МАРИНА ПАВЛОВА
Душный вечер
За мамой закрылась дверь, и Вадик
пошел к себе в комнату. Вадик — подросток тринадцати лет, за окном — душное
лето 1972 года, июнь. Вадик живет в отдельной квартире с мамой и отчимом. Отчим
появился полгода назад.
А вот и он — слышен ключ в замочной
скважине. Открывает дверь, отдувается. Жара.
— А где мама?
— Ушла на ФПК.
(ФПК — факультет повышения
квалификации.)
Молчание. Сопение. Какая-то возня. Не
найдя чего-то нужного, отчим бросает на ходу:
— Знаем мы это ФПК. Опять со шведом
своим пошла встречаться.
На лице характерные красные пятна —
то ли от перегрева, то ли от негодования.
— Нет, да что ты. Она с Валентиной Дмитриевной
созванивалась.
— Да, но зачем она взяла с собой
русско-шведский разговорник?
Вот так… Что за бред.
Вадик уже был свидетелем, как мама
взволнованно оправдывалась за какого-то мифического шведа, с которым была
знакома раньше.
Движения у отчима порывистые,
хождение по комнате беспорядочное. Он возбужден и не верит ни в какие ФПК в
такой знойный день. Но ему бы не хотелось так уж раскрываться перед пасынком,
не устраивать же сцену ревности ему.
— Вадь, я — за квасом выйду на круг,
квасок привезли.
Интонация примирительная,
располагающая. Но гадкое слово сказано.
Что Вадик чувствует сейчас? Гнев —
да, пожалуй. Только не растерянность. Сколько у него времени — полчаса?
Пятнадцать минут? Не смотреть на стрелки, не тратить драгоценных секунд.
Р-раз — и журнальная полка вывернута
на пол. Здесь разговорника нет, и выше, среди словарей, тоже нет. Он помнит его
зрительно именно в этом отсеке мини-библиотеки, в ложной нише коридора.
Ладно, поищем в других местах. Руки
проворно собирают обратно журналы, глаза бегают по полкам с сувенирами. Нет, не
здесь. Не хотелось бы смотреть в «большой» библиотеке, но вдруг он там.
Как назло, некоторые полки уставлены
книгами в два ряда. Не думать сейчас о том, какую глупость люди делают,
запрятывая их подальше, не терять концентрацию внимания.
Вадик внимательно оглядывает
стеллажи. Библиотека приключений, собрания сочинений в трех, девяти, пятнадцати
томах, ЖЗЛ, детская энциклопедия. Это на средних полках. Чуть ниже —
неприступные ряды здоровенных томов БСЭ, четыре угрожающего размера Словаря
Даля, могучий Пушкин в суперобложке (любимый, с картинками), всякие
Шиллеры-Бальзаки, тоже очень огромные. Внутренний голос подсказывает, что не
стоит тут смотреть досконально. Вряд ли миниатюрный разговорник окажется рядом
с гигантами.
Вадик торопится. Для порядка
открывает нижние ряды, за дверцами, уже зная, что придется-таки брать стремянку
и лезть на верхотуру. Действительно, внизу Ленин всеми своими тридцатью томами
и что-то такое серьезное, точно не по теме советско-шведской дружбы.
Но мальчику не смешно. Ему надо,
очень надо найти этот гадкий разговорник и не наследить. Поэтому он сейчас
стоит на лесенке, с тоской оглядывая фолианты комедий Аристофана, любовных
приключений Дафниса и Хлои, на которые всегда смотрел с вожделением, других
заманчивейших книг и всяких семейных реликвий, собираемых и хранимых мамой. Он
не замечает, как вспотел в эту жару, несмотря на свою худобу. Что-то
подсказывает ему, что вещица не здесь. Но должна же она где-то быть — и
стремянка аккуратно задвигается на место.
Парень близок к отчаянию, но чем
больше он ощущает давление момента, тем сильнее в нем уверенность, что книжонка
дома и он ее сейчас найдет. Собственно, сомнений, что она дома, у него не было,
это и придает ему сил. Вадик чувствует себя почти разведчиком, нет, ищейкой,
только работает у него не нюх, а «третий глаз».
Сейчас он идет уже не по слепому
наитию. Бережно приподнимая телефонный аппарат в прихожей, заглядывает под
него. Приближается к кухне. Холодно…
холодно… горячо… — стучит у него в мозгу. В поисках прошло минут пятнадцать-двадцать,
и паренек знает, что близок к цели. Он пытается мысленно представить себе
разговорничек, видит в воображении его серую, шероховатую, твердую, погнувшуюся
обложечку и почти как зомби шагает в угол, где за сооружением, именуемым
подоконный холодильник, слева от него, стоит плетеная корзина со всяким
ненужным женским хламом. Здесь, среди пластиковых крышечек и пустых пузырьков,
лежит он, как материализация мольбы.
Почему он оказался тут — такой вопрос
ни сейчас, ни после не придет парню в голову. Разве это имеет значение?
