Глеб Горбовский

Ночник

Лет сорок песен не пою

и не читаю Льва Толстого.

Я не врагов — баклуши — бью

в объятьях дня полупустого.

Зато ночами иногда

не сплю, а размышляю, мыслю:

как я, чудак, попал сюда,

то бишь — под своды бренной жизни?

В моем дупле горит ночник,

за коим образок сияет…

И я горю! Еще не сник.

И образ мой судьба ваяет.

На театре

Поскрипывает снег, а может, соль

земли — под обувью прохожих.

И всяк из них свою играет роль

на сцене жизни и за сценой тоже.

А снег с небес, как занавес, упал.

А зритель — я. На действие таращусь.

Не карнавал на сцене и не бал,

а что-то ярче, истинней и слаще!

Я — зритель. Но и все еще актер.

Я роль свою доигрываю внятно.

А режиссер — всесилен и хитер —

с моей души платком стирает пятна.

Ворон

Завтра первое мая. Метель за окном.

Снег окутал предпраздничный город.

В парке, словно опутанном сном,

ни людей, ни собак. Лишь на дереве — ворон.

Он танцует на ветке, и что ему снег,

переступами с лапки на лапку.

Здесь он зиму провел — без сугрева и нег,

завернувшись в себя, как в пушистую тряпку.

Одинокий и гордый, как чья-то душа,

он маячит над прошлым, бездомный и стойкий.

А потом он слетает на снег, не спеша,

и вразвалку шагает — к ближайшей помойке.

Эго

Что я знаю подробнее прочего,

утонченней и глубже всего

и на чем моя совесть подмочена?

На лобзаньях себя самого.

Эгоист? А идите вы к лешему.

Реалист. Завершающий путь.

Сколько в жизни любому отвешено —

все твое! И с пути не свернуть.

Знаем, знаем: а как же по совести?

По заветам? По воле Христа?

…Это все мадригалы и повести,

а людская планида — проста.

За окном

Словно птицы, мешки целофанные

за моим пролетают окном…

Дни господствуют мерклые, странные,

окропленные трезвым вином.

Панихиды звучат похоронные,

колыхание траурных лент…

Процветают слова электронные,

человека зовут — «абонент».

А на днях бедолага воробышек

под моим задохнулся окном.

…Я сегодня морфина попробовал

и забылся химическим сном.

На учете

Товарищ, что нынче в почете,

однажды в табачном дыму

напомнил, что я на учете

в одном медицинском дому.

А я и забыл про потеху,

про будничный нечет и чет,

что я помещен в картотеку

и дьяволом взят на учет.

Расслабься… Строчишь ли эклогу,

стучишь ли в казенную дверь, —

мы все на учете… у Бога,

и это неплохо, поверь.

Расплата

Как будто на другой планете

я очутился… с бодуна,

то бишь попал из яви в нети:

из царства плоти — в царство сна.

Взмахнул рукой, а пальцев нету,

измыслил шаг — ан нет ноги.

И тут увидел речку… Лету,

и словно выцвели мозги.

Я все забыл: судьбу, Россию,

родню, товарищей-друзей

и свет лампады негасимой

перед иконой жизни всей…

Вопрос

Уходит из-под ног земля,

по капле истекает время…

Жить — для чего? Могилы для?

Весьма бессмысленное бремя.

Так рассуждал один старик,

книг начитавшийся мудреных.

С молчанья перейдя на крик,

купался в словесах ядреных.

С нытья переходил на бред,

вопрос мусолил философский.

«Жить — ради жизни. Вот ответ!»

А кто тот дед? А Глеб Горбовский.