Книга
знакомит читателя с документальной историей создания Эрмитажа, приобретения
экспонатов и с другими интересными событиями многолетней жизни музея. Несколько
десятилетий Б. Б. Пиотровский извлекал из небытия спецхранов документы, надеясь
рассказать всю правду и понимая, что это вряд ли будет возможно в советских
условиях. Увы, его монография «История Эрмитажа» увидела свет, когда автора уже
не было в живых...
У
двенадцатого директора Эрмитажа не было часов приема — он считал это
проявлением бюрократизма. Три двери, ведущие в его большой кабинет, оставались
постоянно открытыми для любых посетителей. Вероятно, это не всегда было удобно,
но ему нравилось такое общение с людьми.
«Никакого культа Бориса Борисовича в доме не
было. Никогда не было ситуации, чтобы нам говорили: тише, папа работает, папа
занят, папа отдыхает. Наоборот, как только папа появлялся дома, сразу же
начиналась наша возня с ним. Он приходил домой поздно, и мы очень его ждали. Мы
играли и буйствовали прямо в комнате, где он работал. Это было для дома
нормально. В доме все были одинаково важны: и большие и маленькие. Ничьи
интересы не ущемлялись. Просто в доме все друг с другом дружили. И при этом все
понимали (это получалось как-то само собой), что
главный человек в доме — папа. У нас вообще был очень теплый дом, и, став
взрослыми, уже создав свои семьи, мы пытаемся это тепло сохранить. Конечно, мы
не видимся с утра до вечера, иногда не видимся подолгу — я много езжу. Но,
может, потому у нас и отношения такие замечательные, что мы все друг по другу
скучаем. Папа очень любил дом, любил быть с семьей, играть с детьми, где-то
вместе бывать с нами. Я только в ретроспективе, став взрослым, понимаю, как
сильно, как глубоко он любил маму и нас, никогда не демонстрируя это. Он нас,
кстати, никогда не хвалил. И при этом нами гордился.
Обычно отец не вмешивался в мою студенческую жизнь, в
учебную в частности, но, когда надо было принимать серьезные решения, умел
серьезно и уверенно вмешаться. Мы спокойно и откровенно обсуждали вопрос моей
будущности, профессии. Мне было совершенно ясно, что я должен быть историком,
по поводу археологии сомнений тоже не было ни у кого. Вопрос — в выборе
специализации. Я хотел стать востоковедом, это началось, еще
когда я в детстве стал посещать эрмитажные кружки. А выбор у меня был такой:
индология, иранистика и арабистика. Я поступил на востфак
Ленинградского университета. Когда обсуждалась специализация, папа выдвинул
такой аргумент: заниматься нужно тем, изучать то, что можно «пощупать», куда
можно реально съездить. Советские условия, надо сказать, особого выбора не
предлагали. Арабистика — наиболее перспективная специальность, — так считал
Борис Борисович. Это был главный рациональный аргумент», — говорит Михаил
Пиотровский.
* * *
В
1990-м рушилась система, было непонятно, что ждет впереди и как сохранять
вечное. Известный композитор, знаток литературы, сын одного из «Серапионовых братьев» Михаила Слонимского, внимательно
следящий за событиями во всех сферах художественной жизни, Сергей Слонимский
вспоминает: «Я, общаясь с Борисом Борисовичем, видел, как тревожит его
наступление серости, неуправляемость происходящего. Я видел, с какой болью он
наблюдает за раскрепостившимся бескультурием, которое освободилось от рабства и восприняло свободу как
вседозволенность. С этим варварством Борис Борисович уже встречался в
революционной смуте и знал, какими разрушениями, в том числе психологическими,
она чревата. Он не мог оставаться равнодушным и вдвойне переживал от бессилия».
Он
ушел из жизни 15 октября 1990 г., когда страна и музей были на драматическом
перепутье. Ушел, надеясь, что вечное все-таки сильнее повседневности.
| |
|
|
Всем читателям!
Чтобы получить журнал с доставкой в любой адрес, надо оформить подписку в почтовом отделении по
«Объединенному каталогу ПРЕССА РОССИИ «Подписка – 2021»
Полугодовая подписка по индексу: 42215
Годовая подписка по индексу: 71767
|
В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27
Новые книги издательства "Журнал «Звезда»": |

В книге впервые публикуются стихотворения Алексея Пурина 1976-1989 годов.
Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
Цена: 130 руб.

