Валерий Трофимов

*  *  *

Снег — это символ забвения.

Белыми за полчаса

Стали поля и селения,

Люди, дороги, леса.

Смотришь — как будто из поезда…

Видишь, как небытием

Мир постепенно становится,

Однообразен и нем.

Только, казалось бы, высыпал

Снег, а уж всюду бело!..

Явь эту, схожую с вымыслом,

Будет забыть тяжело.

Но исчезает из памяти

Жизнь, даже та, что сейчас —

В пепельном мареве, замети —

Рядом, почти что у глаз.

Теплая тяжесть телесная,

Запахи, сны, голоса —

Все сохранилось бы, если бы,

Если бы не начался

Этот буран, эти белые

Хлопья, густые, как дым,

Не повалили бы, делая

Все в этом мире чужим.

*  *  *

Он умер, но еще не знает

И мечется под фонарем,

Летит, как бабочка ночная,

В окна мерцающий проем,

Домой пытается вернуться,

В земной привычный неуют,

Прижаться хочет, прикоснуться…

Но здесь его не узнают,

Не слышат и не отвечают,

Сидят, о чем-то говорят,

Как будто праздник отмечают

И сквозь него на ночь глядят.

Не понимая, где он, что он

И почему так одинок,

Он больше тяжестью не скован,

Ни рук не чувствует, ни ног.

Теперь он — чистое сознанье.

И держат на земле его

Чужие сны да поминанья —

И всё,

   и больше ничего.

 Жалость деревьев

Деревья прикованы к месту рожденья.

И что в них такого — слепые, глухие?

И мы существуем от них в отчужденье,

В заботах своих… А деревья — живые!

Когда я всей грудью к стволу прижимаюсь

И запах коры горьковатый вдыхаю,

Я словно в заброшенный дом возвращаюсь,

В забытый младенческий мир проникаю.

Пусть недолговечное тело не знает,

Зачем оно столько от жизни терпело,

Немые деревья его утешают,

Им однообразие не надоело.

И с деревом я говорю, как со старшим,

И вижу, обнявшись с лесным великаном,

Наш путь не таким сиротливым и страшным,

А лишь бесконечным, таинственным странным…

Родиться, прожить, умереть, раствориться —

В живых существах, в анонимных потомках,

Во сне мировом кем-нибудь воплотиться,

Чтоб снова исчезнуть в безличных потемках.