ДНЕВНИК ДВУХ ПИСАТЕЛЕЙ
Ольга Новикова, Владимир Новиков
ЛИХАДЕМИК
Перестройка. На телеэкране Кашпировский и Чумак. Массовое
одурение. И вдруг противоядие: со зрителями начал неназидательно беседовать
питерский филолог-интеллигент. С внутренней независимостью и силой. (Достает
даже с экрана.) Без «масковского» вальяжного растягивания гласных. Без
декларативного бунтарства. Оппозиционность академика не была спекулятивной, но
ощущалась всеми. Влиятельные чиновники норовили посадить Дмитрия Сергеевича...
нет, уже не в лагерь — во всевозможные президиумы. Но была в их речевом
обиходе такая антитеза: «Наш Лигачев и ваш Лихачев».
Что сделали многие прорабы перестройки, взойдя на сцену — в
президиум того процесса, который пошел? Сразу или попозже
конвертировали позицию в должность, а должность в недвижимость. И ушли за
кулисы, сделались критиками и комментаторами.
Что сделал Лихачев? Продолжал строить. В частности, Академию наук,
где он даже не был формальным руководителем отделения языка и литературы. В
1987 году, когда лигачевский железобетон был еще прочен, сенсацией стало
избрание Сергея Аверинцева в члены-корреспонденты. Супостаты
пытались прокатить молодую звезду: дескать, он не марксист. А Лихачев
моментально нашел остроумный прием, бросив им: если бы Аверинцев не был
марксистом, не было бы у него Премии
Ленинского комсомола. Противники заткнулись.
Интеллигентное поведение — не умеренность и аккуратность. Это
ответственность за результат, это находчивость, артистизм. Заявить позицию —
уже хорошо в наше циничное время, но почти подвиг — суметь отстоять ее. Для
этого нужно понимать оппонента. Не клеймить его: ты, мол, идиот
и совок... Не винить за то, что он в советские годы питался неправильной
духовной пищей и потому не совсем здоров. А переубеждать заблудшего
на его же смысловом поле. Что и делал Лихачев.
В 1982 году нас занесло на телевидение — вслед за передачей к
80-летию В. Каверина готовили программу о 90-летии В. Шкловского. Для
драматургии решили вклинить в его бесконечный монолог выступление человека
другой научной веры и пригласить Лихачева.
Шкловский, услышав это имя, язвительно согласился:
— Пусть... Он хорошо знает древнерусский язык и... сады.
Формалист Шкловский понимал поэтику как
систему приемов. Для него лихачевская «Поэтика древнерусской литературы» не
вполне соответствовала названию: слишком человечно, антропологично написано. То
есть заслуга академика как бы сводилась к знанию садовой эстетики и
древнерусского языка (которым сам Виктор Борисович не владел).
А Лихачев в Питере без малейшей ревности, с неподдельным
восхищением говорил, глядя в глазок телекамеры: «Старость — это нередко время,
когда штопаются и защищаются старые идеи, перешиваются старые костюмы,
переиздаются старые книги, обороняется старая репутация. Шкловский готов сам
ломать и «развинчивать» (его любимое словцо) свои старые конструкции, браться
за новые темы, решать их под новым углом зрения. Даже обращаясь к своим любимым
темам, он их переосмысляет, передумывает, перекраивает».
Шкловский и Лихачев. Две филологические
державы — агрессивная и миролюбивая. Культуре нужны обе. И истина уцелевает в
том споре, где хотя бы один из оппонентов придерживается интеллигентной линии
поведения.
Когда «Доктору Живаго» разрешили
вернуться в Россию, многие запричитали, что такой герой нам не нужен, что в
романе «не хватает художественности». Лихачев, не вступая в перепалку, нашел
свой контраргумент. Проза Пастернака для него была ценна тем, что это духовная
автобиография, что она писалась с натуры.
Натура... И сейчас этот фактор
упускается из виду оценщиками современной словесности. Приветствуют шаблонные,
скоропортящиеся антиутопии, «альтернативки» русской истории (неотличимые друг
от друга), натужную «метафизику» без физики, жесткую конструктивность с
одинаковой мерой отстранения от каждого героя... И что же? Вымыслов пить головизну
