ПИСЬМА ИЗ ПРОШЛОГО

Переписка В. Ф. Маркова и В. В. Вейдле

 

В 1956 году на страницах нью-йоркского журнала «Опыты» появилась статья Владимира Федоровича Маркова (1920—2013) «Заметки на полях».[1] К тому времени Марков, представитель второй волны эмиграции, уже отметился и как одаренный поэт, и как талантливый и дерзкий критик. Статья являлась полемикой с книгой В. Варшавского «Незамеченное поколение». В ней Владимир Федорович выступил как строгий критик излишней политической ангажированности старой эмиграции. Особенно два пассажа разозлили видных представителей эмигрантской элиты. Один касался поэтического вкуса общественной деятельницы Е. Кусковой[2], а другой — высказывания Набокова о Чернышевском в романе «Дар».[3] Возникший скандал всколыхнул всю литературную эмиграцию, которая беспрецедентно обрушилась на бедного Владимира Федоровича. Казалось, что не будет конца статьям относительно «заметок на полях» Маркова.[4] Даже видный критик и искусствовед Владимир Вейдле (1895—1979) был вовлечен в этот общий спор. В своей статье «О спорном и бесспорном» в тех же «Опытах» Вейдле очень тонко и деликатно выдвинул свои возражения Владимиру Федоровичу.[5] Но до того как он это сделал, Вейдле похвалил Маркова: «Отсутствие новых литературных поколений не означает, конечно, отсутствия талантливых писателей. Самым талантливым в эмиграции среди наиболее (но все же относительно) молодых представляется мне В. Ф. Марков».[6]

Уважительный и внимательный тон к друг другу был задан с самых первых писем обоих критиков. Вейдле писал Маркову: «Вам же мне хочется прежде всего сказать, что я люблю читать то, что Вы пишете, так что пишите побольше, и если что напечатаете в малодоступном для меня месте — пришлите» (письмо от 23 мая 1957). Марков ответил: «Рад и горд, что нашел в Вас читателя» (письмо от 6 августа 1957). Много общего было между Марковым и Вейдле: оба были родом из Петербурга, оба писали стихи, и оба обожали русскую поэзию. В течение почти двадцати лет в своих письмах оба критика обсуждали марковские литературные интересы: Хлебников, Кузмин, Бальмонт, преимущество поэзии Георгия Иванова или Владислава Ходасевича и вопросы о стиховедении. Во всех своих творческих и профессиональных начинаниях Марков всегда находил полнейшую и искреннюю поддержку в лице Вейдле. Для Маркова переписка захватывает важнейший этап в его жизни: от сотрудника эмигрантских изданий до профессора видного американского университета с академическими публикациями.

Письма печатаются по оригиналам, которые хранятся в Российском государственном архиве литературы и искусства (письма Вейдле — Ф. 1348: Собрание писем писателей, ученых, общественных деятелей) и в Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture, Columbia University (письма Маркова — V. Weidle Collection, Box 2).

Общеизвестные реалии из мировой культуры не комментируются.

Приношу благодарность А. Тюрину за техническую помощь.

Жорж Шерон


1. Марков В. Заметки на полях // Опыты. 1956. Кн. 6. С. 62—66.

2. Марков слегка глумился над незнанием Кусковой поэзии Марины Цветаевой: «Г-жа Кускова (которую в свое время воспел Маяковский) в ходе дискуссии высказалась на тему, почему-то до сих пор очень популярную в некоторых окололитературных кругах — о „понятной“ и „непонятной“ поэзии. Пример был взят из той же многострадальной Цветаевой — стихи совершенно понятные, даже ребенку, и вдобавок еще очень хорошие. Я их не знал и пользуюсь случаем поблагодарить Кускову за информацию» (Там же. С. 65).

3. «Глава о Чернышевском в „Даре“ Набокова — роскошь! Пусть это несправедливо, но все ведь заждались хорошей оплеухи „общественной“ России (Там же).

4. Полемика вокруг статьи Маркова обстоятельно освещена в следующей публикации: «…Мир на почетных условиях…» Переписка В. Ф. Маркова с М. В. Вишняком, 1954—1959 / Публ. О. Коростелева и Ж. Шерона // Диаспора: новые материалы. Вып. 1. Париж—СПб., 2001. С. 557—584.

5. «О поколениях в этой статье рассуждает он, как мне кажется, совсем неправильно. <…> …в том-то и беда, что никакой борьбы литературных поколений ни в России, ни в эмиграции не происходит. Когда Марков полемизирует — с Г. В. Адамовичем, например, — он ищет точку опоры не в несуществующих литературных позициях своего поколения, а либо в своих частных взглядах, либо в литературных позициях одной из частей того поколения, к другой части которого принадлежит и сам Адамович. Когда же Марков пишет о „поколении отцов“, что оно, „зачитываясь Михайловским и Марксом, не имело времени читать Еврипида и Расина“, он забывает, что писатели у нас, даже и в конце прошлого века, вовсе не так уж усердствовали по части Маркса и Михайловского, тогда как тот же Анненский, например, Еврипида во всяком случае читал, да и Расина тоже, чего я не решусь утверждать ни о Хлебникове, ни о Маяковском, ни о многих из тех, кому они годились бы в отцы. Дело тут не в поколениях; дело в том, что в эмиграции, именно вследствие неустроенности, да и относительной бедности ее литературной жизни, постоянно велись и ведутся споры не о спорном, не о том, что заслуживало бы спора, а о бесспорном…» (Вейдле В. О спорном и бесспорном // Опыты. 1956. Кн. 7. С. 42—43).

6. Там же. С. 42.

 

 

 

1. В. Ф. МАРКОВ — В. В. ВЕЙДЛЕ

20 апреля 1957 г.

 

Многоуважаемый Владимир Васильевич!

Ваш адрес дал мне Г. П. Струве[1]. Я давно хочу поблагодарить Вас за доб­рое слово в 7-ом № «Опытов». Собственно, объективно говоря, это факт печальный, что я в чьих-то глазах оказался лучшим из «поколения» (уже не литературного, а чисто биологического; уж против такого-то Вы не будете возражать?), говорит только о прискорбном «безрыбьи».

Рад также, что кто-то откликнулся на мои мысли. Опять-таки оказалось, что отклик пришелся именно на это — не совсем необдуманное, «малобесспорное», что было помещено в № — это подлинные заметки на полях, как пришло в голову, и прав был Адамович[2]: не следовало бы печатать (хотя с Адамовичем собака была, видимо, зарыта в другом). Ваши резонные критические замечания принимаю почти целиком. Говорю «почти», ибо за моим термином «поколение» все же какое-то правильное содержание стоит. Не знаю, как его определить. Раньше было проще: классицизм → романтизм → аристократы → разночинцы и т<ому> п<одобное> ничего не решает. Как ни говорите — Кускова, Вишняк и им подобные (я мало их знаю лично) если не «поколение», то какой-то культурный пласт и нам предыдущий. Толстой, Анненский, кто угодно — одиночки в том пласту. Они принадлежат к эпохе до <18>90-ых гг., а все же сохранились, и нам приходится им говорить о бесспорном. И наша разница в уровне при очевидной противоположности, кажется, факт уникальный в истории. Классики и романтики разнились по сути, но были на одинаковом уровне, сражались одним оружием. И эта «затянувшетость» (sic! — Ж. Ш.) типична. Уже за полстолетие перевалили мы, а эпоха вокруг 1900 г. все еще числится, и не без основания, «модернизмом».

