ЭССЕИСТИКА И КРИТИКА
Игорь
Смирнов
From Kavalerov with love
К 70-летию Омри Ронена
Об Омри я услышал много раньше, чем он это предполагает.
Осенью 1956 года я превратился на некоторое время в живой придаток громоздкого
лампового радиоприемника, ловя сообщения Би-би-си о революции в Венгрии.
Конечно, я не знал тогда, что в этом восстании, среди тысяч прочих, был замешан
и будапештский студент Имре Сорени,
который позднее примет имя Омри Ронен.
Но у всякого большого события должно быть индивидуальное лицо. Когда я в начале
1980-х годов увидел Омри, он и стал для меня
наглядным воплощением того, с чем я был знаком главным образом понаслышке. В
сознании крепко сидит впечатление, что я встретился с этим человеком уже тогда,
в достопамятном пятьдесят шестом. До этого я пережил пару ошеломительных
новостей значительного исторического масштаба. Я видел бесконечные людские
толпы, собравшиеся в день похорон Сталина на площади перед Зимним дворцом без
всякого принуждения, но не ведая — зачем. Через три
года секретарь Фрунзенского райкома партии,
поразивший меня щеголеватостью и интеллигентностью, подробно пересказал
школьникам-комсомольцам, и мне в их числе, тайный доклад Хрущева на ХХ съезде.
Но и смерть Сталина, и критика в его адрес были событиями, как бы точнее
сказать, скатывавшимися сверху, пусть и заставлявшими напряженно думать, но все
же не дававшими мысли свободы и самостоятельности. Произошедшее
властвовало над вами, не вы над ним и самим собой. Венгерская революция
оказалась для меня первым случаем, когда я ощутил себя современником
волеизъявления, шедшего снизу, бывшего мотивированным и целеустремленным,
расковывавшего, хотя бы умственно, и тех, кто лишь следил за
совершавшимся. Весь последующий распад советской империи, затянувшийся до 1991
года, был запрограммирован, предсказан на улицах Будапешта. Мой текст — о
зависти. Омри, я завидую Вам в том, что Вы тогда были
там.
Думаю, что готовность Омри к
жизненному риску, толкнувшая его в ряды повстанцев, а затем повлекшая его из
страны в страну — из Венгрии в Югославию, оттуда в Италию, далее в Израиль, —
создает вокруг его личности какую-то мистическую ауру, действие которой я
испытал на себе, почему имею право с уверенностью экспериментатора (точнее,
объекта опыта) говорить о том, что Рассел и Витгенштейн
запретили
обсуждать как принципиально непроверяемое. Однажды в 1982 году Омри пригласил меня на небольшую полудомашнюю
конференцию в Иерусалим. Я улетал туда из старого мюнхенского аэропорта, к
основному зданию которого был пристроен трехсекционный
барак для тех, кто собирался отбыть в Израиль. Я постоял немного в первом
отсеке, затем вошел во второй, где таможенницы дотошно копались в чемоданах.
Взрыв раздался в тот момент, когда я направлялся из помещения для досмотра в
третье, где можно было расслабиться. Он разнес вчистую
первую часть барака и покалечил шесть человек. Страха я не испытал, потому что
был поглощен намерением купить Омри
в подарок английского трубочного табаку. Периферийным зрением я зафиксировал
молодых евреев, бросившихся с автоматами к окнам, сам же кинулся в duty free shop,
но продавщицы в киоске не обнаружил. После моих выкриков о том, что я ищу pipe tobacco, из-за прилавка
высунулась рука с железной коробкой, но женщина осталась то ли сидеть, то ли
лежать на полу, невидимая мне. Рейс сильно задержался. Все это время Омри, нервничая, ждал меня в тель-авивском
аэропорту. Способность подвигать людей на риск входит в состав харизмы. У меня нет никакого кудеснического дара. И в этом
я тоже завидую Омри. Не будучи в
данном случае слишком оригинальным, ориентируясь на моих любимых мыслителей
1930-х годов, я считаю, что если бы люди не умели создавать себе условий для
ненадежного существования, то они потеряли бы свою лучшую часть — религиозных
бунтарей и аскетов, отчаянных предпринимателей, первопроходцев, инакомыслящих и
в политике и в культуре, да мало ли еще кого, кто остается верным
антропогенезу, распространившему плохо приспособленное к выживанию
существо по поверхности планеты. Втягиваться самому и втягивать других в
опасность — человеческое дело.