тошнит, как от рыбы сырой. Утрачена сердечность. Нетусовочный читатель запивает
«головную» элитарную прозу глотком задушевного бульварного чтива,
а потом и полностью переходит на масскульт.
Писание с натуры — это вызов и
донцовщине, и бессердечной «элитарке». По себе знаем: за него по головке не
гладят. Служилые критики, конъюнктурщики по натуре, продолжают чертить свои
кабинетные схемы и выстраивать по ним подданных литературной Тусовки.
Место «идейности», «партийности» и «социалистического реализма»
заняли такие литературоведческие флогистоны, как «актуальная словесность»,
«качественная литература», «миддл-литература». Поэтика подменяется
схоластической типологией сиюминутных выгод. Умственная изворотливость в
житейских вопросах.
Лихачев говорил, что у Тынянова был
конкретный историзм, а сейчас слишком много историзма абстрактного. Это
характерно и для первой литературной пятилетки наступившего столетия.
Сам Лихачев был писателем с натуры. Это
мы почувствовали уже по телевизионным выступлениям. Вот он спокойно
рассказывает, как его, только что вышедшего из собственной квартиры, прямо на
лестничной клетке мутузят опричники с Литейного. А у
академика на груди своего рода спасательный жилет — рукопись научного доклада в
твердой папке. Выжил. Такое впивается в память.
И в письменных воспоминаниях столько
говорящих картинок! Из рассказа о Соловецком лагере: «На Заячьей губе у
Митрополичьих садков я познакомился с замечательной заячьей семьей... Монахи
приучили животных не бояться человека. Зайчиха явно привела своих детишек
показать им меня. Я не шевелился, они тоже. Мы смотрели друг на друга,
вероятно, с одинаковым чувством сердечной приязни». И на такие свидания
двадцатидвухлетний зэк отправлялся, нарушая строжайший тюремный запрет, рискуя,
может быть, жизнью.
Сердце сжимается, когда читаешь о том,
как автор ходил под угрозой повторного ареста: «После убийства Кирова я
встретил в коридоре издательства пробегавшую мимо заведующую отделом кадров,
молодую особу, которую все запросто звали Роркой. Рорка на ходу бросила мне
фразу: «Я составляю список дворян. Я вас записала». Я сразу понял, что попасть
в такой список не сулит ничего хорошего, и тут же сказал: «Нет, я не дворянин,
вычеркните!» Рорка отвечала, что в своей анкете я сам записал: «сын личного дворянина».
Я возразил, что мой отец — «личный», а это означает, что дворянство было дано
ему по чину, а к детям не переходит, как у «потомственных». Рорка ответила на
это приблизительно так: «Список длинный, фамилии пронумерованы. Подумаешь,
забота — не буду переписывать». Я сказал ей, что сам заплачу за переписку
машинистке. Она согласилась. Прошло две или три недели, как-то утром я пришел в
корректорскую, начал читать корректуру и примерно через час замечаю —
корректорская пуста, сидят только двое-трое. Заведующий корректорской Штурц и
технический редактор Лев Александрович Федоров тоже сидят за корректурами. Я
подхожу к Федорову и спрашиваю: «Что это никого нет? Может быть,
производственное собрание?» Федоров, не поднимая головы и не отрывая глаз от
работы, тихо отвечает: „Что вы, не понимаете, что все арестованы!”».
Спонтанное чувство ответственности за
жизнь… А мы отмахнулись бы от любой Рорки — от рока:
а, пускай! И побежали бы по коридору, занятые
сиюминутно важным делом. По сути же — пустяками.
Да, хлебнул лиха академик... Почти девяносто три процента XX века
прожил. О таких фигурах составляют сборники с подзаголовком «Pro et contra».
«Про» прочитали немало, а «контру» обнаружили совсем
недавно, с опозданием на девять лет. В 1997 году мы еще не гуляли по глобальной
паутине, не заглядывали в этот «стакан, полный мухоедства». А именно тогда в
«Русском журнале» и его форуме развернулся сюжет «Дмитрий Быков против Дмитрия
Лихачева».
Тридцатилетний журналист и поэт напал на девяностолетнего
академика за государственничество, за компромиссность, за сотрудничество с
ельцинским режимом, за языковой пуризм (неприятие мата) и вообще за...
