ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
Геннадий Майоров
Об авторе:
Геннадий Николаевич Майоров (род. в 1953 г.) — журналист, писатель, сценарист. В 1987—1996 — собственный корреспондент газеты «Советский спорт». Автор 20 книг; публиковался в журналах «Молодая гвардия», «Москва», «Наш современник», «Гостиный дворъ», «Север» и др. Основатель издательства «3-е июля». Живет в Орле.
Порча
Рассказ
Если кто помнит, во второй половине двадцатого века практически в каждом городском квартале первые этажи избранных пятиэтажек отводились под продуктовые магазины, предвестники нынешних супермаркетов. С гордым именем «Гастроном» эти магазины пользовались большим спросом, в них были все необходимые отделы — хлебный, кондитерский, молочный, овощной, рыбный, мясной, бакалейный… Удобно ведь, зашел в одно просторное помещение и всё зараз купил, а если повезет — то и дефицитный продукт.
Мой сосед Митя Сторожук по прозвищу Жучок — ушлый тридцатилетний малый, работавший конструктором на заводе, полюбил расположенный при въезде в микрорайон гастроном сразу после открытия и каждый день ходил сюда как в музей или на выставку. Ему нравились огромные, во всю стену, эркерные окна, сквозь которые просматривались колонны с гранитной облицовкой, гипсовая лепнина под потолком.
Подъезжая на троллейбусе (а остановка располагалась почти у входа в магазин мечты), можно было взглядом пробежаться по вывескам, оценить наличие очередей и наметить наиболее рациональный план действий. Летом стеклянные двери оставались распахнутыми, чтобы народ не толпился и свободно входил-выходил. И внутри было просторно, свежо.
Митя быстро пробегал по отделам, делал запланированные покупки, а потом еще раз, уже не спеша, проходил вдоль всех прилавков: не забыл ли что купить? Но он никогда ничего не забывал, имея математическую память. И с осознанием собственной сообразительности удовлетворенно глазел по сторонам: не появилось ли в витринах что-то новенькое, им неизведанное?
В тот солнечный июльский день Сторожук без суеты приобрел банку кофе, сахар, хлеб, бутылку молока. Оставалось купить 300 граммов колбасы по 2 рубля 20 копеек за кило и столько же твердого сыра за 3 рубля 90 копеек. Ловкая торговка наметанным глазом отмерила и откроила трехсотграммовые куски, почти тютелька в тютельку, как запрашивал покупатель. Взвесила, завернула в упаковочную бумагу и на ней карандашом написала цену. Мите объявила: «Платите рубль восемьдесят три копейки». И он отправился в кассу, где ему должны были выдать чек, по которому затем без очереди он мог бы забрать свой товар.
Довольный Митя вернулся к прилавку, где уже образовалась гора завернутых кусков колбасы и сыра. Продавщица закопалась, а Митя, оглянувшись, заметил, что к остановке подходит его троллейбус.
— Быстрее! — только и смог выкрикнуть Сторожук, судорожно схватил две упаковки и бросился к выходу.
В тот день, как назло, ярко светило солнце, а уборщицы, перестаравшись, до синевы отполировали огромные окна. И Митя, ослепленный пронзительным светом, перепутал выход и со всего маху головой врезался в стекло рядом с дверью. Удар был такой силы, что от грохота все буквально замерли в ужасе. Вместе с осколками продукты вылетели на тротуар, а сам покупатель, потеряв сознание, застрял в оконном проеме. Двое мужчин поспешили на помощь. Внешне он выглядел неуязвимым, только со лба стекали струйки пульсирующей крови.
Машина скорой помощи приехала быстро. Митю увезли в ближайшую больницу и остановили кровотечение. Но еще трое суток пришлось провести на больничной койке. Кружилась голова, подташнивало. Зашитая рана напоминала масонский символ — лучезарную дельту. Перспектива иметь пожизненную отметину на лбу не радовала. А лечащий врач успокаивал:
— Слава богу, что живы остались, осколки не проникли в мозг…
Но зашедший позже нейрохирург, посмотрев снимки, только покачал головой: «Последствия могут быть непредсказуемыми».
Митя смирился с перспективой иметь непривычный внешний вид, его больше пугала перспектива стать инвалидом. Однако рана заживала стремительно, и об амнезии, потере зрения, проблемах со слухом речь уже не шла. Тем не менее пациенту строго-настрого наказали регулярно посещать психолога и невролога.
Перед выпиской в палату зашла доктор Панина — высокая стареющая дама в безукоризненном белом халате, пропитанном ароматом духов «Воздух осени», которыми пользовалась и Митина мать. Она тихо сказала:
— Случай у вас необычный. Я как раз занимаюсь изучением подобной проблемы, пишу диссертацию. Прошу вас быть со мной на связи, вот мой телефон, держите в курсе вашего здоровья.
На том и расстались. Жучок еще неделю маялся на больничном. Каждый день придирчиво разглядывал свой лоб в зеркало, успокаивая себя тем, что швы зарастают, бледнеют и уже не провоцируют сострадания.
Мы с ним не были приятелями, так, по-соседски перебрасывались несколькими фразами, доброжелательными комментариями, никогда не были друг у друга в гостях, хотя моя супруга — кулинарная мастерица — при встрече приглашала его в гости на пироги собственного изобретения. Сам же Сторожук, как я мыслил, жил затворником после смерти матери, женой не обзавелся, все больше времени посвящал работе с уклоном в изобретательство.
Но как-то утром я заметил его на лавочке возле дома. Вид озабоченный, даже, я бы сказал, встревоженный. Приблизившись, я ощутил неприятный запах перегара, хотя до этого Митя никогда не пил. Значит, случилось что-то серьезное.