Вадим возвращается в комнату и
включает телевизор. Разговорник у него в кармане просторных шорт.
Он даже как будто не замечает
возвращения отчима. Занят по-взрослому настройкой телеэкрана, который в это
время показывает заставку. «Кипучая, могучая…» — звучит мотив из динамика.
Вадим спокоен. Приближается добытая им ответственная минута — минута его и
маминого торжества.
— Вадька, квас будешь?
Отчим разливает напиток, добродушно,
насколько может, обращаясь к пасынку, усаживается в кресло и принимает
расслабленную позу. Вадим принимает в другом кресле такую же.
Возможно более небрежным движением
выкладывает свою находку на ближний к себе край журнального стола.
— Разговорник на месте… — тянет он и
отпивает квас.
Отчим, как будто совсем не замечая
его, слегка кивает. «С достоинством пытается вести себя, щенок», — думает он с
досадой.
Ну и как вам, русским?
Пару лет назад ездили мы туристами по
Скандинавии. Маршруты такие славятся паромными переправами через Балтику и
Северное море. Путешественников тьма, теперь еще и из России. Колоссальных
размеров паромы — сами по себе достопримечательность. Возвышаясь горой, стоит
такой красавец на пристани — настоящий трансокеанский лайнер с виду, — а
досужие туристы копошатся внизу, считают палубы. Фотографируются.
Подобно тому как театр начинается с
вешалки, праздник ночной переправы начинается с лифтового этажа. Не сразу
рассасываются очереди к кабинкам, пока турист разберется с билетами, палубами,
каютами. VIP-каюты находятся на верхних уровнях, выше ватерлинии. Публика
попроще, большинство (мы, например), занимает нижние ярусы. Окон наружу нет,
зато стены крошечных кают украшены морскими пейзажами. Сами каюты составляют
что-то вроде лабиринта в необъятной утробе парома. Но в каютах мало кто сидит.
Пока паром идет по ночному морю из
Швеции, скажем, в Финляндию, народ радуется жизни на палубах: снует туда-сюда
на лифтах, прогуливается по променадам, магазинам, устраивается в барах,
слушает музыку. На лицах не увидишь ничего, кроме одинаково приподнятого
настроения, легкого блаженства здесь-и-сейчас в теплом море под молочной луной.
Один из главных аттракционов,
привлекающих на паром, — это шведский стол. Известное дело, где Швеция, там и
шведский стол. Большинство не отказывается от посещения ресторана и охотно
оставляет деньги за удовольствие есть сколько влезет. Или хотя бы понадкусывать
все то, до чего глаза жадны. Изобилие отнимает разум.
Мы с мужем — не исключение, подошли к
кассе, оплатили, прошли. Билеты с номерами мест. Наш стол оказался довольно
большой, чуть ли не круглый, два места, спиной к проходу, свободны, а человек
шесть за ним уже разместились — закусывают и никого, похоже, не ждут.
Уловив мимолетное настороженное
выражение на их лицах, мы развели руками — нас, мол, сюда посадили — и
предъявили билетики. Этот жест всех развеселил, люди заулыбались, приглашая
садиться, кто-то предложил знакомиться. Ну, знакомиться так знакомиться,
беседовать так беседовать. Слава богу, не лыком шиты, языки знаем, английский
хотя бы, и за столами сиживали. Представились. В компании нашей
интернациональной оказался один норвежец, один швед с женой-испанкой, чета
датчан и две финки-учительницы, также среднего возраста тетки (летом работали
уборщицами в Норвегии по контракту). Ну, и двое нас, русских. Разговор и
вправду шел на английском, что неудивительно. Удивительно другое. Не помню, на
какой по счету смене блюд и на каком витке разговора, когда все про всех уже
всё знали — что у испанки с мужем пятеро детей и их старшую дочь зовут, как
нашу единственную, Марией, — или когда только начинали весело делиться
сведениями, представляющими общий интерес, но случился в разговоре переломный
момент.
— Ну и как вам ощущать себя русскими?
Все-таки это здорово, наверное, просто невероятно — чувствовать себя русскими?
Страшно подумать, сколько у вас выдающихся людей! Каково это — быть
соотечественниками Чайковского, Рахманинова, Стравинского, Скрябина?
Достоевского, Толстого, Чехова? — это произносила дама, финка, уборщица по
норвежскому контракту. — Вот у нас один композитор — Сибелиус, мы им гордимся.
Спортсмен Пааво Нурми, тоже гордимся. У них вон, — в сторону норвежца, — Григ,
и хватит им для гордости.
Норвежец согласно закивал,