интеллигентное поведение. По сути частных обвинений в Интернете тут же явились
опровержения, например, напоминание о письме против Чеченской кампании,
подписанном Лихачевым в 1994 году.
Читая, мы подумали: а кто же для Быкова авторитет среди
современников, кто эталон почище Лихачева? Выходит,
что Вознесенский. Ведь в быковской книге «Борис Пастернак» есть такой пассаж:
«...один ученик у Пастернака был, и гордого этого звания ничем не запятнал...
Вознесенский сумел пойти на минимум компромиссов, добившись максимума
свободы...» Максимума? Что ж, пускай
Дмитрий Быков достигнет такого же триумфа, как Вознесенский…
Интеллигент и власть — вот ключевой вопрос. По-нашему,
интеллигентность — не вериги, а широкий диапазон внутренней свободы. На одном
полюсе — либерализм, на другом — просвещенное
государственничество. За его пределами либерализм становится анархической
«демшизой», а государственничество — агрессивным национализмом (лихачевские
«Заметки о русском» обозначили эту границу). Сахаров и Лихачев — две крайние
полоски единого спектра.
А чтобы поведение было интеллигентным, необходимы ограничения.
Которые в итоге ведут к максимуму свободы. Цитируем из лихачевских «Мыслей о
науке»: «Чтобы уберечь свой дух и тело от старости — поступай
прямо противоположно тому, к чему тебя старость тянет: хочется полежать — ходи,
хочется отстаивать старые убеждения — сохраняй свободу признавать новые, хочется
не думать об одежде — заботься о ней, хочется ворчать и брюзжать — будь
приветлив, одолевают тяжелые думы — не поддавайся им, в науке переходи к новым
к темам, тренируй память, окружай себя молодежью и поддерживай ее».
Лихачев считал интеллигентность явлением эмоциональным. Согласны.
Сердечная интеллигентность дает человеку возможность развиваться и на восьмом,
и на девятом десятке лет. (Вот нас упрекают в прессе, что мы
разошлись с «когдатошними знакомцами». Но что делать, если они так
упорно не хотят развиваться, так деградируют? Кто, достигнув
пятидесяти, а кто — не дождавшись и сороковника.)
Духовное развитие сильно тормозится эстетическим ретроградством,
которого счастливо избежал консерватор Лихачев. В шестидесятые годы он горячо
поддержал авангардиста Виктора Соснору, а в восьмидесятые смело назвал первым
авангардистом протопопа Аввакума.
Мы в своей борьбе за новое слово слишком часто сердимся, сбиваемся
на бессильную риторику. До лихачевского спокойствия, устойчивости еще далеко.
Разумом понимаем, что критика и самокритика продуктивнее волевой уверенности
в своей правоте, а сердце все еще возмущенно бьется...
Интеллигентность самокритична. Хотя до определенного предела.
Высмеивая попов и даже церковных иерархов, не след переходить в воинствующие
безбожники. Обличая ошибки и грехи русской интеллигенции, несправедливо
отрицать ее как таковую — а этому соблазну отдали дань и Лев Гумилев, и
ближайший соратник Лихачева — академик Александр Панченко. Лихачев собственным
артистическим примером показал, что есть русская интеллигенция. «Вы думали —
нет? Есть!»
Он постоянно присутствовал в наших домашних разговорах, которые
потом перешли в прозу. Персонаж «Женского романа» убеждает героиню уйти с
протухшего места работы: «Лихадемик — его ребята в Питере так именуют — в
молодости тоже служил в издательстве, корректором. Но его выжили. В итоге
получилось, что выгнали в академики. Может, и тебе бы такая встряска не
помешала?»
Имели мы житейские встряски. Не жалеем. Помогает учиться.
В нынешнем социокультурном хаосе академий и академиков много.
Лихадемик был один.
| |
|
|
Всем читателям!
Чтобы получить журнал с доставкой в любой адрес, надо оформить подписку в почтовом отделении по
«Объединенному каталогу ПРЕССА РОССИИ «Подписка – 2021»
Полугодовая подписка по индексу: 42215
Годовая подписка по индексу: 71767
|
В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27
Новые книги издательства "Журнал «Звезда»": |

