ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
ВИТАЛИЙ МОЛЧАНОВ
Об авторе:
Виталий Митрофанович Молчанов (род. в 1967 г.) — поэт. Автор сборников стихотворений: «В конверте неба» (М., 2012), «Фрески» (М., 2015), «Ни слова о л…» (СПб., 2018), «Свѣтъ» (М., 2018), «Зерна» (М., 2023). Лауреат премии журнала «Дети Ра» (2012), Международного Тургеневского фестиваля «Бежин луг» (2018), специальной Международной Волошинской премии (2016), премии им. Антона Дельвига (2021) и др. Живет в Оренбурге.
Марш смерти
1. Шаги
Пейзажи зимы угрюмы, и взор у светила незряч.
На корпию щиплет дюны приземистый ветер-врач.
Мостки так слабы и хлипки, песочная ткань так тонка,
Что чудится — душу скрипки движения ранят смычка.
Нам прошлая быль — как небыль, как тени людские во мгле.
Шаги не слышны на небе, они всем слышны на земле.
От каждого шага — горше слова, что не можешь сказать:
«Сюда вас пригнали из Польши?.. А рядом кто — бабушка, мать?..»
Стучат деревянно колодки — четырнадцать тысяч — след в след,
Глаза убиенных кротки: «Нас нет, понимаешь, нас нет.
Ответов иных не требуй в покое своем и тепле…»
Шаги не нужны на небе, они всем нужны на земле.
Балтийской волной омыты, укрыты в прибрежном песке
Врачи, музыканты, пииты, портные… Стою на мостке,
А скрипке сердечной больно, удары смычка — как шаги,
За ними тянусь невольно и ветру кричу: «Помоги,
Пробейся сквозь тучи в крепе, не сгинь в бесконечном зле!»
Шаги не важны на небе, они всем важны на земле.
2. Казнь
Качает ель поломанным плечом —
Обрубком поврежденной пулей ветки.
Напрасно солнце трогает лучом
Глухие окна беспросветной клетки.
В цеху слесарном тесно — не пройти,
Не сесть, не лечь… Стоят друг к другу боком
Те, у которых гибель впереди,
Кто видит смерть вблизи потухшим оком.
Они теперь меж небом и землей.
Голодные, теряющие силы,
Покорно ждут с накинутой петлей
Конца, покоя в глубине могилы.
Страшна и заунывна песнь песка —
Как реквием, как плач по убиенным.
Морозит души смертная тоска,
И страх змеей ползет по тонким венам…
Их повели сквозь темень и метель
К расстрельному последнему обрыву —
Марию, Анну, Сару и Рахель,
Хелену, Бэллу, Зельду, Голду, Риву…
И тысячи несчастных, чтоб убить
И затопить тела в пучине моря…
Опять веков связующая нить
Красна от крови и черна от горя.
Влекомые безжалостной волной,
Затертые средь льдин на побережье,
Безвинные, убитые войной…
Нет, ненавистью небывалой прежде.
Грядущий май порадует не их
Салютами, победными словами.
Лишь памятник у моря для живых
И ели с посеченными стволами.
3. Уцелевшие
Людскому злу положен ли предел,
Как с этим жить, до смерти не покаясь?
…Они ползли сквозь толщу мертвых тел,
За край обрыва яростно цепляясь,
И заметали за собой следы,
Оглядываясь в страхе то и дело,
Восставшие из ледяной воды,
Тринадцать — вот их сколько уцелело,
Кого не расстреляли палачи,
Не поглотила Балтики пучина.
«Нельзя стонать, молчи, молчи, молчи…
Они вернутся и добьют, dziewczyna».
Подростки с автоматами в санях —
Их взрослые забрали на облаву…
И три старушки спрятаны в углях
На складе у деревни Зогенау.
Людская злость, людская доброта —
Как вместе им соседствовать на свете?
Спасали немцы, пряча кто куда,
И убивали немцы, даже дети.
А кто-то просто так стоял вдали,
Не замечая ничего в сторонке…
Отмыть от пыли угольной смогли,
И вновь старушки — юные девчонки.
Им жить да жить фашистам вопреки,
Вернувшимся на белый свет из ада…
Три каменных вопроса — три руки
И три мольбы: «Постойте с нами рядом!»
Вновь зло живет, зашедшее за край,
Вне разума, границ и без предела,
И нужен не один победный май,
Чтоб юная душа не поседела.
Семь тысяч женщин мне глядят в глаза
Еврейскими печальными глазами.
На небе собирается гроза,
И пенят море волны бурунами.