Но Вы правы, мое «мы» фиктивно. Я писал о себе только, но стыдно в таких случаях писать «я». И о «бесспорном» Вы правы тысячу раз. Часто всерьез возражаешь на такое, что потом стыдно. Я вот недавно, обозлившись во время бессонницы, обругал в письме Аргуса, который опять усомнился, что Некрасов — поэт.[3] А теперь стыдно — опять «бесспорное». Но презрение не поможет, все же это волнует — и тогда бросаешься в дурацкую схватку.

Ну, еще раз спасибо. Христос Воскресе!

Уважающий Вас В. Марков


1. Глеб Петрович Струве (1898—1985) — профессор славистики в Калифорнийском университете в Беркли, сын видного политического деятеля П. Б. Струве. Струве очень помог Маркову устроиться в академической жизни Америки; см.: «Ваш Глеб Струве». Письма Г. П. Струве к В. Ф. Маркову / Публ. Ж. Шерона // Новое литературное обозрение. 1995. № 12. С. 118—152.

2. Адамович Г. Опыты // Новое русское слово. 1956. 3 июня (№ 15681).

3. Не удалось обнаружить эту статью Аргуса — псевдоним критика Михаила Константиновича Айзенштадта (1900—1970).

 

 

 

2. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

Munchen 15

Uhlandstr<asse>, 7

23. V. <19>57

 

Многоуважаемый Владимир Федорович,

очень я рад был получить Ваше письмо и давно хотел Вам ответить, да вот замешкался, а завтра уезжаю в Италию, так как времени сейчас осталось только на несколько слов.

Насчет «пластов» Вы совершенно правы. И это действительно странный какой-то парадокс, что и Россия как-то осела назад в <18>60-ые годы, и в эмиграции каким-то образом они все еще не кончились. Рядом с этим и разница поколений в счет не идет.

Вам же мне хочется прежде всего сказать, что я люблю читать то, что Вы пишете, так что пишите побольше, и если что напечатаете в малодоступном для меня месте — пришлите. Мы тут со Струве о Вас говорили, что Вам надо бы стряхнуть с себя Монтерей[1] и обуниверситетиться по-настоящему. Желаю Вам, чтобы это стало возможно. Если соберетесь, напишите мне как-нибудь о себе и о Ваших планах — литературных и университетских.[2]

Я теперь еду в Италию отдохнуть ненадолго. В середине июня (до 14-го) буду здесь, потом поеду в Париж и Оксфорд, а в первых числах июля — опять в Мюнхене.[3]

Еще не поздно сказать Вам: Воистину Воскресе!

Сердечный Вам привет, Ваш В. Вейдле


1. В должности преподавателя русского языка Марков проработал в Военном институте иностранных языков в Монтерее, штат Калифорния, шесть лет (1950—1956).

2. В это время Марков оканчивал аспирантуру в Калифорнийском университете в Беркли.

3. Вейдле пять лет (1952—1957) работал на «Радио Свобода» в Мюнхене.

 

 

 

3. В. Ф. МАРКОВ — В. В. ВЕЙДЛЕ

[Конверт:]

AIR LETTER VIA AIR MAIL

AÉROGRAMME PAR AVION

V. Markov                           Herrn W. Weidle

282 Clay Street                    Uhlandstr<aße>, 7

Monterey, Calif<ornia>        München 15

USA                                   Germany

6 августа 1957 г.

Monterey

 

Многоуважаемый Владимир Васильевич!

Только начатая переписка по моей вине застряла после первого обмена. Диссертация и очень сложное положение с выбором места работы на этот раз почти вырвали меня из контакта с окружающим миром. В конце концов я остановился на университете Лос-Анжелеса[1], куда я переезжаю в сентябре. Сейчас не меньшие хлопоты с продажей дома и покупки нового (у меня 4 собаки, и с ними снять квартиру — нечего и думать). Диссертация идет черепашьим шагом (пишу о поэмах Хлебникова). Думаю ее впоследствии превратить в книгу о Хлебникове[2], вообще из нее — историю русского футуризма[3], из которой может получиться книга о современной русской поэзии. Как говорила наша нянька: «Замыслы-то у нас наполиёновские». Рад и горд, что нашел в Вас читателя. В следующем № «Опытов» будет мое о Г. Иванове.[4] Вы интересуетесь моими планами. В планах полный разброд. Я до сих пор не могу решить, кто же я. Одни (Георгий Иванов[5], Кленовский[6], Моршен[7]) считаю<т>, что мне надо главным образом писать стихи. Другие (Г. П. Струве) невысокого мнения о моей поэзии, есть даже считающие, что я лишен поэтического дара (Э. Райс[8], очень высоко ценящий мою критику). Я раньше считал себя поэтом. Но, видимо, ошибся. Из 3 попыток — 1-ая (книжка стихов)[9] незрела, 2-ая (поэма «Гурилевские романсы») вдруг через 9 лет понравилась в Париже[10], но она чисто «атмосферная», 3-ью попытку, чисто «словесную» (поэма в «Опытах» № 4[11]), оценили очень немногие, и я в большом сомнении. В плане есть еще одна, но напишется ли — не знаю. Стихов не пишу (я даже накатал статью о том, что надо сейчас писать именно поэмы, а не стихи, послал Карповичу, но он ее не печатает почему-то[12]).

Случайно стал заниматься критикой. Главное Вы, верно, читали (искать не надо: «Н<овый> Журнал»[13], «Опыты»[14] да «Грани»[15] — весь круг наших возможностей). Этого добра (т<о>-е<сть> критики) «в плане» еще хватает: статьи о стихах прозаиков и прозе поэтов, о поэзии Заболоцкого, о позднем Мандельштаме ждут только, когда я вздохну свободно и смогу писать «для себя».

Наконец, есть «прозаические» мечты. 1-ая попытка была мемуарная — очерки о студенчестве в «Н<овом> Журнале».[16] Теперь даже подумываю о романе (о лишнем человеке нашего времени).

Недавно чуть не ответил Адамовичу на его статью о Цветаевой[17], которая меня глубоко возмутила. Б<ыть> может, и хорошо, что сдержался. А то бы сгоряча ляпнул лишнее. Но против Адамовича у меня все равно зуб.

