ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
Евгений Разумов
Об авторе:
Евгений Анатольевич Разумов (род. в 1955 г.) — поэт, автор сборника стихов «Летучая ладья» (М., 1986), а также поэтических книг, изданных в Костроме: «Глаза небес» (1993), «Прудяные холсты» (1995), «Четвертый Карфаген» (2000), «Избранное» (2007), «Месопотам» (2010), «Папирус папирос» (2016), «Буколика» (2018), «Лавровишня» (2020), «Печник из Библа» (2022). Лауреат премий им. И. А. Дедкова (2015) и им. Ю. В. Бекишева (2023). Живет в Костроме.
* * *
Еще не выпал снег, но щурятся сороки.
На постоялый двор. На лодку рыбака.
Ледок уже сковал окрестности эклоги.
А здесь пока тепло и хорошо пока.
Охотники бредут по двое и по трое.
Собаки их борзы (видали кабана).
Я (если человек) пилю, строгаю, строю.
Я (птица если) жду, когда придет весна.
Есть хворост и очаг. Есть котелок из меди.
И даже ложка есть. Была бы лишь крупа.
По этому пруду кататься будут дети
на костяных коньках (вон — целая толпа).
По той дороге воз опять покатит сено.
На постоялый двор опять придет зима.
Я (если человек) теплей штаны надену.
Я (птица если) пух пораспушу сама.
Все остальное есть и так уже в природе —
гармония земли и каждого куста.
Я (вроде человек) смотрю: я — птица вроде.
Про «когито» и «сум» спросите у клеста.
АРТЮР РЕМБО
Искательница вшей, найди себе клошара!
А мне теперь слоны милее во` сто крат.
И, альбатрос, лети вокруг земного шара!
Не вспомню о тебе, как десять лет назад.
Ведь бивень отпилить — не плевое ли дело?..
Но прежде пулей в глаз еще догнать слона
приходится. Болит от лихорадки тело.
Душа?.. Где Нотр-Дам оставлена она.
На поясе — мешок. В нем — золота до чёрта.
Через болото вплавь уже не перейдешь.
Гомункулус ли я?.. Молчит моя реторта,
что родила меня. На чёрта я похож.
Я проклят-вознесен. Я проклят-всеунижен.
Из Африки вернусь, я знаю, без ноги.
И для меня в раю не остается вишен.
Искательница вшей, дотопать помоги
до склепа, где покой и про`клятому нужен!..
Но прежде — позови всех вшивых малышей.
И пусть они придут на поминальный ужин.
И пусть не гонит их трактирщица взашей!
ЗЕЛЕНЫЙ КАРАНДАШ
О. Бурчагиной
Наши внуки доверят рисунки свои,
где зеленых коров окружает трава,
только нам, говоря, например, «Подои»
или «Бабочка это, а там — кружева».
Будет небо на этих картинках всегда
голубое (туда мы, сестра, улетим).
Мы оттуда увидим с тобой города –
Кострому, Паникарпово, Вологду, Рим…
Наши дети оттуда нам будут видны
без бинокля, а внуки — тем более, Оль.
Если сон это, то в наши лучшие сны
никогда не войдут ни обида, ни боль.
Потому что… Но — тс… У коровы рога
задевают за облако, ноженьки где
мы посвесили с неба с тобою, пока
шли зеленые кони к зеленой воде.
НА МОТИВ ПИТЕРА БРЕЙГЕЛЯ
Пернатая вода. Посередине — пятка.
Торчит из-под воды. Теперь — уже навек.
А ведь махал крылом, курлыча для порядка.
Я — птица, мол, почти. Почти не человек.
Кричало сердце в нем. Ремни врезались в кожу —
Дедаловы. Курлы — минуту или две.
А солнце — горяче´й. А свет — все ярче. «Брошу
затею эту?.. Нет?..» — стучало в голове.
Но воск решил за них Икарову задачу.
Лечу — курлы, но — вниз!.. Легенда — не ахти.
Туника воском вся заляпана в придачу.
А ты, оратай, знай пыхти себе, пыхти,
за плугом волочась, вминая ноги в пашню.
Надежнее ноги нет ничего, земляк!
И прорастет зерном, конечно, пот вчерашний.
И не заметишь ты, что кто-то с неба — бряк...
У Брейгеля глаза — любой вороны зорче.
Всё разглядит — и плуг, и пятку над водой.
Я замысел Небес, мол, краской не испорчу
и утоплю пловца с отбитою пятой.