— Привет, старик, — запросто, почти фамильярно, начал Сторожук, хотя по возрасту я ему если не в отцы, то в старшие братья годился. — Худо мне, а поговорить не с кем… Ничего что я так запросто, без этикета?
— Что ты, Дмитрий, — меня всполошило его настроение. — Чем могу… помогу.
— Да мне просто не с кем посоветоваться, некому довериться. А вот вы с женой, насколько я вижу, люди порядочные, не пускаете на ветер сокровенные мысли…
Он повздыхал, видимо, собираясь с мыслями — с чего начать. И выпалил:
— Как думаешь, я нормальный?
— Что за вопрос, Митя? С виду — да. Может, травма до сих пор тревожит…
— Вот то-то и оно! Иной раз думаю: не свихнулся ли? Представляешь, иду по улице и вдруг вижу — ковыляет навстречу человек, а у него вокруг головы как бы нимб, только не светлый, а черный. Прошел десять метров, смотрю — девочка с мамой идет. У мамы всё в порядке, а у девочки лицо в червоточинах. Я их и раньше видел, они в соседнем доме живут. А вскоре узнаю, что девочка умерла.
— Ну а ты-то здесь при чем?
— Это не первый случай. У нас на работе то же самое. Меня словно клинит, лоб начинает гореть, только что искры из него не летят. Помотал головой — не проходит. Глянул, а двое моих коллег тоже чернеют с головы. Я еще для порядка спросил у них: «Что это с вашими волосами?» А они усмехаются, мол, всё в порядке, какими были, такими и остались. Через день один из них попал в аварию, второй с инфарктом угодил в больничку. Представляешь, какой кошмар у меня в голове?
— Ты думаешь, что у тебя открылся дар ясновидящего?
— Я не знаю, что это. Но после того как пробил головой стекло, мозг начал выдавать такие кренделя, что мама не горюй! Жить стало страшно. Вот попытался выпить, думал — пройдет. А оно еще пуще развивается. Это я рассказал о тех, кого знаю или видел по соседству. Но ведь черных людей мне стало встречаться все больше и больше. Уже думал — подойду к ним, обращу внимание на их черноту — предвестник трагедии. Но вовремя осекся. Какие у меня аргументы, да и чем это поможет… Что посоветуешь?
Я был немало озадачен и смущен. Не нашел ничего лучшего, как спросить:
— А ты, Митя, у меня черноты не видишь?
— Нет, ты чистый, потому и обратился. Я так понимаю, что мой «третий глаз» сфокусирован на болезнях и неприятностях, которые проявляются у встречных людей. Самое ужасное, что их много. А что делать — не пойму. И закрыть глаза на это не могу…
— А со своим лечащим врачом не пробовал поговорить?
— Да вот думаю, не упекут ли после этого в психушку? Как им проверить мое виде´ние?
Митя неожиданно хохотнул.
— А ты знаешь, я с нашими забулдыгами-слесарями из домоуправления пооткровенничал за бутылкой, так один из них — Санек-здоровяк — мне и говорит: «Подобное лечится подобным. Давай я тебе по лбу врежу как следует, глядишь — ты опять нормальным станешь, не станешь будущих покойничков замечать». Может, и правда… попробовать?
— Я так полагаю, ты свои примеры не раз проанализировал. Сколько «черных» людей после встречи с тобой, скажем так, пострадали?
— Десятка два точно, кого я знал или сталкивался по жизни.
Я задумался, никакого совета не находилось. Надо было спешить по делам и как-то завершить эту незапланированную встречу. Попытавшись улыбнуться, сказал:
— Ты себя не мучай, ты же не виноват, что так неудачно сходил в гастроном. Я думаю, с врачом все же поговори, вдруг есть какие-то новые методики лечения от навязчивых мыслей…
В глазах Мити сверкнуло недовольство:
— Ну вот, и ты туда же! Этим-то психиатры и занимаются. Я же литературку почитывал, знаю, что такое обсессия.
— А что это?
— Синдром, представляющий собой периодически возникающие у человека навязчивые непроизвольные мысли, идеи или представления, которые вызывают негативные эмоции или дистресс. Причем, как считают ученые мужи, от таких мыслей трудно избавиться, практически невозможно управлять ими. Нет, это не про меня… Ну да ладно, не буду тебя больше утомлять. Только о нашем разговоре, прошу, никому ни слова.
— Разумеется. — Я крепко пожал руку и удалился, оставив Митю в подавленном состоянии на скамейке.
Тогда я еще не знал, что он все-таки встретится с доктором Паниной на условиях строгой конфиденциальности, но она, исписав полтетради после множества вопросов, так ничем Мите и не поможет. Да и как помочь человеку-рентгену, чей дар (или беда) науке не известны.
Доктор посоветовала носить солнцезащитные очки, надеясь, что они, не пропуская ультрафиолет, повлияют и на само восприятие окружающего мира. Тоже не помогло. Хотя чернота уже не так бросалась в глаза.
Отчаявшись, Сторожук все же воспользовался советом Санька-здоровяка. Крепко выпив в котельной, Митя закрыл глаза и обреченно подставил свой лоб под мощный кулак сантехника. Тот переусердствовал, и Митя снова попал в больницу. Рана открылась, кровь с трудом удалось остановить. На этот раз понадобилась неделя усиленного лечения. Когда наконец-то пострадавший смог прийти в себя, медсестра позвала врача. Молоденький доктор снял повязку и наклонился, чтобы внимательней рассмотреть рану. Он еще пошутил:
— Вы случайно не масон?..
Митя распахнул глаза и застыл в ужасе:
— Доктор, а у вас лоб почему-то чернеет…