Как позволяет Вам писать Ваша работа? Можно ли ждать в ближайшее время Ваших статей, а то и книг? Ваш «Вечерний день» сейчас прямо передо мной на полке, первая «чеховская» книга, приобретенная мной.[18]

Если увидите Чиннова[19], передавайте мой искренний привет. Его недавно удостоили статьи (в «Н<овом> Р<усском> С<лове>»[20]) — рад за него! В наших условиях это редкость, когда пишут о тебе, да еще благожелательно.

Жду Ваших писем. Не берите с меня примера и не молчите несколько месяцев. Да и у меня это исключение. Я — обычно аккуратный корреспондент.

Искренне уважающий Вас В. Марков


1. В сентябре 1957 Марков начал временно преподавать в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (UCLA) на кафедре славянских языков и литератур. После защиты диссертации эта должность стала постоянной, и Владимир Федорович проработал в UCLA до ухода на пенсию в 1990.

2. Диссертация Маркова действительно переросла в книгу; см.: Markov V. The Longer Poems of Velimir Khlebnikov. Berkeley, 1962.

3. И эту мечту Марков осуществил; см.: Markov V. Russian Futurism: A History. Berkeley—Los Angeles, 1968.

4. Марков В. О поэзии Георгия Иванова // Опыты. 1957. Кн. 8. С. 83—92.

5. Георгий Иванов (1894—1958) положительно отзывался о поэтическом творчестве Маркова; см.: Georgij Ivanov / Irina Odojevceva. Briefe an Vladimir Markov, 1955—1958. Köln, 1994. S. 1.

6. В своих письмах Маркову поэт Дмитрий Кленовский (1892 или 1893—1976) одобрительно говорит о его стихах; см.: «…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно». Письма Д. И. Кленовского В. Ф. Маркову 1952—1962 гг. / Публ. О. Коростелева и Ж. Шерона) // Диаспора: новые материалы. Вып. 2. СПб., 2001. С. 585—693.

7. Н. Моршен (наст. имя — Николай Николаевич Марченко; 1917—2001) — поэт второй волны эмиграции.

8. Письма критика Эммануила Райса (1909—1981) Маркову напечатаны: Коростелев О. «Если чудо вообще возможно за границей…»: эпоха 1950-х гг. в переписке русских литераторов-эмигрантов. М., 2008. С. 553—694.

9. Марков В. Стихи. Регенсбург, 1947.

10. Марков В. Гурилевские романсы. Париж, 1960. Впервые стихотворное произведение Маркова было напечатано на страницах «Нового журнала» (1951. Кн. 25. С. 88—120). В 2000 «Гурилевские романсы» были переизданы с исправлениями в С.-Петербурге.

11. Марков В. Стихи // Опыты. 1955. Кн. 4. С. 6—20. В оглавлении «Стихи», хотя на самом деле это поэма без названия.

12. Редактор «Нового журнала» М. Карпович нашел статью Маркова «неподходящей» для журнала; см.: Встреча двух эмиграций. Переписка В. Ф. Маркова и М. М. Карповича / Публ. Ж. Шерона // Новый журнал. 2017. Кн. 289. С. 134. Статью «О большой форме» Марков опуб­ликовал в первом номере альманаха «Мосты» (1958. С. 174—178).

13. Марков печатался на страницах «Нового журнала» с 1951 по 1957.

14. Марков публиковался в четырех номерах журнала «Опыты» (1955—1958).

15. В «Гранях» Марков сотрудничал двенадцать лет (1947—1959).

16. О своих студенческих годах в Ленинградском университете Марков писал в мемуарной статье «Et ego in Arcadia» (Новый журнал. 1955. Кн. 42. С. 164—187).

17. Адамович Г. Несколько слов о Марине Цветаевой // Новое русское слово. 1957. 9 июня (№ 16052). С. 8.

18. Вейдле В. Вечерний день: отклики и очерки на западные темы. Нью-Йорк, 1952.

19. Игорь Владимирович Чиннов (1909—1996) — поэт.

20. Большухин Ю. Об уединенной поэзии: Игорь Чиннов // Новое русское слово. 1957. 14 июня. С. 3.

 

 

 

4. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

8, Av<enue> du G<énéra>l Balfourier

Paris, 16[e]

12. IV. <19>60

 

Дорогой Владимир Федорович,

Христос Воскресе! И спасибо Вам самое искреннее за прелестную Вашу поэму, полную такого редкого теперь непосредственного лиризма, такую умную и искусную в кажущейся своей простоте. Собираюсь еще не раз ее перечитать: она дает отдохновенье и отраду.

Перебираюсь в июне на старое свое местожительство в Париж (где пробуду теперь до конца месяца; в мае буду еще в Брюгге).

Сердечный Вам привет. Пишите, и когда что напишете, если можно, присылайте мне.

Ваш  В. Вейдле

 

 

 

5. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

Париж

9. VIII. <19>65

 

Дорогой Владимир Федорович,

нет, я уже в Париже — чаще всего здесь, в тишине, пребываю в августе — и рад сразу же Вам ответить. Есть слухи, что существует племянница Ходасевича (дочь сестры его Валентины), которая будто бы когда-то собиралась заявить какие-то свои (сомнительные, по-моему) права.[1] Думаю, что Вы с этим можете не считаться, как не считалась Берберова[2], как не считался и я. Вы даже тем более, так как русские понятия насчет права перепечатывать стихи в антологиях всегда были весьма широкие, не то, что в Англии или Америке. Поэтому дерзайте без опасений. Как и я поступил бы на Вашем месте.

Буду рад, если пришлете Антологию, когда выйдет.[3] Присылайте и вообще писания Ваши. Диссертацию о Хлебникове я так и не видел. Не смилостивитесь ли? (Конечно, в пределах возможного и неразорительного.)

Шлю Вам самый сердечный привет.

Ваш В. Вейдле


1. В «Новом русском слове» за 11 января 1962 появилась заметка племянницы Ходасевича Нины Кан, дочери его сестры Евгении, по второму мужу Нидермиллер, объявившей о правах на литературное наследие писателя.

2. В письме к Маркову (от 13 февраля 1965) Берберова написала относительно «прав» племянницы на стихи Ходасевича: «…Для перепечатанья стихов умерших поэтов не нужно никакого разрешения. <…> Письмо племянницы Ходасевича в свое время было написано взбалмошной дурой, которая собиралась требовать с меня деньги (хотя я не только редактировала книгу стихов Ход<асевича>, но и издала ее!). Эта особа обратилась к адвокату и насмешила и меня, и адвоката, который ей все разъяснил» (Переписка В. Ф. Маркова и Н. Н. Берберовой / Публ. Ж. Шерона // Звезда. 2020. № 3. С. 165).

3. Речь идет об антологии «Modern Russian Poetry» (1966). Ее составил Марков. Параллельно с русским текстом шел перевод на английский язык, сделанный американским поэтом М. Спарксом (Merrill Sparks; 1922—2014) под наблюдением Маркова. В антологию попали 18 стихотворений Ходасевича.