добродушно-разморенный.
— Амундсен, — добавил. — Хейердал.
— Репин, — продолжала выкрикивать
финка, — Кандинский, Ларионов, Гончарова…
«What d’you feel being Russians?» А
что мы на самом деле чувствовали? Мы сказали, что мы о’кeй, в порядке,
нормально то есть. И я сама восхищаюсь монументальностью Гончаровой. В общем,
это нормальное чувство, заверили мы.
Ненормальным было только ощущение в
наших желудках. Муж украдкой ослабил пояс, мне было тоже несладко после
десерта. Впрочем, уж и не вспомню, был ли десерт, и без него животу хватило впечатлений.
В конце вечера, уже совершеннейшие
друзья, мы решали, не пойти ли еще в бар или уже расходиться. Компания была
все-таки возрастная, а кой-кому было на работу поутру. Разошлись.
Мы с мужем, чтобы растрястись,
добрались по системе лестниц и переходов на корму. Постояли, подышали.
Чувствовали ли мы себя русскими в этот час? Не помню точно.
Последняя исповедь
И будто какая награда,
на ум мне приходит одно:
готовиться к смерти не надо —
не будешь готов все равно.
П. Елохин. «Стихи 2000»
Нашей бабушке было хорошо за
девяносто, когда она решила исповедаться — пора, вдруг Господь призовет.
История эта случилась в 96-м, тогда же, когда начали выплачивать первые
компенсации за «сгоревшие» в сберкассах деньги самым пожилым, и эти два события
— получение ею компенсации и исповедь — слились у меня в памяти. А еще
запомнились потому, что бабушка отправилась на эти мероприятия на машине с
водителем. Машину устраивала я — с работы. Я и сопровождала.
С негодованием было отвергнуто предложение
пригласить ксендза на дом (бабушка была католичкой), вопрос, куда ехать, тоже
не стоял: она была прихожанкой одного костела, — другое дело, что лет
пятнадцать, по самому скромному счету, никакие службы уже не посещала. А теперь
вновь отправилась на Малую Лубянку. Для тех, кто не знает, — крошечный, под
стать улочке костел Св. Людовика в Москве испокон веку таился в подбрюшье
Большой Лубянки, ее больших дел и монументальных сооружений. Говорят, он
принадлежал французам. Там же, по соседству, в Милютинском переулке,
располагался до войны и польский костел Петра и Павла. Переулок переименовали в
улицу Мархлевского, а храм «перепрофилировали». С французами же ничего поделать
не могли, приходы слились в один, и единственное, что грозило храму, — это нищета
и запустение. В описываемое время Св. Людовик как раз переживал самый глубокий
кризис, когда высокие покровители из Рима только-только отвоевывали сданные
позиции. К реставрации здания еще не приступали, а кадровый состав уже усилили.
Вот и получилось, что бабушку встретил не привычный польский ксендз, а
обученный по-русски итальянец (или француз, что дела не меняет). Бабушку это не
смутило. Она твердо для себя знала, что таинство исповеди бывает только на
польском языке. Священнослужитель же был несколько смущен — контакт не был
полным, когда он пытался ее опекать духовно на ломаном русском, а она
ответствовала на своем — образца начала века, прошлого века, —
польско-украинском. Упрямей оказалась бабушка — она получила отпущение грехов в
полной уверенности, что Спаситель услышал шепот на том языке, что полагается,
на каком девяносто лет назад она принимала первое причастие.
Ну вот, собственно, и всё. Исповедь
закончилась, и все разошлись, ксендз — отирая пот со лба (тяжела она,
миссия в России), и бабушка — с просветленным взглядом. Но я подозреваю, что в
этом взгляде было больше торжества над посрамленной «французчизной», чем
благостности. Уж очень явная перемена произошла вскоре в ее лице — пока с
усилием спускались по ступенькам паперти, шли по разбитым плитам дворика, пока
добрались до машины, — губы ее плотно сжались, и лицо говорило: вот и всё…
Мне было как-то неловко рядом, будто
я своей услугой лишила ее последнего развлечения, цели и мечты — пожить.
Она пожила еще — три года — и умерла
девяностовосьмилетней. Больше не исповедовалась. Бог послал ей легкую смерть.
| |
|
|
Всем читателям!
Чтобы получить журнал с доставкой в любой адрес, надо оформить подписку в почтовом отделении по
«Объединенному каталогу ПРЕССА РОССИИ «Подписка – 2021»
Полугодовая подписка по индексу: 42215
Годовая подписка по индексу: 71767
|
В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27
Новые книги издательства "Журнал «Звезда»": |