Научные
работы Омри я начал читать еще в России, до переезда
в Германию. Прежде чем кое-что (с незаслуженной беглостью) заметить о них, мне
нужно определиться с национальностью Омри. Сделать
это крайне сложно. Еврейское, венгерское, русское, англо-саксонское;
унаследованное по крови, приобретенное из языковой среды — в этом, как теперь
говорят, миксе мне не удается выделить преобладающее
начало. То, что я скажу, будет наверняка субъективно. Но тут Омри сам виноват, мешая идентифицировать себя. Итак, я
поместил бы Омри в традицию знаменитых венгров ХХ
века, блуждавших по миру, но, несмотря на весь свой космополитизм, ставших
неотъемлемыми от русской культуры. Сюда относится, например, Бела Балаш, влиятельный кинотеоретик и
участник работы над многими фильмами, перебравшийся в 1930-е годы из Германии в
Москву. К этому ряду принадлежит и Дьердь (Георг)
Лукач, проделавший тот же путь, что Балаш, —
исследователь мирового романа и, быть может, самый оригинальный и самый смелый
философ-марксист прошлого столетия. Омри продолжил
эту традицию, однако придал радикализму, которым отличаются теоретические
построения и Балаша и Лукача, совсем новый смысл.
Радикально здесь не старание довести идею до крайности, до последней
мыслительной черты (немой фильм открыл, по Балашу,
человека в его первозданности — до того, как тот обрел Логос; настоящее —
кульминация всей истории, полагал Лукач, изображая современность
полем последней схватки между трудом и капиталом), но жертвенное самозабвение
исследователя, отказывающегося от себя ради того, чтобы дать полный голос
материалу. При такой установке важно не столько перещеголять конкурента в
возведении идейных конструкций — одна другой головокружительней, сколько,
напротив, уйти в тень изучаемого объекта. Этим объектом явилась для Омри литература, по преимуществу русская. И в ранних
статьях о Мандельштаме, и в монографии о нем литературовед предоставил поэту
возможность заговорить с нами совместно с тем великим множеством художественных
текстов, на которые тот исподволь откликнулся в своем творчестве. Чтобы выявить
эти «подтексты», нужно было обладать феноменальной памятью. Уроки, которые Омри получил в Гарвардском семинаре Кирилла Федоровича Тарановского, были усвоены учеником, наделенным от природы
какой-то невероятной способностью удерживать в сознании все прочитанное и
увиденное в детальной точности. Такую память на поэтические тексты, которая
дарована Омри, я встречал в жизни только один еще раз
— у Иосифа Бродского. Сопоставления текстов, предпринимаемые Омри, неотразимы, в них не приходится ни на мгновенье
сомневаться, и трудно понять, где тут кончаются знания филолога
и начинается строгая самодисциплинированность
естествоиспытателя, противного фантазиям. Пустые понятия, которыми кишат
гуманитарные науки, не могут не вызвать у Омри
возмущения: об одном из них — его демифологизирующее
исследование по исторической семантике, названное в русском издании «Серебряный
век как умысел и вымысел». То же бережное обхождение с материалом, но не с текстовым, а с жизненным, — в документальной прозе Омри «Из города Энн». Это
внимание к мельчайшим подробностям как текстов, так и
фактических обстоятельств — род высокой вежливости некоего транссоциального
порядка; уважительное отношение к самому миру и к разыгрывающейся в нем
человеческой истории; поклон, приветствующий встречу с бытием. Как бы мне
хотелось иметь Вашу память, Омри!
В
зависти нет ничего хорошего, пока в ней открыто не признаются тому, кому
завидуют. И тогда она получает новое обозначение (вроде имени «Омри») и называется восхищением. Я восхищаюсь моим героем.
В последний раз я видел его из окна такси идущим по
Невскому: невысокий, с почти офицерской выправкой, крупной, не клонящейся
головой, модно одетый человек средних лет. Средних, Омри!
Какие там семьдесят...
| |
|
|
Лауреаты премии журнала "Звезда" за лучшие публикации 2023 года
ПРЕМИЯ ИМЕНИ ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА
Владимир Дроздов
Цикл стихотворений (№ 3),
книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)
Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ по каталогам:
«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767
|
В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27
Новые книги издательства "Журнал «Звезда»": |
Михаил Никитич Толстой – доктор физико-математических наук, организатор Конгрессов соотечественников 1991-1993 годов и международных научных конференций по истории русской эмиграции 2003-2022 годов, исследователь культурного наследия русской эмиграции ХХ века.
Книга «Протяжная песня» - это документальное детективное расследование подлинной биографии выдающегося хормейстера Василия Кибальчича, который стал знаменит в США созданием уникального Симфонического хора, но считался загадочной фигурой русского зарубежья.
Цена: 1500 руб.
Это необычная книга. Это мозаика разнообразных текстов, которые в совокупности своей должны на небольшом пространстве дать представление о яркой личности и особенной судьбы поэта. Читателю предлагаются не только стихи Льва Друскина, но стихи, прокомментированные его вдовой, Лидией Друскиной, лучше, чем кто бы то ни было знающей, что стоит за каждой строкой. Читатель услышит голоса друзей поэта, в письмах, воспоминаниях, стихах, рассказывающих о драме гонений и эмиграции. Читатель войдет в счастливый и трагический мир талантливого поэта.
Цена: 300 руб.
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br>
В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор "Книжный Клуб 36.6"
Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru
|