 

 

 

6. В. Ф. МАРКОВ — В. В. ВЕЙДЛЕ

[на бланке:]

VLADIMIR MARKOV

303 South Westgate Avenue

Los Angeles, California 90049

5 ноября 1965 г.

 

Дорогой Владимир Васильевич!

Большое спасибо за все присланные сведения. Я получил В<аше> письмо уже по возвращении из Европы.

Антологии, к большому сожалению, не смогу прислать (да и выйдет она еще через полгода, не раньше), т<ак> к<ак> авторских экземпляров получу не больше пяти: это издательство очень жмотничает. Хлебникова я Вам послал, надеюсь, получили. К сожалению, книгу поторопился отослать ассистент еще до того, как я надписал ее.

Пишите, когда можете. Меня интересует, над чем работаете.

С самым сердечным приветом В. Марков

 

 

 

7. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

8, Av<enue> du G<ran>d Balfourier

Paris, 16[e]

10. XI. <19>65

 

Дорогой Владимир Федорович,

спасибо, что прислали мне работу Вашу о Хлебникове. Превосходная работа, и читаю я ее с тем бо́льшим интересом, что Хлебникова знаю очень плохо. 5-ти томного собрания его сочинений[1], представьте, даже в руках никогда не держал. Отчасти это случайно, но только отчасти. При всем несомненном интересе написанного им у меня всегда была антипатия к его писаниям. И с ней я справиться не могу, хоть и рад учиться у Вас оценке его, вероятно, гораздо более справедливой. Томик недавний, маленький, советский тоже не сделал мне его милей.[2] Там, к тому же, дана фотография его, на которой он глядит совершенным идиотом, чего совсем нет в анненковском рисунке — отличном, — кот<орый> в Вашей книге я увидел в первый раз.[3] Живьем я его не видал. Году в <19>22-ом или <19>23-ем Ахматова сказала мне о нем, что он не без гениальности и что он — сумасшедший, сумасшедший не в каком-нибудь переносном, а в самом обыкновенном медицинском смысле слова. Разве это не так? Но мне-то всегда казалось и продолжает казаться, что сумасшествие это не огонь и бред, а нечто — все-таки — вроде идиотства. И эта примесь идиотства к чему-то пусть и очень талантливому и своеобразному (в хорошем смысле) мне мешает. Шарлатанства нет у него ни капли, но разве идиотство лучше шарлатанства?

Чувствую, что Вам Хлебников дорог. Простите меня. Для истории литературы то, что Вы о нем пишете, во много раз важней этих моих даже и не основанных на хорошем знакомстве с хлебниковским œuvre’ом впечатлений. Но мне хотелось бы, чтобы Вы или кто другой, кто любит Х<лебнико>ва и серьезно занимается им, принял бы во внимание вот эту самую черту, которую я, м<ожет> б<ыть>, несправедливо называю идиотством, выделил бы ее (с ней ведь и своеобразие Х<лебнико>ва несомненно связано), проанализировал бы внимательно и доказал бы, что надо ее иначе называть.

Сейчас я завяз в работе по истории искусства III—IV веков; но размышлять продолжаю и о поэзии и надеюсь дополнить то, что не так давно писал в «Нов<ом> Ж<урнале>»[4] и «Возд<ушных> Путях»[5] на эти темы. Читали ли Вы мое «Умерщвление слова» в «Мостах» XI?[6] Буду рад, если прочтете. Могу прислать, если у Вас ее нет. Придаю ей значение (т<о>-е<сть> мыслями дорожу, которые, не знаю, вполне ли точно и верно я там высказал). Вашими писаниями интересуюсь по-прежнему, и когда будет что-нибудь новенькое, рад буду, если пришлете.

Ваш искренно В. Вейдле


1. Собрание произведений Велимира Хлебникова. В 5 т. / Под ред. Ю. Тынянова и Н. Степанова. Л., 1928—1933.

2. Имеется в виду томик, вышедший в Малой серии «Библиотеки поэта»: Хлебников В. Стихотворения и поэмы. Л., 1960.

3. Художник Юрий Анненков (1889—1974) в письме к Маркову от 18 мая 1961 пишет об этом рисунке: «Я согласен и прилагаю к этому письму оттиск с моего рисунка, оригинал которого находится в частной коллекции, в Лионе. <…> Буду рад, так как Хлебников очень любил этот набросок. Но, разумеется, гораздо больше буду рад оттого, что появится английская книга о Хлебникове» (РГАЛИ. Ф. 348).

4. Вейдле В. О смысле стихов // Новый журнал. 1964. Кн. 77. С. 116—137.

5. Вейдле В. О любви к стихам // Воздушные пути. Альманах. 1965. Вып. 5. С. 179—191.

6. Вейдле В. Умерщвление слова // Мосты. 1965. № 11. С. 172—197.

 

 

 

8. В. Ф. МАРКОВ — В. В. ВЕЙДЛЕ

[на бланке:]

VLADIMIR MARKOV

303 South Westgate Avenue

Los Angeles, California 90049

22 декабря 1965

 

Дорогой Владимир Васильевич!

Спасибо за доброе слово о моей книге. О Хлебникове же не знаю, что сказать. Вы, видимо, никогда его не примите, хотя, будучи человеком, который поэзией живет и в ней прекрасно разбирается, Вы не лишены некоторого любопытства к этому поэту. Доказывая, или ссылаются на авторитеты, или применяют логику. Среди ценивших Хлебникова были люди, которых трудно сбросить со счетов. Вяч<еслав> Иванов, Кузмин, Тынянов, хотя вряд ли все из них его по-настоящему понимали. Мне, к счастью, приходилось и приходится сталкиваться с людьми, Хлебникова действительно любящими. Их не очень много, но они есть, и для них он один из лучших русских поэтов. Типичный пример критика, Хлебникова не понимающего, но полного лучших намерений<,> — это Ю. П. Иваск[1] (его рецензия на мою книгу в последнем «Н<овом> Журнале»[2]). Под пониманием я, конечно, не подразумеваю способность расшифровать все его «непонятные» строчки (каких, кстати, у Мандельштама куда больше).

У меня все началось с ложного конца. Я начал Хл<ебниковы>м интересоваться из соображений почти гордыни: все называют его самым трудным, как это я да не разберусь в таком поэте. Потом я чуть не утонул в нем (а это — целый океан!), и одно время мне казалось: хорошо, это можно принять, но тогда надо отказываться от всего другого. Стоит ли овчинка выделки? Такой выбор был, конечно, иллюзией. Вовсе не надо было его делать. В моем Пантеоне Хл<ебников> занял свое место, имеет свой, по его же словам, «памятник странный», который ничему другому в моей душе не мешает. Но странность, необычность, какое-то марсианское качество в нем есть («идиотичность» — это Вы напрасно: ни в стихах, ни на той фотографии этого нет и в помине; меня эта идиотичность тоже сперва беспокоила, пока не увидел, что ее просто нет).

