ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Алексей Машевский

* * *

Постарела, с боков облысела — беда! —

Наша Белочка, славный зверек.

Люди — в рай, а крольчихи уходят куда?

Их на что Всемогущий обрек?

Или, может быть, все остается как есть

В жарком перетекании форм

И обличий, которых, наверно, не счесть?

Все когда-то пойдем на прокорм.

Мирозданье себя пожирает во мгле,

Продырявленной звездами сплошь.

Мы недолго пробудем на этой Земле,

Мой дружок длинноухий. Ну что ж!

Только вспышка сознания, только порой

Блики тел обступающих, лиц…

Нас и нет ведь на самом-то деле — лишь рой,

Сгусток элементарных частиц.

* * *

Бесполезный, унылый сегодня день…

Чем-то занят был. Да вот чем?

Не писалось, какая-то мысли лень

Обволакивала. Совсем

Я устал себя заставлять сверять

То, что там внутри, с тем, что вне.

А в окне колыхалась березы прядь,

Ей довольно было вполне

Просто так на солнце сверкать листвой,

Тихо шелестя на ветру.

Может, полегчает мне, если свой

Я бесплодный разум сотру?

Никаких упреков, претензий, вин,

Недоделанных дельных дел,

Только этот искрящийся день один,

И другого бы не хотел.

* * *

За двадцать минут до того, как зуб

Мне вырвут, прощаюсь с ним.

Полвека вместе… за кромкой губ…

С одним из многих, одним…

Не жалко жизни ее солдат,

Расходных ногтей, волос,

Всех праздничных, ординарных дат,

Стремлений твоих и грез.

Куда уходит все то, чем был,

Все то, чем стал и не стал?

Пластинок помню своих винил,

Реформ горбачевских шквал,

Столицы дальних, запретных стран,

Что стали вдруг так близки,

И новый захлопнувшийся капкан

Истории — черт! — тоски…

Все это вместе прожить пришлось,

С тобою нам испытать.

Что ж, неужели отныне врозь,

И никогда опять

Тех городов и земных чудес

Нам здесь не увидеть, брат?

А сам-то собой я останусь без

Тебя, посреди утрат?

* * *

Как странно, что о счастье ничего

Не написать. Как бы само собой

Оно при нас. А вот когда его

Нет, жизнь дает неуловимый сбой,

И сразу появляется зазор

Между тобой и миром, щель, провал…

И обступает муз незримый хор,

Чтоб с ними об утрате горевал.

Тогда-то и рождаются к Нему

Вопросы. Коротая день за днем

И незаметно погружаясь в тьму,

Однажды мы себя не узнаём.

Так вот же я прошу: молчи, молчи,

Дни полноты безмолвной удлиняй,

От счастья обретенного ключи

На горечь строк о нем не променяй!

* * *

И если душа — Эвридика,

Спускающаяся в Аид,

В котором темно и безлико,

То кто же ее укрепит?

Кто ей, безоглядной, втолкует,

Как там, где чабрец и кипрей,

Тоскует по ней, негодует,

Забыв свои песни, Орфей?

Как вывести бедную душу

Назад из потемок — на свет?

Спустившись к тебе, обнаружу,

Что нас уже как бы и нет:

Лишенные запаха, цвета —

Скользят в беспросветной дали…

Желаешь ли ты, чтоб поэта

И вправду к тебе привели?

Отчаянье тянется к тени

Исчерпанной жизни иной.

Иду, и крошатся ступени,

Вниз, вниз уводя, подо мной,

Преодолевая разлуку,

Спускаясь в мир вечного сна…

Да только вот тонкую руку

Тебе не протянет она.

А нужно ли нам постоянство?!

Оно обветшает, поди,

Как время само и пространство —

За вечность, что ждет впереди.

* * *

Меня оставит дар последним из сокровищ

Земного бытия, подаренных Тобой,

И, значит, я могу всех монстров, всех чудовищ

В себе преодолеть, напор беды любой.

Вот, кажется, опять сознание прорвало —

Стихи пошли гурьбой без страха и стыда,

Как будто плоть мою язвит все то же жало,

И Музе отвечать спокойно можно: «Да!»

И сны, что нас гнетут, и призраки былого,

И страхи о конце разверзшихся времен

Струятся сквозь тебя, чтоб воплотиться в слово,

Которым ты прощен, спасен и утомлен.

И, словно проходя через обряд причастья,

Волнуется душа — легко и странно ей

Всегдашнюю тоску омыть приливом счастья,

Которое саднит чем слаще, тем больней.