В книге впервые публикуются стихотворения Алексея Пурина 1976-1989 годов.
Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
Цена: 130 руб.

Михаил Петрович Петров, доктор физико-математических наук, профессор, занимается исследованиями в области управляемого термоядерного синтеза, главный научный сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе. Лауреат двух Государственных премий СССР. В 1990 – 2000 работал приглашенным профессором в лабораториях по исследованию управляемого термоядерного синтеза в Мюнхене (ФРГ), Оксфорде (Великобритания) и Принстоне (США), Научный руководитель работ по участию ФТИ в создании Международного термоядерного реактора.
В книге «Огонь небесный» отражен незаурядный опыт не только крупного ученого, но и писателя, начинавшего литературный путь еще в начале шестидесятых. В нее вошли рассказы тех лет, воспоминания о научной работе в Англии и США, о дружбе с Иосифом Бродским, кинорежиссером Ильей Авербахом и другими незаурядными людьми ленинградской культуры.
Цена: 500 руб.

Мириам Гамбурд - известный израильский скульптор и рисовальщик, эссеист, доцент Академии искусств Бецалель в Иерусалиме, автор первого в истории книгопечатания альбома иллюстраций к эротическим отрывкам из Талмуда "Грех прекрасен содержанием. Любовь и "мерзость" в Талмуде Мидрашах и других священных еврейских книгах".
"Гаргулья" - собрание прозы художника, чей глаз точен, образы ярки, композиция крепка, суждения неожиданны и парадоксальны. Книга обладает всеми качествами, привлекающими непраздного читателя.
Цена: 400 руб.
Калле Каспер (род. в 1952 г.) — эстонский поэт,
прозаик, драматург, автор пяти стихотворных книг
и нескольких романов, в том числе эпопеи «Буриданы»
в восьми томах и романа «Чудо», написанного
на русском. В переводе на русский язык вышла
книга стихов «Песни Орфея» (СПб., 2017).
Алексей Пурин (род. в 1955 г.) — русский поэт, эссеист,
переводчик, автор семи стихотворных книг, трех книг
эссеистики и шести книг переводов.
Цена: 130 руб.

Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
В книге впервые публикуются ранние стихотворения автора.
Цена: 130 руб.

Эта книга посвящена одному из творцов «серебряного века», авангардному преобразователю отечественной сцены, режиссеру, драматургу, теоретику и историку театра Николаю Николаевичу Евреинову (1879-1953). Она написана его братом, доктором технических наук, профессором Владимиром Николаевичем Евреиновым (1880-1962), известным ученым в области гидравлики и гидротехники. После смерти брата в Париже он принялся за его жизнеописание, над которым работал практически до своей кончины. Воспоминания посвящены доэмигрантскому периоду жизни Николая Евреинова, навсегда покинувшего Россию в 1925 году. До этого времени общение братьев было постоянным и часто происходило именно у Владимира, так как он из всех четверых братьев и сестер Евреиновых оставался жить с матерью, и его дом являлся притягательным центром близким к семье людей, в том числе друзей Николая Николаевича - Ю. Анненкова, Д. Бурлюка, В.Каменского, Н. Кульбина, В. Корчагиной-Алексан-дровской, Л. Андреева, М. Бабенчикова и многих других. В семье Евреиновых бережно сохранились документы, фотографии, письма того времени. Они нашли органичное место в качестве иллюстраций, украшающих настоящую книгу. Все они взяты из домашнего архива Евреиновых-Никитиных в С.-Петербурге. Большая их часть публикуется впервые.
Цена: 2000 руб.