Я не верю в «прогресс» в искусстве. Но есть разные лики искусства. Средневековая миниатюра, полотно какого-нибудь «возрожденца» и Мондриан, скажем, сильно отличаются друг от друга. В музыке это тоже ясно видно на более узком отрезке: Бах, Моцарт, Вагнер, Шёнберг принадлежат к разным типам. В поэзии все, кажется, иначе. Там я таких типов не вижу (кроме поверхностно стилевых), и для меня от Катулла, а то и раньше, и до Георгия Иванова ничто не меняется в самом существе. Новое качество приходит лишь с Хлебниковым. Я некоторое время считал это изолированным фактом (и тогда это было бы идиотизмом), но вот прочел стихи Айги[3], советского бурята или что<-то> вроде этого, которому протежирует Ахма-
дулина. Вот оно это новое качество (которого, разумеется, ни у самой Ахмадулиной, ни у липовых Вознесенских—Евтушенко нет и в помине). Мало того, боюсь, что у этого качества будущее. Все это очень путано, плохо сформулировано, но, надеюсь, не сочтете меня искателем последних мод. Кроме того, будущего я не люблю, а в прошлое влюблен. Но что есть, то есть. Пока лучше сказать не могу (и, конечно, не мог сказать и [1]/10 того, что хотел сказать).

«Мосты» до меня еще не дошли. Буду ждать В<ашу> статью с интересом. Если у Вас есть оттиск, пришлите, пожалуйста. Я пока не думаю печатать ничего (разве что-нибудь возникнет внезапно), т<ак> к<ак> погряз с головой в историю футуризма. Когда кончу ее, вздохну с облегчением.

С Рождеством Христовым и наилучшие пожелания.

Искренно Ваш В. Марков


1. Юрий Павлович Иваск (1907—1986) — критик и поэт. Марков дружил с ним почти 40 лет.

2. См. рецензию Иваска на книгу Маркова «The Longer Poems of Velimir Khlebnikov» (Новый журнал. 1965. Кн. 81. С. 294—298).

3. Геннадий Николаевич Айги (1934—2006) — чувашский и русский поэт.

 

 

 

9. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

Рим,

8. IV. <19>70

Любезный Марков,

(простите сей старинный оборот: улетучилось Ваше отчество из дряхлой моей памяти).

Скороход — человечек с длинным посохом и в семиверстных сапожках с широкими голенищами — вышел из ворот крепости на заднем плане и вверху. Он идет вниз по дорожке. Как раз над конным охотником, что мчится, процессию не видя, средь холмов, и который сам находится как раз над младшим волхвом, юным Лоренцо Медичи.[1]

На днях еду отсюда во Флоренцию, зайду и в Палаццо Риккарди. Если найду открытку, где деталь эта различима, пришлю Вам.[2] Но Вы и сами ее найдете на достаточно четком и крупном снимке. Вероятно, Кузмин вообразил человечка этого дремлющим в одной из рощ, тут же изображенных. Знаю, о чем Вы думаете у Брейгеля, но Кузмин об этом не думал: в его время Беноццо скорей полагалось вспоминать.

Сердечный привет!

Ваш В. Вейдле


1. Здесь Вейдле разъясняет Маркову фреску итальянского художника Беноццо Гоццоли (1420—1497) «Шествие волхвов». Марков в это время готовил комментарии к стихам Кузмина, и картина Гоццоли является фоном для стихотворения «Невнятен смысл твоих велений…»; см.: Кузмин М. Параболы. Пб.—Берлин, 1923. С. 11.

2. Вейдле действительно прислал Маркову открытку картины Гоццоли, где он указал местонахождение скорохода: «Флоренция, 13 / IV / 1970. Вот он — на первом плане (углом) верхней дорожки. Микроскопический здесь, но на стене, хоть и маленький, да он вовсе незаметный (так! — Ж. Ш.). Сердечный привет. Ваш В. В.».

 

 

 

10. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

Париж,

10 мая 1970 г.

 

Глубокоуважаемый г-н Марков.

Извините, что я Вам отвечаю с таким опозданием. Я был болен и пролежал 2 недели в постели.

Вы не поняли моей фразы: «Получили ли Вы мою книгу об авангардистах?» Это очень просто. В одном из Ваших писем ко мне Вы просили указать Вам название моей книги по-итальянски, издателя, адрес и год издания; причем Вы объяснили мне, что Вам это нужно, чтобы выписать мою книгу. Я был уверен, что, зная все эти подробности, Вы выписали «Le avanguardie litterarie in Europa» (на всякий случай шлю имя и адрес издателя:

Feltrinelli Editore,

via Andegari, 6

Milano, 1967).

На днях вышлю Вам книгу Шницер[1]<,> и не говорите мне о каком-то расплачивании. Я это делаю с удовольствием.

С сердечным приветом

Ваш  Вейдле В. В.


1. Luda Schnitzer (1913—2002) — французская писательница русского происхождения. Выпустила две книги переводов Хлебникова на французском языке: Khlebnikov V. Choix de poemes. Paris, 1967; Khlebnikov V. Le pien du future. Paris, 1970.

 

 

 

11. В. Ф. МАРКОВ — В. В. ВЕЙДЛЕ

4 ноября 1973 г.

 

Дорогой Владимир Васильевич!

Спасибо и за письмо и за книжку. Сразу не отозвался, т<ак> к<ак> ждал Вашего возвращения во Францию, а потом сам был в неожиданной поездке (съездил в Беркли и Сан-Франциско на съезд, виделся с Г. П. Струве и др.).

Насчет Ходасевича и Иванова не знаю, что сказать. Я ведь писал статью[1] и без подвохов (т<о> е<сть> без «политики») и не с кондачка (т<о> е<сть> проверял свое восприятие очень тщательно). Я Ходасевича открыл во время войны, и это было большое событие, потом он стал как-то меркнуть для меня, а теперь он мне почти что не нужен: ничего не дает ни духовно, ни стихом. Иванов пришел позже<,> и вот он не меркнет. С Баратынским я бы Ходасевича не стал ставить рядом, там «ранг» намного выше — хотя искушение сблизить их трудно в себе подавить. Когда же Вы пишете[2] о «ранге» Баратынского, с одной стороны, и Языкова с Батюшковым, с другой, то здесь-то у меня начинаются возражения. Вы, по-видимому, считаете, что те двое рангом пониже — о Языкове я вполне согласен (хотя среди поздних люблю у него кое-что — хотя бы «Летаю и пою»), но Батюшков… Думаю, что на смертном одре буду лепетать «Скалы чувствительны к свирели»[3], а не Пушкина и не Блока.