Михаил Петрович Петров, доктор физико-математических наук, профессор, занимается исследованиями в области управляемого термоядерного синтеза, главный научный сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе. Лауреат двух Государственных премий СССР. В 1990 – 2000 работал приглашенным профессором в лабораториях по исследованию управляемого термоядерного синтеза в Мюнхене (ФРГ), Оксфорде (Великобритания) и Принстоне (США), Научный руководитель работ по участию ФТИ в создании Международного термоядерного реактора.
В книге «Огонь небесный» отражен незаурядный опыт не только крупного ученого, но и писателя, начинавшего литературный путь еще в начале шестидесятых. В нее вошли рассказы тех лет, воспоминания о научной работе в Англии и США, о дружбе с Иосифом Бродским, кинорежиссером Ильей Авербахом и другими незаурядными людьми ленинградской культуры.
Цена: 500 руб.

Мириам Гамбурд - известный израильский скульптор и рисовальщик, эссеист, доцент Академии искусств Бецалель в Иерусалиме, автор первого в истории книгопечатания альбома иллюстраций к эротическим отрывкам из Талмуда "Грех прекрасен содержанием. Любовь и "мерзость" в Талмуде Мидрашах и других священных еврейских книгах".
"Гаргулья" - собрание прозы художника, чей глаз точен, образы ярки, композиция крепка, суждения неожиданны и парадоксальны. Книга обладает всеми качествами, привлекающими непраздного читателя.
Цена: 400 руб.
Калле Каспер (род. в 1952 г.) — эстонский поэт,
прозаик, драматург, автор пяти стихотворных книг
и нескольких романов, в том числе эпопеи «Буриданы»
в восьми томах и романа «Чудо», написанного
на русском. В переводе на русский язык вышла
книга стихов «Песни Орфея» (СПб., 2017).
Алексей Пурин (род. в 1955 г.) — русский поэт, эссеист,
переводчик, автор семи стихотворных книг, трех книг
эссеистики и шести книг переводов.
Цена: 130 руб.

Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
В книге впервые публикуются ранние стихотворения автора.
Цена: 130 руб.

Эта книга посвящена одному из творцов «серебряного века», авангардному преобразователю отечественной сцены, режиссеру, драматургу, теоретику и историку театра Николаю Николаевичу Евреинову (1879-1953). Она написана его братом, доктором технических наук, профессором Владимиром Николаевичем Евреиновым (1880-1962), известным ученым в области гидравлики и гидротехники. После смерти брата в Париже он принялся за его жизнеописание, над которым работал практически до своей кончины. Воспоминания посвящены доэмигрантскому периоду жизни Николая Евреинова, навсегда покинувшего Россию в 1925 году. До этого времени общение братьев было постоянным и часто происходило именно у Владимира, так как он из всех четверых братьев и сестер Евреиновых оставался жить с матерью, и его дом являлся притягательным центром близким к семье людей, в том числе друзей Николая Николаевича - Ю. Анненкова, Д. Бурлюка, В.Каменского, Н. Кульбина, В. Корчагиной-Алексан-дровской, Л. Андреева, М. Бабенчикова и многих других. В семье Евреиновых бережно сохранились документы, фотографии, письма того времени. Они нашли органичное место в качестве иллюстраций, украшающих настоящую книгу. Все они взяты из домашнего архива Евреиновых-Никитиных в С.-Петербурге. Большая их часть публикуется впервые.
Цена: 2000 руб.

