ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Самуил Лурье. Свобода последнего слова. Сказка на ночь. Короткой строкой. Колонки редактора в журнале «Полдень ХХI век».

СПб.: Симпозиум, 2024

Четыре новые книжки Самуила Лурье (1942—2015) — малоформатные, тоненькие (две по 3 усл. печ. л., две по 7), без указания тиража и подписанные в печать одним днем. Судя по единообразному оформлению, они продолжают цикл, начатый «Симпозиумом» в 2018—2019 годах.^[1] Почему брошюрками, а не одной книгой из четырех, скажем, частей? Непонятно.

Каждая книжечка — тексты определенного жанра.

Название «Колонки редактора» говорит само за себя.

 «Свобода последнего слова» — вступительные статьи и послесловия С. Лурье к изданиям разных авторов (хорошо было бы указать источники текста и оговорить принципы отбора материала).

«Сказка на ночь» — тексты, «печатавшиеся в авторской рубрике „Сказка на ночь“ в петербургских изданиях в 2005—2008 гг.». Вопрос все тот же: откуда взято, каким образом отбиралось?

«Короткой строкой» — «рецензии, публиковавшиеся в журнале „Звезда“ в 2012—2013 годах в рубрике „Короткой строкой“».

Впрочем, рубрики «Короткой строкой» в «Звезде» в те годы не существовало. В 2012 раздел назывался «Бегущей строкой», а в 2013 к нему вернулось название «Печатный двор», где автор выступал уже не как Гедройц, а как Лурье.

Переиздавать отдельной книжкой критические статьи, когда-то публиковавшиеся в газетах и журналах, — дело гиблое. Авторов можно понять — сколько труда затрачено, и всё на ветер… Но и читатель в своем праве: за редчайшим исключением критическая статья спустя годы после опубликования — холодная котлета, которую уже кто-то жевал…

Но свежевыпущенные книжки С. Лурье, как и прежде, захватывают.

Потому что это не критика. Но и ни в коем случае не филологическая проза: там смыслообразующим началом является блистательный филологический (литературоведческий, историко-литературный) анализ, интонированный, одухотворенный авторским отношением к предмету. (Пример — Омри Ронен.) И не публицистика, имеющая дело с реальной действительностью, неоплодотворенной авторским вымыслом.

Здесь иное.

Здесь материальной реальностью являются другие тексты. Эта вторая реальность для Лурье гораздо живее и выразительнее первой (о которую и мараться-то порой неохота), потому что она, эта вторая реальность, уже прошла авторскую возгонку, уже концептуальна и не замусорена ничем случайным.

Похоже, такой тип взаимоотношений с искусством еще не привился (да и вряд ли найдет продолжателей), а потому и вызывает неутихающий интерес.

Для выражения мысли и решения задач Лурье просто не требовались литературоведческие дефиниции и приемы. Его пафос (а пафос, особенно в сочетании с едким сарказмом, у Лурье преобладает) в другом: «Существует критерий человеческого поведения, <…> который дается не обществом, а создается литературой или историей литературы», — писал Бродский. Лурье цитирует поэта, не закавычивая, так что точность и сама принадлежность слов на его совести. «Я думаю, — продолжает Бродский, — что люди должны вести себя как литературные герои, а не как герои нашего времени» («Короткой строкой», с. 34).

 И соответственно, отношение Лурье к авторам и героям литературы не опосредовано методом, стилем, жанром, сюжетом и прочими условностями анализа. Он судит литературных героев и, так и хочется сказать, судится с ними как с живыми людьми. Он с ними разбирается как с персонажами реальной жизни. И от каждого требует благородства, достоинства, мужества, таланта — качеств, конвертируемых литературой. А как эти качества он выпаривает и предъявляет — дело десятое, рецептов нет, все средства хороши — от простого цитирования до детективного расследования. Процесс, надо сказать, завораживающий.

Самуил Лурье писал о литературе как пишут о самых болезненных, мучающих явлениях действительности. Сам себя сравнивал с собакой, которая «лает на любой лжесодержащий культурный предмет». А так как количество таких предметов неисчислимо и растет в самой фантастической прогрессии, то читаются тексты Лурье как остроактуальные.

В разговоре о литературе Лурье практически не упоминал имен и произведений, относившихся в те годы к мейнстриму, служивших поводом критических дебатов. Разве что так, походя, размазать одного-другого по стенке. Он упорно из года в год формировал образ другой литературной реальности, другой параллельной культуры, герои которой действительно являлись людьми, воспитанными Культурой с большой буквы и подлинной нравственностью. Пусть это были книжки тиражом 50 или 100 экз., пусть они имели хождение лишь в узком кругу, но вытащить их на свет божий, заставить работать в общественном сознании — труд, который не пропадет никогда.

Елена Гушанская

1. Лурье С. Техника текста. Лекции, прочитанные в Музее современного искусства Эрарта в 2012 году. СПб., 2018. Гедройц Е. Полное собрание рецензий. СПб., 2019.