Книга Леонида Штакельберга «Пасынки поздней империи» состоит из одной большой повести под таким же названием и нескольких документальных в основе рассказов-очерков «Призывный гул стадиона», «Камчатка», «Че», «Отец». Проза Штакельберга столь же своеобразна, сколь своеобразным и незабываемым был сам автор, замечательный рассказчик. Повесть «пасынки поздней империи» рассказывает о трудной работе ленинградских шоферов такси, о их пассажирах, о городе, увиденном из окна машины.
«Призывный гул стадиона» - рассказ-очерк-воспоминание о ленинградских спортсменах, с которыми Штакельбергу довелось встречаться. Очерк «Отец» - подробный и любовный рассказ об отце, научном сотруднике Института имени Лесгафта, получившем смертельное ранение на Ленинградском фронте.
Цена: 350 руб.
Круглый стол «Власть слова и слово власти» посвящен одному из самых драматических социокультурных событий послевоенного времени – Постановлению Оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» 1946 г.
Цена: 100 руб.
Книга Елены Андреевны Кумпан (1938-2013) рассказывает об уходящей культуре 1950 – 1960-х годов. Автор – геолог, поэт, экскурсовод – была дружна со многими выдающимися людьми той бурной эпохи. Герои ее воспоминаний – поэты и писатели Андрей Битов, Иосиф Бродский, Александр Городницкий, Рид Грачев, Александр Кушнер, Глеб Семенов, замечательные ученые, литераторы, переводчики: Л.Я. Гтнзбург, Э.Л. Линецкая, Т.Ю. Хмельницкая, О.Г. Савич, Е.Г. Эткинд, Н.Я. Берковский, Д.Е. Максимов, Ю.М. Лотман и многие другие
Книга написана увлекательно и содержит большой документальный материал, воссоздающий многообразную и сложную картину столь важной, но во многом забытой эпохи. Издание дополнено стихами из единственного поэтического сборника Елены Кумпан «Горсти» (1968).
Цена: 350 руб.

Книга тематически разнообразна: истории из пионервожатской жизни автора, повесть об отце, расследование жизни и судьбы лейтенанта Шмидта, события финской войны, история поисков и открытий времен Великой Отечественной войны.
Цена: 250 руб.
В сборнике представлены рассказы, написанные в 1970-1990-ж годах. То чему они посвящены, не утратило своей актуальности, хотя в чем-то они, безусловно, являются замечательным свидетельством настроений того времени.
Нелла Камышинская родилась в Одессе, жила в Киеве и Ленинграде, в настоящее время живет в Германии.
Цена: 250 руб.

В 1962 году, более полувека назад, вышла в свет первая книга стихов Александра Кушнера. С тех пор им написано еще восемнадцать книг - и составить «избранное» из них – непростая задача, приходится жертвовать многим ради того, что автору кажется сегодня лучшим. Читатель найдет в этом избранном немало знакомых ему стихов 1960-1990-х годов, сможет прочесть и оценить то, что было написано уже в новом XXI веке.
Александра Кушнера привлекает не поверхностная, формальная, а скрытая в глубине текста новизна. В одном из стихотворений он пишет, что надеется получить поэтическую премию из рук самого Аполлона: «За то, что ракурс свой я в этот мир принес / И непохожие ни на кого мотивы…»
И действительно, читая Кушнера, поражаешься разнообразию тем, мотивов, лирических сюжетов – и в то же время в каждом стихотворении безошибочно узнается его голос, который не спутать ни с чьим другим. Наверное, это свойство, присущее лишь подлинному поэту, и привлекает к его стихам широкое читательское внимание и любовь знатоков.
Цена: 400 руб.

Аннотация - "Нас время учило..." - сборник документальной автобиографической прозы петербургского скульптора и фронтовика Льва Самсоновича Разумовского.
В сборник вошли две документальные повести "Дети блокады" (воспоминания автора о семье и первой блокадной зиме и рассказы о блокаде и эвакуации педагогов и воспитанников детского дома 55/61) и "Нас время учило..." (фронтовые воспоминания автора 1943-1944 гг.), а также избранные письма из семейного архива и иллюстрации.
Цена: 400 руб.

Алексей Арнольдович Пурин (род. в 1955 г. в Ленинграде) — поэт,
эссеист, переводчик. Автор пятнадцати (включая переиздания) стихотворных
сборников и трех книг эссеистики. Переводит немецких и голландских
(в соавторстве с И. М. Михайловой ) поэтов, опубликовал пять
книг переводов. Лауреат Санкт-Петербургской литературной премии
«Северная Пальмира» (1996, 2002) и др.
В настоящем издании представлены лучшие стихи автора за четыре
десятилетия литературной работы, включая новую, седьмую, книгу «Почтовый
голубь» и полный перевод «Сонетов к Орфею» Р.-М. Рильке.
Цена: 350 руб.
Национальный книжный дистрибьютор "Книжный Клуб 36.6"
Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru
|