АЛЕКСАНДР КУШНЕР

* * *

Хотел бы я поверить в час ночной,

Когда во всех домах погашен свет,

Что среди звезд случайной ни одной,

Напрасной ни одной и праздной нет,

Что все они недаром зажжены,

И даже те, что умерли давно,

Влияют и на судьбы, и на сны,

И в погребе на старое вино.

Хотел бы я в разумный небосвод

Поверить, в предначертанность орбит,

Хотел бы я поверить, что живет

Душа и там, где наших нет обид,

Что хаос — заготовка вещества,

Строительный несметный матерьял,

Подручная основа волшебства,

Чудесная возможность всех начал.

* * *

Отнимать у Бога столько времени,

Каждый день, во всех церквях, — зачем?

И, придя домой, в вечерней темени,

Не спросив: «А вдруг я надоем?»

Боже мой, как мне, лентяю, хочется,

Чтобы Ты немного отдохнул,

Посмотрел, как сад во мраке топчется,

На веранду вынес старый стул!

Почитал кого-нибудь, хоть Тютчева,

Как его сейчас читаю я…

Неужели ничего нет лучшего,

Чем молитва бедная моя?

* * *

Как захотелось мне тот летний день в стихи,

Чтоб не забыть его, сырой и мглистый, спрятать!

Был мокр березы ствол и потен лист ольхи,

Но капли медлили и не хотели падать.

И влажность мягкая и мглистость иногда

Бывают яркости желаннее и зноя.

Не так уж дачные усердны поезда

И быстры: что для них минуты три простоя?

Росла болотная трава у полотна,

Почти лишенная в своем унынье цвета.

Приподнимается вагонного окна

Лишь створка верхняя — спасибо и за это!

Такою влажностью от всех кустов и трав

Пахнуvло, так они вздымались и дымились,

Что друг на друга мы взглянули, не сказав

Ни слова. Господи, неужто помирились?

* * *

И Анненский теперь не то что молодым

В сравнении со мной, но точно, что не старым

Мне кажется — и мне не страшно было б с ним

По Царскому Селу пройти сырым бульваром.

И даже, может быть, не я, опередив

Его, а он ко мне склонился б за советом,

И тени старых лип и седовласых ив

Подслушать разговор пытались бы при этом.

Как быть ему? И впрямь обузу сбросить с плеч,

Решиться на разрыв, дать волю вдохновенью?

— Не знаю. Может быть. Но сердце поберечь

Сейчас важней всего, побыть под этой тенью.

Не ездить в Петербург. Не ждать от молодых —

Они поймут потом — любви и пониманья.

А тленье цветников мне помнится сырых

У вас, как тютчевских декабрьских роз дыханье.

* * *

Я так давно своей не видел тени.

Полгода, год? Сегодня, смущена,

Перед скамьей, как будто на колени

Упав, в саду явилась вдруг она,

И стало мне неловко перед нею:

Всех замечал, со всеми ласков был,

Искал в толпе, вытягивая шею,

Далеких мне, а ближнего забыл!

Давно тебя не видел, дорогая.

А в детстве так любил играть с тобой,

То пальцы сжав в кулак, то разжимая,

Чтоб на стене ты стать могла любой

Зверюшкой: зайцем, козликом, собакой,

То разомкнувшей, то сомкнувшей пасть.

Теперь ты дышишь участью двоякой —

И неземная всё заметней часть.

Увы, не так уж много остается

Нам вместе быть под солнцем и луной.

Ты — тень моя; таясь, тебе придется

По всем дорогам странствовать одной,

Смотри ж, не посещай мою могилу,

В страну теней легко перемахни,

Как Одиссей, кивни во тьме Ахиллу

И вместе с Агамемноном вздохни.