ПЕЧАТНЫЙ ДВОР

 

 

Кирилл Кобрин. Мир приключений (истории, записанные в Праге). — М.: Новое литературное обозрение, 2007.

Он по-прежнему пишет исключительно хорошо: прозой без незначительных слов; быстрыми предложениями, выражающими горькие мысли.

Вероятно, жизнь в Чехии наводит на него скуку, а известия из России — тоску. Вероятно, немного разуверился в будущем — своем личном и вообще. Вероятно, любимый наркотик — литература — перестал оказывать на него привычное действие.

Но он ею, как говорится, отравлен безнадежно. И вот из порожденных ею галлюцинаций, подмешав к ним чувство собственной судьбы, делает опять литературу.

Ему бы сбежать в роман (скажем, исторический), а он сочиняет но­вел­лы — потому что прирожденный эссеист.

С тех пор как вошли в употребление письменные столы, большая форма связана с огромной нагрузкой на ягодичные мышцы. Чья анатомия не приспособлена — тот вынужден пробавляться эссеистикой, поэзией, на худой конец литкритикой.

Подобно цирковому клоуну, эссеист обязан уметь на манеже всё. Кирилл Кобрин как раз умеет. И решил это сам себе доказать — данной книжкой.

В самом деле увлекательные, в самом деле таинственные, в самом деле жуткие сюжеты. С двойным кодом, с искусно поддерживаемым эффектом ложной памяти. Как бы с кавычками, плывущими вдоль горизонта, как облака. (Рассчитано так, чтобы вы заметили их не сразу, а заметив — почувствовали, что тоже помещены в текст: заключены в скобки.)

Хотя есть и просто остроумные: те, в которых автор остается за кулисой.

Но вот он появляется, отбрасывая, как тень, все, что считает своим прошлым (то есть, в общем-то, себя), — и его присутствие придает тексту волнующий интерес. Это довольно странно: у других писателей слишком часто бывает наоборот.

Поэтому я предполагаю (еще одно предположение, тоже безответственное; для краткой рецензии, согласен, это чересчур), что перед нами — всего лишь интермедия, хоть и блестящая. Что Кирилл Кобрин, вот увидите, удивит нас еще не так. Придумает такой рискованный трюк, что все ахнут. Напишет очень важное. Он может.

Лишь бы справился с унынием. И нарастил ягодичные мышцы.

 

Дина Хапаева. Готическое общество: морфология кошмара. — М.: Новое литературное обозрение, 2007.

Да, на первый взгляд название маленько вычурное: про Средние, что ли, века? под майонезом Фрейд-Юнг-провансаль? Представьте — нет. А про самую что ни на есть злобу бела дня. Точней — сумрака. Который сгущается вокруг вас, читатель, и вокруг меня, и вокруг автора этой книги.

Вообще-то мы (многие из вас и я) и сами чувствуем, что нам угрожает какая-то опасность. Видим ужасные лица, слышим отвратительные речи, знаем  зловещие факты. И с временем что-то не то: без сомнения, оно летит, но явно не вперед.

Но мы не понимаем, как все это связано и что, собственно, происходит; то ли жизнь вдруг потеряла смысл, то ли приобрела другой, враждебный.

Дина Хапаева говорит (то есть я так прочитал ее трактат): атака готов. Изнутри. Вроде как пробуждение вируса. Который (или, уточним для верности, один из его штаммов) когда-то разрушил античную цивилизацию, а теперь пожирает ослабленный организм нашей. И она погибает прямо у нас на глазах. Уходит в прошлое. Или, если угодно, мы фактически уходим из нее — неизвестно куда.

«Мы покидаем мир, в котором привычными понятиями были равенство перед законом, социальная справедливость, свобода слова, публичная политика, в котором существовало понятие убежища — политического, морального, идеального. Со скоростью, опережающей сознание перемен, мы падаем в неизвестность, приобретающую странные готические очертания. Возможно, пройдет год или два, и нам станет трудно поверить в то, что принципы государственной политики, общественной жизни, взаимоотношений между людьми, которые еще отчасти сохраняются сегодня, действительно имели место, а не приснились нам и не являются выдумкой историков и политологов. Так же трудно, как трудно было еще несколько лет назад предвидеть масштаб и серьезность перемен, которые мы наблюдаем сегодня…»

Дина Хапаева описывает симптомы инфекции — довольно случайный, по-моему, набор; вот несколько:

мода на сочинения Толкина и на ролевые игры по их сюжетам;

превращение современной астрофизики тоже некоторым образом в игру — метафор с уравнениями, так что существование реальных объектов, описываемых теми и другими (всех этих кротовых нор в космосе и черных дыр), стано­вится делом вкуса, если не предметом веры (что, в свою очередь, наносит ущерб таким концепциям, как причинность и необратимое время, — и в конечном счете заражает мировоззрение толпы наглым презрением к науке, к истине как таковой);

