ОТ РЕДАКЦИИ

Долгая жизнь, драматическая судьба и многогранное творчество Дмитрия Сергеевича Лихачева — обширный мир, который, разумеется, не уместить в пространство журнального номера. Поэтому номер построен по принципу временнoго контраста, двух полюсов эпохи Лихачева — беседы и выступления Дмитрия Сергеевича последнего десятилетия его жизни и разного рода свидетельства того периода, когда формировались его личность и его мировидение.

Тексты самого Дмитрия Сергеевича являют собой сложно организованный комплекс нравственных размышлений, воспоминаний о своем детстве и молодости, мыслей об особенностях русской православной культуры и многое другое.

Остальные разделы номера органично связаны с судьбой его главного героя.

Для раздела прозы редакция выбрала главы неоконченного романа М. Семенова «Жажда» — о Первой мировой войне. Автор, сам участник войны, писал роман в двадцатые годы. В этом выборе есть своя прочная логика. Первое — время создания «Жажды». Второе — главное — тема, материал.

Мировая война, по неоднократным свидетельствам Дмитрия Сергеевича, была чрезвычайно важным событием его детства и отрочества. Он писал в «Воспоминаниях»: «Многие убеждены, что любить Родину — это гордиться ею. Нет! Я воспитывался на другой любви — любви-жалости. Неудачи русской армии на фронтах Первой мировой войны, особенно в 1915 году, ранили мое мальчишеское сердце. Я только и мечтал о том, что можно было бы сделать, чтобы спасти Россию».

Главы «Жажды» именно об этом — о трагедии русской армии, о горечи поражений…

1920-е годы — время студенческой молодости Дмитрия Лихачева — были насыщены философическими поисками путей сохранения классической русской культуры и особенно — культуры религиозной. Интеллигенция, либо вовсе не принимавшая новую богоборческую власть, либо принимавшая ее с существенными оговорками, объединялась в приватные сообщества — кружки, дружеские группы. Молодой Лихачев был активным участником этого процесса. Этой среде, без представления о которой невозможно понять особенности жизненного поведения нашего героя, посвящен раздел «Свидетели и судьбы». Центральный материал раздела — следственное заключение по делу кружка А. А. Мейера — человека, сыгравшего важную роль в духовном взрослении Лихачева.

Одной из самых заметных фигур культурно-религиозного движения тех лет был Павел Александрович Флоренский. Среди тех, о ком пишет в «Воспоминаниях» Лихачев как о своих учителях, Флоренского нет. Непосредственно они не соприкасались. Но в работах последнего времени имена Флоренского и Лихачева часто стоят рядом — оба они были узниками Соловков. Но дело не только в этом. Современный исследователь, говоря о голосах русских мыслителей двадцатых годов, пишет: «Каждый из них вливался в некий неслышный хор… вместе с голосами П. А. Флоренского, А. Ф. Лосева, А. А. Мейера…»¹  Духовное развитие Дмитрия Лихачева проходило именно в этом контексте.

В 1989 году Дмитрий Сергеевич написал предисловие к сборнику работ о Флоренском² , свидетельствующее о подробном знании наследия философа. Основы этого знания, без­условно, были заложены именно в двадцатые годы. И публикация в разделе «Философский фон» двух работ о Флоренском закономерна и имеет прямое отношение к центральной проблематике номера.

Подобным образом можно было бы обосновать каждую публикацию. Но мы доверяем нашему читателю и не сомневаемся, что структура номера, логика его построения будут ему внятны.

Дмитрий Сергеевич Лихачев по особости его судьбы, по своеобразию личности и уникальности роли, которую он сыграл в жизни России последних десятилетий, заслуживает внимательного и разностороннего изучения. Чем шире будет распространено в нашем обществе знание об этом человеке, тем больше у нас шансов на духовное выздоровление от тяжелых наследственных болезней.

Редакция надеется, что предлагаемый читателю номер «Звезды» внесет свой вклад в это благое дело.