А вот почему я на Вас должен обижаться, если мне печатно возразите, не понимаю? Ведь, кроме всего другого, разницу в «ранге» между Вами и собой я вижу ясно. Рядом с Вами — я «нижний чин», и даже если Вы сделаете выговор перед строем, приму как должное и не пикну.

Не знаю, попадалась ли Вам моя «переоценка» Бальмонта (в «Slavic Review»[4]). Сейчас в печати мой «полный» Кузмин со статьей страниц на 100 (по-русски) и тоже с «переоценкой».[5] Когда появится, не знаю. С год назад напечатал в «Рус<ской> Мысли» статью о Вяч<еславе> Иванове[6] — и не знаю, попадалась ли Вам. Выходило и мое о футуризме[7], но это вряд ли Ваша cup of tea[8].

С искренним приветом В. Марков


1. Markov V. Georgy Ivanov: nihilist as light-bearer // TriQuarterly. 1973 (Spring). Vol. 27. P. 139—163.

2. Вероятно, Марков имеет в виду статью Вейдле «Ходасевич издали-вблизи»; см.: Вейдле В. О поэтах и поэзии. Париж, 1973. С. 34—52.

3. Именно это стихотворение Марков включил в свою антологию русской поэзии; см.: Марков В. 100 русских поэтов. Антология. СПб., 1997. В примечании Марков называет стихотворение Батюшкова «филигранной работой» (С. 196).

4. Markov V. Balmont: A Reappraisal // Slavic Review. 1969 (June). Vol. 28. No 2. P. 221—264.

5. См.: Марков В. Поэзия Михаила Кузмина // Кузмин М. Собрание стихов. В 3 т. Мюнхен, 1977. Т. 3. С. 321—426.

6. Марков В. О первом томе Собрания Сочинений Вячеслава Иванова // Русская мысль. Париж, 1972. № 2885—2887.

7. Имеется в виду итальянский перевод истории русского футуризма В. Маркова: Storia del futurismо russo. Torino, 1972.

8. Не Ваша чашка чая (англ.). Марков хочет сказать, что вряд ли его книга будет интересна Вейдле.

 

 

 

12. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

Париж,

7. I. <19>74.

Что Вы, дорогой Владимир Федорович, — я отнюдь не так нетерпим, как Вы предполагаете, и понимаю очень хорошо, что моя оценка стихов Ходасевича (хоть я и считаю ее «объективно» справедливой) ни для кого не обязательна. В Вашей статье (о Георгии Иванове) меня только удивил (но не больше) Ваш какой-то лично неприязненный к Ходасевичу тон, — тем более удивил, что ведь Вы как человека совсем его не знали. Я полюбил его стихи до знакомства с ним, а когда близко узнал его (в Париже), полюбил его и как человека. Многие, при жизни его, терпеть его не могли, что мне тоже всегда было понятно — потому что мог он оттолкнуть при поверхностном знакомстве с ним. А на самом деле был, при редкостно остром и неподкупном уме, и редкостно добр (но отнюдь не добродушен). Вы, наверное, заразились через третьих лиц неприязнью к нему, которая и отразилась — не на Вашей оценке, а на общей окраске того, что Вы о нем пишете в той статье.

Я, кажется, еще не так скоро обращусь к этой теме Иванов—Ходасевич в моих «трёпах», а пока что случилось со мной нечто престранное. Заглянул я в ту самую маленькую книжку, где портрет Хлебникова (помните, я писал Вам — давным давно — об этом) показался мне портретом какого-то идиотика (каким я <нрзб.> вовсе, однако, не считал), а теперь показалось мне его лицо на том же снимке весьма милым и приятным, напомнило мне даже лицо когда-то очень любимого мной двоюродного брата; только низ лица, губы какие-то стариковские, что ли, на этом молодом лице. С этого началось. Захотелось мне в 78 лет пересмотреть мнение, сложившееся у меня чуть ли не в 18 <лет>. Выписал я от Финка все 4 томика[1] (еще их, однако, не получил) и теперь мечтаю прочесть Вашу книгу о нем, — не ту, о поэмах, она у меня есть, а новую или, во всяком случае, вышедшую недавно.

Пришлете, м<ожет> б<ыть>? Нет, не смею просить. Но в добром моем расположении к Вам и высокой Вас оценке не сомневайтесь. Пожалуй, я все откладывал ответ на Ваше предыдущее письмо именно потому, что Вы там в одной (очень непонравившейся мне) фразе себя как бы унизили, а меня превознесли. Совсем я нас с Вами в таком соотношении не вижу. Нет, нет и нет.

Ваш В. В.


1. Немецкое издательство «Wilhelm Fink Verlag» выпустило собрание сочинений Хлебникова в 4 томах под редакцией и с комментариями Маркова (1968—1972).

 

 

 

13. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

Париж,

17. I. <19>74

 

Дорогой Владимир Федорович,

прежде всего (чтобы не забыть). Я не только читал в «Р<усской> М<ысли>» статьи Ваши о Вячеславе Иванове, но и вырезал их; они у меня хранятся. О Кузмине пришлите непременно! Очень интересуюсь.

Спасибо за только что полученны<х> слоговых близнецов (отлично придуманное обозначение).[1] Такого рода темы меня (как видно уже и из статей моих в «Н<овом> Ж<урнале>»[2]) не просто интересуют, но как-то даже (парадоксальным образом) волнуют. Читаю с увлечением; но пока что дочитал только до собственного «ненéканья». Скажу так:

1. в стихах такие «близнецы» или в прозе, да еще не особенно лирической — большая разница;

2. «за полгода до (его кончины) не дадакает, так как звук в полгода не тот, что в до (ведь да его кончины Вы не говорите)»;

3. все эти повторы, как и всякие повторы (гласных, согласных, слогов и т. д.), могут быть обсуждаемы лишь от случая к случаю; и такие суждения никакой наукой обосновать нельзя: они останутся в значительной мере, хоть и не полностью, субъективными. Мой стих о Маргере[3] 4 раза повторяет (хоть я об этом и не думал, когда его «сочинял») р, поэтому ре-, ре- входит в эту музычку, а «мне незнакома» в первой строчке стихотворения моему уху (чуть-чуть) претит. И т. д. И т. д.

Получил все 4 тома Хлебникова. Вчитываюсь понемногу. Ребарбативное[4] (хорошо бы всучить русск<ому> языку такое прилаг<ательное> — не правда ли?) чтение, но мне полезное.

Сердечный привет.

Ваш В. В.

P. S. Любопытно, однако, по части намеканья, что я долгие годы никакого внимания на такие встречи в собственном слоге и в чужом не обращал; а теперь уже лет 5 обращаю. Не знаю, оттого ли, что поумнел или наоборот.


1. Марков В. Слоговые близнецы в русских стихах // Russian Linguistics. 1974. Vol. 1. No 2. P. 107—121.

