ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

МИХАИЛ СЕРЕБРИНСКИЙ

* * *

Моя любовь, тебя за пазухой с собою

Ношу я, как птенца со сломанным крылом…

Луи Арагон

Спасти птенца: достать его из сетки

Садовой. Срезать несколько узлов

С горячего брюшка. Взять у соседки

Поилку. Из коробки сделать кров.

Потом следить, кормя молочной кашей:

Клюет ли? Не нарушен аппетит?

Переживать, ведь в первый день не скажешь:

Идет ли на поправку? Полетит?

И наконец, рукой прогнать усталость,

Едва рванется к небу из горсти.

Спасти птенца. Птенца… Такая малость,

Когда любовь не удалось спасти.

МОСКВА

В Первопрестольной жизнь идет согласно плану —

Не партии отнюдь — всему иной закон.

Закон огромных мер, который непрестанно

Блюдут Гельфрейх, Щуко, Фиораванти, Тон.

Беги! Сойди с ума, как Гамлет на Таганке,

На бронзовых конях проедь Охотный Ряд,

На ботике Петра, как на бензинной банке,

Сплавляйся и вдыхай имперский шоколад.

Сойдя, спекись, как сельдь, на раскаленном камне,

Возьми хоть все мосты, и телеграф, и связь —

Тебя уже прибрал огромными руками,

Как шапку и ярлык, к рукам московский князь.

Тебе не убежать. Кривых путей, отходов

Не знает план. Беги — и выплюнешь нутро!

Пока у ног лежит и в жабры переходов

Сопит, как сонный зверь, чудовище метро.

ДОМ

I

Под осень бабочка — павлиний глаз,

Крапивница, быть может, с тонким телом —

В дом пробралась, зазимовать хотела,

Но отключили свет, а следом — газ.

Из дома съехали, и шторный флис

Не спас бедняжку. В нем она висела,

Меж складок, как иголка в стоге сена,

Забыта, как чешуекрылый Фирс.

И если вправду бабочка — душа,

Холодным днем она переродилась:

Не умерла, в безлюдный дом вселилась…

Весной я вынес тельце, чуть дыша.

II

В дом въехали. И наспех прибрались,

И так же быт потек: поспешно, скоро.

Объемы необжитого простора

Пугали, громоздились вширь и ввысь.

И зеркала — как тканью ни завесь, —

По вечерам в них призраки бродили

(Как тени из семейства Буэндиа)

Хозяев, что когда-то жили здесь.

Потом внесли цветы, и дом ожил.

Все призраки слетелись на цветенье,

И — каждого — зеленое растенье,

Как муху, поглотило сетью жил.

С тех пор для домочадцев строг закон:

Из-за кого растение завянет

(Читай: кто в доме прошлое помянет),

Тому глаз вон, того из дома вон!

ВОЗВРАЩЕНИЕ ОДИССЕЯ

Предстояло вернуться извне

После Боговой кары и блудней

Во дворец к постаревшей жене,

В череду опостылевших будней.

Рухнул нови удар ножевой,

Прежний быт, как руно, иссекая.

Впереди — кровь, резня, Антиной,

За спиною — альков Навсикаи.

На Итаке застыл кавардак,

Что рубец на иссушенном теле.

В детской снова возник Телемак,

Разбросавший отцовские стрелы.

Одиссеева спальня — музей.

Двери сомкнуты. Ложе пылится

(А за морем влагал Одиссей

В ножны рук за царицей царицу).

И пока гений, слеп и белес,

Пел, что царь — благородства мерило,

Только старая няня (и пес)

С возвращеньем героя мирила.