Григорий Кружков

ДУХ ЖИЗНИ

I

Ты, выбравший мой нос,

Как ласточка береговая —

Речной откос,

Шурши, живи, витай, не улетая!

II

В закатные часы,

Когда так с тьмою слиться сладко, —

Как взмах косы,

Промчись перед моим лицом, касатка!

III

Тобой я только здрав!

С тобою в захолустье мира,

Наследник древних прав,

Я царствую, я — Председатель пира.

IV

Блаженный, как Адам,

Из глин твоей слюною слеплен,

Я — словно храм,

В котором некий смутный свет затеплен.

V

Влетай и вылетай

 Сквозь окна — там, вверху, под сводом,

Где явлен рай,

Обещанный бесчисленным народам.

VI

Когда же звездочет

Зло проречет — и та, что мечет

Костьми, не чет

Вдруг выкинет передо мной, а нечет,

VII

Взлети в последний раз,

В заоблачны стремясь пределы,

И кань из глаз,

Осиротив мой нос похолоделый.

* * *

                                                                                                           Л. Лосеву

Before my pen has gleaned my teeming brain…

                                                                                                        John Keats

А тех, самых сочных, молочных, младенческих лет,

Увы, урожай мы не сжали — он сгнил на корню,

Остались нам зерна холодных и поздних замет,

Столь черствые, что и не впрок и не в радость коню.

Одним лишь птенцам желторотым пристало писать,

Мешая чернила с соплями. А старый ворчун

Пусть носит на вате колпак — что он может сказать

Тому, кто без спросу горяч и без просыпу юн?

Но как колоски собирает на поле бедняк,

Так мы собираем дожитки несжатые лет

И мелем из них — надевая дурацкий колпак —

Такую муку, что белей не бывало и нет.

Мука осыпает ненужный старинный парик,

Венера в аллее стоит, опершись на весло.

Будильник в плешивой поет голове «чик-чирик»…

Он смотрит на штору и ждет, чтобы вновь рассвело.

ПЕСЕНКА

Не вороши лапши, развешанной

Вокруг тебя, не вороши —

И ярых пасквилей, как бешеный,

Противу власти не пиши.

Не надо нападать на кесаря,

Оспаривать его почет —

Не жаловаться ведь на слесаря,

Что кран течет, что кран течет.

А кран течет, и с неба капает,

Кружатся листья у виска —

А что в тебе еще тоска поет,

Пускай она поет, тоска.

Не жди чудес от слова праздного

И не стремись в поводыри —

А бойся только неба красного

В часы заката и зари.

ЛУННОЕ

Что там в небе так чудно круглится?

Это месяц, мой друг, просто месяц.

Посмотри на него сквозь ресницы —

видишь, сколько веревочных лестниц

он спускает для тех, кто хотел бы,

кто, устав от земного, желал бы

прогуляться сегодня на небо

наподобие белых сомнамбул?

Погоди — еще тень в подворотне

оказалась всего только тенью,

еще светит нам вечер субботний

по колодезной щуки веленью.

И так пылко, так зыбко сияет

этих звезд сумасшедшая горстка —

как сугроб тополиного пуха,

подожженный рукою подростка.

Что сегодня — весна или осень?

Это осень, мой друг, это осень.

Хочешь, мы у прохожего спросим,

что сегодня — весна или осень?

И прохожий, смутившись, ответит:

«Я не знаю… забыл… извините…»

И посмотрит туда, где в зените

что-то греет, хоть холодно светит.

Что-то греет еще, что-то веет,

как смычок, в этом воздухе ветхом,

и еще рассыпают нам пенни,

коронуясь, кленовые ветки.

Ну, давай еще малость побродим,

пошуршим этой звонкой листвою,

потолкаемся рядом с народом,

улетающим вместе со мною…