Книга Леонида Штакельберга «Пасынки поздней империи» состоит из одной большой повести под таким же названием и нескольких документальных в основе рассказов-очерков «Призывный гул стадиона», «Камчатка», «Че», «Отец». Проза Штакельберга столь же своеобразна, сколь своеобразным и незабываемым был сам автор, замечательный рассказчик. Повесть «пасынки поздней империи» рассказывает о трудной работе ленинградских шоферов такси, о их пассажирах, о городе, увиденном из окна машины.
«Призывный гул стадиона» - рассказ-очерк-воспоминание о ленинградских спортсменах, с которыми Штакельбергу довелось встречаться. Очерк «Отец» - подробный и любовный рассказ об отце, научном сотруднике Института имени Лесгафта, получившем смертельное ранение на Ленинградском фронте.
Цена: 350 руб.
Круглый стол «Власть слова и слово власти» посвящен одному из самых драматических социокультурных событий послевоенного времени – Постановлению Оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» 1946 г.
Цена: 100 руб.
Книга Елены Андреевны Кумпан (1938-2013) рассказывает об уходящей культуре 1950 – 1960-х годов. Автор – геолог, поэт, экскурсовод – была дружна со многими выдающимися людьми той бурной эпохи. Герои ее воспоминаний – поэты и писатели Андрей Битов, Иосиф Бродский, Александр Городницкий, Рид Грачев, Александр Кушнер, Глеб Семенов, замечательные ученые, литераторы, переводчики: Л.Я. Гтнзбург, Э.Л. Линецкая, Т.Ю. Хмельницкая, О.Г. Савич, Е.Г. Эткинд, Н.Я. Берковский, Д.Е. Максимов, Ю.М. Лотман и многие другие
Книга написана увлекательно и содержит большой документальный материал, воссоздающий многообразную и сложную картину столь важной, но во многом забытой эпохи. Издание дополнено стихами из единственного поэтического сборника Елены Кумпан «Горсти» (1968).
Цена: 350 руб.

Книга тематически разнообразна: истории из пионервожатской жизни автора, повесть об отце, расследование жизни и судьбы лейтенанта Шмидта, события финской войны, история поисков и открытий времен Великой Отечественной войны.
Цена: 250 руб.
В сборнике представлены рассказы, написанные в 1970-1990-ж годах. То чему они посвящены, не утратило своей актуальности, хотя в чем-то они, безусловно, являются замечательным свидетельством настроений того времени.
Нелла Камышинская родилась в Одессе, жила в Киеве и Ленинграде, в настоящее время живет в Германии.
Цена: 250 руб.

В 1962 году, более полувека назад, вышла в свет первая книга стихов Александра Кушнера. С тех пор им написано еще восемнадцать книг - и составить «избранное» из них – непростая задача, приходится жертвовать многим ради того, что автору кажется сегодня лучшим. Читатель найдет в этом избранном немало знакомых ему стихов 1960-1990-х годов, сможет прочесть и оценить то, что было написано уже в новом XXI веке.
Александра Кушнера привлекает не поверхностная, формальная, а скрытая в глубине текста новизна. В одном из стихотворений он пишет, что надеется получить поэтическую премию из рук самого Аполлона: «За то, что ракурс свой я в этот мир принес / И непохожие ни на кого мотивы…»
И действительно, читая Кушнера, поражаешься разнообразию тем, мотивов, лирических сюжетов – и в то же время в каждом стихотворении безошибочно узнается его голос, который не спутать ни с чьим другим. Наверное, это свойство, присущее лишь подлинному поэту, и привлекает к его стихам широкое читательское внимание и любовь знатоков.
Цена: 400 руб.

Аннотация - "Нас время учило..." - сборник документальной автобиографической прозы петербургского скульптора и фронтовика Льва Самсоновича Разумовского.
В сборник вошли две документальные повести "Дети блокады" (воспоминания автора о семье и первой блокадной зиме и рассказы о блокаде и эвакуации педагогов и воспитанников детского дома 55/61) и "Нас время учило..." (фронтовые воспоминания автора 1943-1944 гг.), а также избранные письма из семейного архива и иллюстрации.
Цена: 400 руб.

Алексей Арнольдович Пурин (род. в 1955 г. в Ленинграде) — поэт,
эссеист, переводчик. Автор пятнадцати (включая переиздания) стихотворных
сборников и трех книг эссеистики. Переводит немецких и голландских
(в соавторстве с И. М. Михайловой ) поэтов, опубликовал пять
книг переводов. Лауреат Санкт-Петербургской литературной премии
«Северная Пальмира» (1996, 2002) и др.
В настоящем издании представлены лучшие стихи автора за четыре
десятилетия литературной работы, включая новую, седьмую, книгу «Почтовый
голубь» и полный перевод «Сонетов к Орфею» Р.-М. Рильке.
Цена: 350 руб.
Национальный книжный дистрибьютор "Книжный Клуб 36.6"
Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru
|