2. Вейдле В. Критические заметки: об истолковании стихотворений, по преимуществу касаю­щиеся трудов Р. О. Якобсона, Ю. М. Лотмана и К. Ф. Тарановского // Новый журнал. 1974 (Июнь). Кн. 115. С. 92—119; 1974 (Сентябрь). Кн. 116. С. 134—160.

3. После смерти Вейдле его стихи были собраны и изданы: На память о себе. Стихотворения 1918—1925 и 1965—1979. Париж, 1979.

4. От фр. rébarbatif, rébarbative — «отталкивающий, неприятный».

 

 

 

14. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

Париж,

30. I. <19>74

 

Дорогой Владимир Федорович,

спасибо Вам большое за Бальмонта и Кузмина. У кого это Вы Бальмонта издаете? У Финка?[1] Если да, скажите Зивекингу[2], чтобы он прислал мне эти 2 тома, когда они выйдут. Охотно напишу о них. О Кузмине и просить не смею (как и не смею повторять просьбу о Вашем «Хлебникове»). Будь, что будет. А кое-какие (практические, конечно) замечания (ведь они только и могут Вам пригодиться) шлю сейчас.

О Бальмонте Вы мне прислали некогда английскую Вашу статью, которую прочел я с живейшим интересом, как и нынешнюю. Думаю, что исторически важен по-прежнему лишь ранний Б<альмонт>, но никогда не считал (в отличие от большинства наших «формалистов»), что это единственно оправданная точка зрения. Позднего (да и «среднего») Б<альмонта> попросту плохо знаю, и синий том[3], кот<орый> Вы, вероятно, критикуете совершенно правильно, не очень меня насчет этих Б<альмонт>ов просветил. Нынешней статье сделаю 2 упрека[4]:

1. У кого это Никитин «ходит в классиках»? У тех, у кого и Добролюбов (даже стихотворец). Но с ними незачем считаться (а «Вырыта заступом <яма глубокая>…» все-таки хорошо, и Мирский не зря стихотв<орение> это включил в свою парижскую антологию[5]).

2. Скрябин отнюдь не был «Бальмонтом русской музыки». Его литературный вкус (прескверный) питается худшим в Б<альмон>те; а музыка — Шопеном и перепрыгиваньем Вагнера. Никакой аналогии тут нет, и думаю, что<,> несмотря на все моды, он более крупное (хоть, м<ожет> б<ыть>, и не исторически) явление в русской музыке, чем Б<альмонт> при всем своем отнюдь не малом таланте в русской поэзии.[6]

Большая Ваша статья о Кузмине была опять-таки для меня прежде всего поучительна. За 50 (почти) лет пребывания в «зарубежьи» я Кузмина вовсе не читал. Скорпионовские тома его и томики[7], мило переплетенные, остались в Петербурге. Форель для меня так и не пробила льды[8]: никогда я этой книги не видал. Забавляюсь воспоминанием о том, что стихи мои первые (и, насколько я помню, прескверные) подражали именно тому, первому К<узми>ну, в котором (боюсь) поначалу я даже не приметил мужеложства. Думаю (но, собственно, толком не знаю), что поэт он большого дара и часто пленительный. Насчет педерастии полагаю, что совсем непротивной для непедераста она<,> несмотря на все нынешние старанья<,> быть не может (Пруст ее и спрятал и сумел посмотреть на нее «со стороны», Жид не сумел; в этом и человеческое, и поэтическое превосходство Пруста над Жидом). А оценивать всё, даже и всяческое искусство, нужно по человечеству. Педерасты — человеки; но «человек» — не педераст. Не могу вполне и судить по Вашей большой работе, оттого что плохо знаю матерьял. Она внушает уважение. Упрек общего характера такой: Вы приводите примеры разно­образных повторов, — ну и что ж? Их наличие не значит ничего. Важно только их соответствие смыслу; и качество этого смысла. Каждый случай надо рассматривать отдельно. Перечисления никуда не ведут.

Вот пока и все. Кстати, о Блоке и Апухтине. Я писал об этом недавно в «Н<овом> Р<усском> С<лове>» (9. III. <19>73), но я подчеркнул и различие между «холодный мрак грядущих дней» и блоковской строкой. Ну и конечно, «контекст» тут все решает.

Сердечный привет.

Ваш  В. Вейдле


1. Бальмонт К. Избранные стихотворения и поэмы / Сост., коммент. и немецкое предисл. В. Маркова. Мюнхен, 1965.

2. В. Зивекинг (Vincent January Sieveking; род. 1938) — немецкий филолог и сотрудник издательства «Wilheim Fink Verlag» (1966—1974).

3. Речь идет о томе в Большой серии «Библиотеки поэта»: Бальмонт К. Д. Стихотворения / Вступит. ст., сост., подгот. текста и примеч. В. Орлова. Л., 1969.

4. Здесь «упреки» относятся к немецкому предисловию Маркова к однотомнику Бальмонта (1965).

5. Русская лирика: маленькая антология от Ломоносова до Пастернака / Сост. кн. Д. Святополк-Мирский. Париж, 1924. С. 121—122.

6. Бальмонт дружил с композитором и даже написал книжку о нем: Светозвук в природе и световая симфония Скрябина. М., 1917.

7. Московское издательство «Скорпион» выпустило семь книг Кузмина (1907—1913), включая поэзию и прозу.

8. Кузмин М. Форель разбивает лед. Л., 1929.

 

 

 

15. В. В. ВЕЙДЛЕ — В. Ф. МАРКОВУ

Париж,

20. III. <19>74.

 

Дорогой Владимир Федорович,

буду очень рад, если Вы мне пришлете Вашу «Историю футуризма» по-итальянски; буду читать ее senza fare il furbo[1], т<о> е<сть> не придираясь к мелочам и учитывая возможные ошибки переводчика. Не видал я другой книги и напутал: решил, что Вы написали вторую, более полную монографию о Хлебникове. Теперь проштудирую по-настоящему ту, о поэмах, которая у меня есть, а с историей футуризма тоже будет мне полезно ознакомиться. Хлебников, конечно, нечто более сложное, чем футуризм, в котором именно само «будетлянство» (т<о> е<сть> соответственная идея или идейка) всегда мне было ненавистно. Хочу поближе узнать старого своего врага.

Насчет Ходасевича скажу, что не Вашу оценку его стихов вздумалось мне чьему-то влиянию приписать, а неприязнь к его личности. Оценка, которую в письме Вашем Вы подтверждаете («суконность», «вялость»), не кажется мне навеянной откуда-то извне, тем более что поэты-недруги Х<одасеви>ча — так по крайней мере мне думалось в те давние времена — более высоко «в глубине души» оценивали его стихи, чем хотели это показать.