«немота интеллектуалов», отражающая их «методологическую растерянность», «кризис понятий», «забастовка языка», «неспособность гуманитарных и социальных наук на протяжении последних 20 лет изобрести новые модели объяснения развития общества и истории, которые смогли бы заменить собой распавшиеся старые парадигмы»;

массовый спрос на фэнтези с нечистью, которые чем бездарней, тем адекватней описывают социально-политические практики российского общества (неразличение добра и зла; единственный критерий ценности человека — лояльность предводителю того или иного сообщества; единственный критерий ценности поступка — понравился ли он непосредственному начальству; плюс «избирательность, неравенство, дискриминация», как сказал бы Андрей Илларионов, — однако Дина Хапаева не вполне удовлетворена построенной им моделью корпоративистского государства; «Лояльность” — исключительно важная категория для понимания организации социальной ткани российского общества, но его структурообразующим принципом является не корпорация, а зона»).

Это уже горячо, уже гораздо ближе к раскаленному центру излагаемой догадки; а черные дыры оставим все-таки астрофизикам; а насчет объективного времени почитайте-ка у старикашки Канта; и что в жизни действуют иррациональные силы, а участь человека трагична — Mr. Толкин, мне представляется, не так уж неправ. И я даже не совсем уверен, что именно в чтиве всевозможных ночных и дневных дозоров резче всего «проступают черты общества, которое еще только начинает говорить о себе невнятным языком аллюзий, аллегорий, прячется за старыми словами, но больше молчит и корчит рожи».

Но беспорядочность аргументации (может быть, только кажущаяся мне) ничего не значит. Книга старается вы­глядеть строгим рассуждением. На самом деле в ней — предчувствие, близкое к ясновидению. Дина Хапаева разгляде­ла новую формацию, уже сложившуюся вокруг нас, и дала ей новое имя. Не просто зона. Не просто орда. Готическое общество.

В прошлом веке породившее такие феномены, как Аушвиц и ГУЛАГ, в этом — порожденное ими.

 «Готическое общество — результат мутации неизжитой концентрационной истории, тлевшей под спудом современной демократии — коренится в опыте концентрационной вселенной».

Этот вирус, по мнению Дины Хапае­вой, поразил все современные общества. Но в РФ почти совсем нет на него антител. Страна практически утратила моральное чувство.

«Наша совесть оказалась географической величиной: ее можно измерять в километрах лесов и болот, скрывших с глаз могильники и ветхие бараки концентрационных лагерей. Они исчезли, сгнили, распались, превратились в пастбища или пустоши. Тайга, топь и беспамятство поглотили останки наших соотечественников, родственников, зверски замученных нашими соотечественниками, нашими родственниками.

Российское общество поражено тяжким недугом: расстройством памяти, частичной амнезией, сделавшей нашу память прихотливо избирательной. Можно ли сказать, что наши соотечественники не знают своей истории? Что они недостаточно информированы, чтобы посмотреть в глаза своему прошлому? Что общество еще не созрело для того, чтобы задуматься о своей истории, и переживает такой же период антиисторизма, как Германия в 1950-е годы? Все это, безусловно, ложные вопросы. История ГУЛАГа ни для кого не секрет и секретом никогда не была: как она могла быть секретом в стране, в которой для того, чтобы каждый третий был репрессирован, каждый пятый должен был быть «вертухаем» — в широком смысле этого слова?

Иными словами, мы знаем свою историю, но это история, лишенная памяти о ней. История, на которую население нашей необъятной родины взирает с отчуждением и отстранением, чисто антропологическим взором, как если бы речь шла не о наших собственных прямых и кровных родственниках, дедушках и бабушках, папах и мамах, а о племени лангобардов эпохи Римской империи».

Отчего так? Перечислен ряд причин. В частности, Дина Хапаева укоряет демократическую интеллигенцию: «она первой провозгласила себя „жертвой тоталитаризма”. И тогда, в начале 1990-х, все общество поголовно последовало ее примеру, объявив себя „жерт­вами” „советской власти”, „коммунистической идеологии”, „тоталитарного режима”. И если все жертвы, то в чем может состоять смысл общественной дискуссии? Вызвав из небытия тени совет­ского прошлого, российское общество равнодушно отвернулось от тяжкого наследства, предоставив „мертвым самим хоронить своих мертвецов”».

В результате чего — я, по крайней мере, так понимаю — Аушвиц и ГУЛАГ по-прежнему возвышаются посреди нашей жизни, умышленно невидимые, источая заразный смрад. Без метафор говоря — постоянно поддерживая в человеке некое низкое знание о самом себе: с каждым можно сделать всё; и предпочтительней, чтобы это всё сделали с другим; и лучше стать тем, кто  сделает, чем оказаться на месте того — с кем.

Итак, опыт «вертухая в широком смысле» было единодушно решено стереть с жестких, так сказать, дисков. Но, как выясняется, это невозможно. Не устыдившись его, вы будете вынуждены рано или поздно им возгордиться. Вот отчего «с каждым днем растет число желающих представить позорный режим достойным политическим ориентиром, а историю России — чередой славных побед великой державы, которой потомки могут только гордиться».

