ЛИДИЯ ГРИГОРЬЕВА
СТРАСТЬ КОЛЛЕКЦИОНЕРА
1
Вот бабочка. Она черна, как ночь.
Черты лица — чернильницы короче.
Вот бестолочь!
Зачем ее волочь?!
Сачком пыльцу сбивать?
Туманить
очи?
Ворованное платье надрывать,
чтоб обнажить и утащить в темницу,
где тайно и срамно
короновать
и уложить в стеклянную гробницу.
От умницы, блистающей, как сталь,
оставить только семечко льняное
да туловище узкое. Так встарь
блюли
воображение больное.
Потом валялись в комнатной пыли
в унынии. Или в пылу, лихача,
из всех углов вселенной волокли
сокровища — и бормоча, и плача:
шелестокрылых прибыло полку
из далей луговых,
из плюшевых волокон,
из космоса, где, лежа на боку,
вращается, как шар капустный,
кокон...
2
С тобой одним — до стона ли, до крику,
соседствуя, лежа (ль) —
я не могу подолгу — поелику
мне времени оранжевого жаль.
Трудна задача — не давать обетов,
как бы: «любя, умру»...
То час ночной — суров и фиолетов —
упрется и ни «тпру».
То на заре — вишневое (ли) вече? —
сиреневая мга...
То промеж нас — час от часу не легче —
пробьет пространство вольтова дуга.
3
Ты — моя королева, городская управа!
Свет то падает слева, то он падает
справа.
Так топорщится, тщится — свет,
искусственный вроде,
освещая вещицы, у
тебя на комоде.
Не просыпались в сито меж былыми веками
голубые бисквиты, медь и бронза с
гербами.
Я стою у постели — как стоят настороvже,
изумлен и
растерян — сразу видно по роже!
Я, когда у порога влез в огромные
тапки,
думал, ты недотрога — клон любимой
прабабки.
Стану — мрачною тучей, над тобою
раздетой,
над старинной, влекущей, золотою
монетой:
ни милдруг,
ни товарка — бренд на тушке товара,
ты — торговая марка — бред души
антиквара...
4. ХОЛОСТОЙ
Если этот туман не пропитан ядом,
то почему голова болит?
Город, где хочется ругаться матом,
где свет не светит и не горит.
Если идти по снежной аллее,
по улице имени подлеца,
станешь упрямее или злее
от самой маковки — до конца...
Если дойдешь до дверной коробки,
то не рычи, не стучи и не вой.
Видимо, ты человек не робкий,
и на поверку — свой.
Если ты искрою Божьей отмечен,
то, в мощную дверь
вставляя ключи,
вспомни, что молод, не искалечен —
и не кричи, не кричи...
От постсоветского и простого
гиперпространства — куда уйдешь?
Даже от выстрела холостого,
аж до нутра,
пробирает дрожь.
Словом нечистым, гляди, не поранься,
горло свое — не калечь...
Лучше врубиться в судьбу пораньше
или пораньше лечь.
5. ОДИНОЧКА
Никого не привечай. Не зови на черный
чай,
а тем паче, на
зеленый...
Ночью свет не выключай. Не прокисни
невзначай
от слезы своей соленой.
Дважды два, конечно, три. Никому не
говори
о тоске непреходящей.
Но сама себе — не ври. Дверь однажды
отвори
на призыв сумасводящий.
Ишь, тоска —
впилась как клещ. Душу ложью не калечь.
Не о том же ты радела,
чтоб на это ложе лечь, соответствуя,
как вещь,
страсти коллекционера.
6. СБЕЖАВШАЯ ДУША
Слово дорого, ан глянешь — ни гроша.
Не по делу расточительна душа:
не маячит, не судачит,
не брюзжит —
словно золото заначит
и сбежит...
Канет каплею с пера — не уследишь,
и глядит из-за бугра, как нувориш.
Кредиторами обруган — долг отдашь...
Отчего такая мука, злой кураж?
Отчего тоска лютеет, валит с ног?
Словно слово обеднеет хоть на слог.
Словно розыгрыш картежный, в дурачки,
будет фраз твоих промеж
— втирать очки.
Словно вся литература — дом на слом.
А ведь умница, не дура
— есть диплом!
Но, схватив перо за кончик, словно псих,
все ж не знает, чем закончить этот
стих.
7. ЛЮБОВНЫЙ ШОК
Любовь моя, во мгле полураспада
хрустящая, как плитка шоколада
в холодной металлической фольге:
симфония или картина Ге.
Склонившись над твоим атласным лоном,
в одном с тобой ряду коллекционном
хочу стоять на полке и в шкафу —
с Ли Бо в соседстве, либо же — с Ду
Фу.
За три рубля каракулевой славы
хочу вписать в тебя столбцы и главы,
одеть тебя в алмазы и меха —
богатого и знатного стиха.
Любовь моя, скажу тебе короче:
зачем тебе снега твои и ночи?
Лежит коллекционное тавро
на пажитях, тем паче на Миро.
Чугунную чернильницу литую
в небесном консулате залитую,
чтобы в письме твоей просить руки.
У Тютчева об этом ни строки...
Любовный шок — шалфей и медуница:
цветочная пыльца, как пыль, курится,
как шлейф летит, как белая фата,
как легкий звук из моцартова
рта.