По части фонетики я не так неволен, как Вам кажется. Бодуэна[2] слушал; студентом еще ею интересовался. Звуков с буквами не смешиваю, но говорю все же «за полгода до его кончины» или во всяком случае «за полгода до его кончины», а если на о и неполное ударение стоит, звук этот все же не тождествен звуку, обозначенному буквой «а» в конце предыдущего слова или буквой «о» в начале последнего слова этой фразы. Насчет других «близнецов» помолчу. Наберется, наверное, в прозе моей, как и в моих стихах (хоть и стихов-то этих кот наплакал), немало. Мне самому, как я уже писал, самым любопытным представляется то, что я столь недавно стал их (порою) замечать. И действительно ку-ку, которое Вы заметили у Бунина, мне тоже теперь (и после того, как Вы его отметили) кажется неприятным. Но об этом следует еще поразмыслить (мне, во всяком случае).

Фонетика, однако, немножко помогает разграничить Есенина и Пушкина. «Мне не спится» — второе «не» звучит иначе, чем первое (редуцированно), п<отому> ч<то> следующий слог — ударный. «Мне незнакома» — оба «не» звучат одинаково, оттого что ударение будет только через слог.

«Классик» для меня (в отличие от прилагат<ельного> «классический» в сочетании со словом «стиль») все-таки оценочное слово<,> и постоянное переиздание, да еще в СССР, никого, по-моему, классиком не делает. А Пруст, который сумел взглянуть «со стороны» на совокупление Шарлюса с Жюльеном, показал все же бо́льшую силу духа (как художник), чем Кузмин или Жид, не проявившие способности посмотреть с отвращением на самих себя. Эти, м<ожет> б<ыть>, проявили бо́льшее «гражданское мужество».

Заранее Вам спасибо за итальянскую книгу.

Ваш В. Вейдле


1. Без хитрости (итал.).

2. Имеется в виду русский и польский лингвист Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (Baudouin de Courtenay; 1845—1929) — ординарный профессор Санкт-Петербургского университета.

 

 

 

16. В. Ф. МАРКОВ — В. В. ВЕЙДЛЕ

12 июня 1974 г.

 

Дорогой Владимир Васильевич!

Рад, что книга дошла.

«Слоговые близнецы» должны были появиться № 1 «Russian Linguistics» (новое «начинание»), но А. В. Исаченко[1] (редактор) почему-то перенес в № 2, который, Бог знает, когда выйдет.

Я тут накопал еще статейку о цитатной прозе — на материале трилогии Мережковского. Хотел включить и критические писания Мандельштама, но это сильно удлинило бы — а статья была ограничена размером (для Festschrift — в честь того же Исаченко[2]).

С сердечным приветом В. Марков


1. Александр Васильевич Исаченко (1910—1978) — австрийский лингвист русского происхождения, преподавал в UCLA (1968—1971) одновременно с Марковым.

2. Марков В. Цитатная проза у Мережковского // Studia Linguistica Alexandro Vasilii Filio Issatschenko a collegis amicisque oblata. Lisse, 1978. P. 253—262.

 

 

 

17. В. Ф. МАРКОВ — В. В. ВЕЙДЛЕ

[на бланке:]

VLADIMIR MARKOV

303 South Westgate Avenue

Los Angeles, California 90049

20 февраля 1975 г.

 

Дорогой Владимир Васильевич!

Я в свое время слал Вам разные вещи, но, по-видимому, или они не доходили, или Ваши реакции на них — во время той почтовой забастовки, когда кое-что даже приходило мне обратно (не из посланного Вам). Так что наш обмен письмами как-то зачах.

Теперь же загорелся Вам написать вот почему. Просматривал вчера «Новый Журнал» с В<ашим> «Мандельштамом и Батюшковым»[1] и наткнулся у Вас на целиком приведенное «Скалы чувствительны к свирели», мое самое любимое у Батюшкова. Вы же пишете о его «несовершеннолетности» и даже о Козьме Пруткове. Не знаю. Я из года в год восхищенно преподношу его студентам, многое меркнет при таком положении, надоедает, а это — благоухает и никаких гвоздей. Именно его я возьму на необитаемый остров, предпочтя его чему угодно пушкинскому. Нигде у Пушкина нет такого микроскопического звукового письма, где звуки переливаются на малом пространстве с такой тонкостью и неуловимостью, что получается какой-то словесный Дебюсси. А под конец — не Козьма, а трагическое недоумение, от которого у меня всегда сердце щемит. Какая интонация (и «звуки» вдруг прекращаются)! И какое верное лексическое чувство — попробуйте поставить вместо «не постигаю» — «не понимаю».

Недоумеваю и я. Как у Маяковского: «Над мадмуазелью недоумевая, хочу сказать мадмуазели».[2] Но я Вам ничего не скажу. Или Вы чего-то не уловили, или мне надо «менять промышленность» (как советовал в Париже русским актерам один купец-меценат).

Ваш В. Марков

P. S. В нерусской поэзии я больше люблю только гётевское «An den Mond» и также (но по-другому) люблю «Песню Вирсавии» Джорджа Пила[3].

P. P. S. Мандельштам хорошо назвал Батюшкова «нежным»?[4] Но это Баратынский так его назвал.[5]


1. Вейдле В. Батюшков и Мандельштам // Новый журнал. 1974 (Декабрь). Кн. 117. С. 103—132.

2. Реплика из стихотворения Маяковского «Парижанка».

3. George Peele (1556—1596) — английский поэт и драматург.

4. См. стихотворение Мандельштама «Батюшков» (1932).

5. Речь идет о стихотворении Баратынского «Богданову».

 

Публикация, вступительная заметка

и примечания Жоржа Шерона

Владимир Гарриевич Бауэр

Цикл стихотворений (№ 12)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Михаил Олегович Серебринский

Цикл стихотворений (№ 6)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Сергей Георгиевич Стратановский

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Михаил Толстой - Протяжная песня
Михаил Никитич Толстой – доктор физико-математических наук, организатор Конгрессов соотечественников 1991-1993 годов и международных научных конференций по истории русской эмиграции 2003-2022 годов, исследователь культурного наследия русской эмиграции ХХ века.
Книга «Протяжная песня» - это документальное детективное расследование подлинной биографии выдающегося хормейстера Василия Кибальчича, который стал знаменит в США созданием уникального Симфонического хора, но считался загадочной фигурой русского зарубежья.
Цена: 1500 руб.
Долгая жизнь поэта Льва Друскина
Это необычная книга. Это мозаика разнообразных текстов, которые в совокупности своей должны на небольшом пространстве дать представление о яркой личности и особенной судьбы поэта. Читателю предлагаются не только стихи Льва Друскина, но стихи, прокомментированные его вдовой, Лидией Друскиной, лучше, чем кто бы то ни было знающей, что стоит за каждой строкой. Читатель услышит голоса друзей поэта, в письмах, воспоминаниях, стихах, рассказывающих о драме гонений и эмиграции. Читатель войдет в счастливый и трагический мир талантливого поэта.
Цена: 300 руб.
Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России