Чему в высшей степени способствует миф о Великой Отечественной войне.

«Ибо миф о войне — это заградитель­ный миф. Он возник как миф-заградитель ГУЛАГа… „Плавильный котел” мифа о войне был призван объ­еди­нить разорванное террором общество против общего врага и превратить сокрытие преступления в подлинную основу „новой общности людей — советского народа”.

…Главная функция мифа о войне, которую он продолжает успешно выполнять и по сей день, — вселять в души наших соотечественников непоколебимую уверенность в том, что ГУЛАГ — всего лишь незначительный эпизод, иногда досадно торчащий из-за могучей спины „воина-освободителя”…»

Ну, и так далее. Ход мысли, надеюсь, ясен. Страна празднует амнезию. Но в миллионах живет — передаваясь от поколения к поколению, — постоянно вытесняемая память «о злодеяниях, соучастии в преступлениях, страданиях и страхе. Тайная память, которую скрывает от себя каждый, но с последствиями которой приходится иметь дело в масштабах всего общества».

А вот и эти последствия:

«Опора — в разных формах — на вооруженные формирования, стремление к наследственной передаче постов и профессий, отношение к институциям как к формам „кормлений”, вытеснение формальных требований к выполнению определенных функций „близостью к телу”, стремление свести описание должности к портрету ее обладателя — таковы лишь некоторые признаки готического общества. Унижение вассала, желание добиться от него холуйства и подличанья как важных доказательств его верности и проявлений его лояльности — таковы готические правила „бизнес-этики”».

Оглянитесь: как стремительно темнеет. Отовсюду, злорадно ухмыляясь, надвигаются какие-то странные, страшные существа. Вот-вот бросятся. Бежать бесполезно.

«Бессмысленное бегство, постоянно наталкивающееся на новое препятствие, — таково обычно содержание кошмара».

Как по-вашему: похоже на исторический момент?

 

Андрей Пионтковский. «За Родину! За Абрамовича! Огонь!»; Он же. Нелюбимая страна. — М.: РДП «ЯБЛОКО», 2005—2006.

Даты старые, и писать рецензию поздно, а надо было эти книжки читать в свое время; верней — статьи, из которых они состоят. Все это было в газетах и на разных Интернет-сайтах: много лет Андрей Пионтковский сопровождает своими комментариями нашу так называемую политическую жизнь.

Но теперь его, наверное, выживут из РФ — что посадят, вообразить пока еще не могу. Однако прокурорское представление готово, повестка с вызовом на допрос подписана, обе вот эти самые книги фактически запрещены. И какой-то референт органов уже провел лингвистическую, знаете ли, экспертизу — и усмотрел признаки — чего? правильно: экстремизма.

Действительно, Андрей Пионтковский мало того что проницателен и талантлив, — он еще позволяет себе вы­сказываться так, словно Конституция страны гарантирует ему свободу слова. Закон и приличия он, разумеется, соблюдает, но больше не считается буквально ни с чем. К начальству, то есть, ну ни малейшей почтительности.

Давайте я вам выпишу несколько строчек на память:

«Это жандармско-бюрократический капитализм с отцом нации во главе. Это замена ельцинского поколения олигархов на новых так называемых патриотически ориентированных выходцев из спецслужб и главным образом на коллективного олигарха — бюрократию и ее вооруженные отряды — силовые структуры. Мало того, что эта идеологема и порожденная ею модель поражают своим эстетическим и интеллектуальным убожеством. С этим можно было бы и примириться. Беда в том, что она абсолютно неэффективна…»

Такой вот экстрим. Игра с огнем. Губительное пристрастие. Точней — роковой недуг. Которым страдали, если помните таких, покойный Дмитрий Холодов, покойная Лариса Юдина, покойный Пол Хлебников, покойный Юрий Щекочихин, покойная Анна Политковская.

Готы вообще полагали, что это гнусный порок, и тех, кто ему предавался, — казнили. Готы презрительно именовали его: недержание языка за зубами.

 

С. Гедройц

Елена Бердникова

Площадь восстания. Роман (№ 8)

Михаил Ефимов

Парамонов-85 (№ 5)

Дягилев. Постскриптум (№ 8)

Юлий Рыбаков

На моем веку. Главы из книги (№ 4—6)

Алексей Комаревцев

Цикл стихотворений (№ 10)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Данила Крылов

Цикл стихотворений (№ 1)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Владимир Дроздов - Рукописи. Избранное
Владимир Георгиевич Дроздов (род. в 1940 г.) – поэт, автор книг «Листва календаря» (Л., 1978), «День земного бытия» (Л., 1989), «Стихотворения» (СПб., 1995), «Обратная перспектива» (СПб., 2000) и «Варианты» (СПб., 2015). Лауреат премии «Северная Пальмира» (1995).
Цена: 200 руб.
Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
На сайте «Издательство "Пушкинского фонда"»


Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России