В книге впервые публикуются стихотворения Алексея Пурина 1976-1989 годов.
Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
Цена: 130 руб.

Михаил Петрович Петров, доктор физико-математических наук, профессор, занимается исследованиями в области управляемого термоядерного синтеза, главный научный сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе. Лауреат двух Государственных премий СССР. В 1990 – 2000 работал приглашенным профессором в лабораториях по исследованию управляемого термоядерного синтеза в Мюнхене (ФРГ), Оксфорде (Великобритания) и Принстоне (США), Научный руководитель работ по участию ФТИ в создании Международного термоядерного реактора.
В книге «Огонь небесный» отражен незаурядный опыт не только крупного ученого, но и писателя, начинавшего литературный путь еще в начале шестидесятых. В нее вошли рассказы тех лет, воспоминания о научной работе в Англии и США, о дружбе с Иосифом Бродским, кинорежиссером Ильей Авербахом и другими незаурядными людьми ленинградской культуры.
Цена: 500 руб.

Мириам Гамбурд - известный израильский скульптор и рисовальщик, эссеист, доцент Академии искусств Бецалель в Иерусалиме, автор первого в истории книгопечатания альбома иллюстраций к эротическим отрывкам из Талмуда "Грех прекрасен содержанием. Любовь и "мерзость" в Талмуде Мидрашах и других священных еврейских книгах".
"Гаргулья" - собрание прозы художника, чей глаз точен, образы ярки, композиция крепка, суждения неожиданны и парадоксальны. Книга обладает всеми качествами, привлекающими непраздного читателя.
Цена: 400 руб.
Калле Каспер (род. в 1952 г.) — эстонский поэт,
прозаик, драматург, автор пяти стихотворных книг
и нескольких романов, в том числе эпопеи «Буриданы»
в восьми томах и романа «Чудо», написанного
на русском. В переводе на русский язык вышла
книга стихов «Песни Орфея» (СПб., 2017).
Алексей Пурин (род. в 1955 г.) — русский поэт, эссеист,
переводчик, автор семи стихотворных книг, трех книг
эссеистики и шести книг переводов.
Цена: 130 руб.

Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
В книге впервые публикуются ранние стихотворения автора.
Цена: 130 руб.

Эта книга посвящена одному из творцов «серебряного века», авангардному преобразователю отечественной сцены, режиссеру, драматургу, теоретику и историку театра Николаю Николаевичу Евреинову (1879-1953). Она написана его братом, доктором технических наук, профессором Владимиром Николаевичем Евреиновым (1880-1962), известным ученым в области гидравлики и гидротехники. После смерти брата в Париже он принялся за его жизнеописание, над которым работал практически до своей кончины. Воспоминания посвящены доэмигрантскому периоду жизни Николая Евреинова, навсегда покинувшего Россию в 1925 году. До этого времени общение братьев было постоянным и часто происходило именно у Владимира, так как он из всех четверых братьев и сестер Евреиновых оставался жить с матерью, и его дом являлся притягательным центром близким к семье людей, в том числе друзей Николая Николаевича - Ю. Анненкова, Д. Бурлюка, В.Каменского, Н. Кульбина, В. Корчагиной-Алексан-дровской, Л. Андреева, М. Бабенчикова и многих других. В семье Евреиновых бережно сохранились документы, фотографии, письма того времени. Они нашли органичное место в качестве иллюстраций, украшающих настоящую книгу. Все они взяты из домашнего архива Евреиновых-Никитиных в С.-Петербурге. Большая их часть публикуется впервые.
Цена: 2000 руб.

Книга Леонида Штакельберга «Пасынки поздней империи» состоит из одной большой повести под таким же названием и нескольких документальных в основе рассказов-очерков «Призывный гул стадиона», «Камчатка», «Че», «Отец». Проза Штакельберга столь же своеобразна, сколь своеобразным и незабываемым был сам автор, замечательный рассказчик. Повесть «пасынки поздней империи» рассказывает о трудной работе ленинградских шоферов такси, о их пассажирах, о городе, увиденном из окна машины.
«Призывный гул стадиона» - рассказ-очерк-воспоминание о ленинградских спортсменах, с которыми Штакельбергу довелось встречаться. Очерк «Отец» - подробный и любовный рассказ об отце, научном сотруднике Института имени Лесгафта, получившем смертельное ранение на Ленинградском фронте.
Цена: 350 руб.
Круглый стол «Власть слова и слово власти» посвящен одному из самых драматических социокультурных событий послевоенного времени – Постановлению Оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» 1946 г.
Цена: 100 руб.
Книга Елены Андреевны Кумпан (1938-2013) рассказывает об уходящей культуре 1950 – 1960-х годов. Автор – геолог, поэт, экскурсовод – была дружна со многими выдающимися людьми той бурной эпохи. Герои ее воспоминаний – поэты и писатели Андрей Битов, Иосиф Бродский, Александр Городницкий, Рид Грачев, Александр Кушнер, Глеб Семенов, замечательные ученые, литераторы, переводчики: Л.Я. Гтнзбург, Э.Л. Линецкая, Т.Ю. Хмельницкая, О.Г. Савич, Е.Г. Эткинд, Н.Я. Берковский, Д.Е. Максимов, Ю.М. Лотман и многие другие
Книга написана увлекательно и содержит большой документальный материал, воссоздающий многообразную и сложную картину столь важной, но во многом забытой эпохи. Издание дополнено стихами из единственного поэтического сборника Елены Кумпан «Горсти» (1968).
Цена: 350 руб.

Книга тематически разнообразна: истории из пионервожатской жизни автора, повесть об отце, расследование жизни и судьбы лейтенанта Шмидта, события финской войны, история поисков и открытий времен Великой Отечественной войны.
Цена: 250 руб.
В сборнике представлены рассказы, написанные в 1970-1990-ж годах. То чему они посвящены, не утратило своей актуальности, хотя в чем-то они, безусловно, являются замечательным свидетельством настроений того времени.
Нелла Камышинская родилась в Одессе, жила в Киеве и Ленинграде, в настоящее время живет в Германии.
Цена: 250 руб.

В 1962 году, более полувека назад, вышла в свет первая книга стихов Александра Кушнера. С тех пор им написано еще восемнадцать книг - и составить «избранное» из них – непростая задача, приходится жертвовать многим ради того, что автору кажется сегодня лучшим. Читатель найдет в этом избранном немало знакомых ему стихов 1960-1990-х годов, сможет прочесть и оценить то, что было написано уже в новом XXI веке.
Александра Кушнера привлекает не поверхностная, формальная, а скрытая в глубине текста новизна. В одном из стихотворений он пишет, что надеется получить поэтическую премию из рук самого Аполлона: «За то, что ракурс свой я в этот мир принес / И непохожие ни на кого мотивы…»
И действительно, читая Кушнера, поражаешься разнообразию тем, мотивов, лирических сюжетов – и в то же время в каждом стихотворении безошибочно узнается его голос, который не спутать ни с чьим другим. Наверное, это свойство, присущее лишь подлинному поэту, и привлекает к его стихам широкое читательское внимание и любовь знатоков.
Цена: 400 руб.

Аннотация - "Нас время учило..." - сборник документальной автобиографической прозы петербургского скульптора и фронтовика Льва Самсоновича Разумовского.
В сборник вошли две документальные повести "Дети блокады" (воспоминания автора о семье и первой блокадной зиме и рассказы о блокаде и эвакуации педагогов и воспитанников детского дома 55/61) и "Нас время учило..." (фронтовые воспоминания автора 1943-1944 гг.), а также избранные письма из семейного архива и иллюстрации.
Цена: 400 руб.

Алексей Арнольдович Пурин (род. в 1955 г. в Ленинграде) — поэт,
эссеист, переводчик. Автор пятнадцати (включая переиздания) стихотворных
сборников и трех книг эссеистики. Переводит немецких и голландских
(в соавторстве с И. М. Михайловой ) поэтов, опубликовал пять
книг переводов. Лауреат Санкт-Петербургской литературной премии
«Северная Пальмира» (1996, 2002) и др.
В настоящем издании представлены лучшие стихи автора за четыре
десятилетия литературной работы, включая новую, седьмую, книгу «Почтовый
голубь» и полный перевод «Сонетов к Орфею» Р.-М. Рильке.
Цена: 350 руб.
Национальный книжный дистрибьютор "Книжный Клуб 36.6"
Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru
|