ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Эдит Сёдергран. Большой сад / Пер. со шведского Н. Г. Озеровой.

М.: Арт Волхонка, 2023

У финляндской шведскоязычной поэтессы Эдит Сёдергран (1892—1923) жизнь была короткой и, в житейских координатах, горькой. Родилась она в Петербурге, в обеспеченной финно-шведской семье, училась в знаменитой Петришуле, в 16 лет обнаружили туберкулез. Дальше начинаются санатории (понятно — туберкулезные): в Финляндии, в Швейцарии (почти что «Волшебная гора»). В 1914 году она приезжает в семейное поместье в Райволе (ныне — поселок Рощино Выборгского района), где ей и суждено было провести все оставшиеся годы. Первая мировая и гражданская война в Финляндии разорили семью, дальше были скудное существование, изоляция, болезнь и смерть все в той же Райволе в тридцать один год.

Первая книга стихов Сёдергран вышла в 1916-м, потом последовали еще три. Сёдергран писала верлибром, первые реакции финской публики были, что называется, смешанными. Вплоть до предложения показаться психиатрам. Однако же поэтесса стала — и продолжает оставаться — одной из основополагающих фигур литературного модернизма в Финляндии. В Северных странах Сёдергран давно уже классик.

Странным образом наследию Сёдергран повезло в России, хотя — как почти всегда в отношении иностранной литературы, — с некоторым опозданием. Короткая подборка ее стихов попала в 1977 году в том БВЛ «Западноевропейская поэзия XX века», потом — довольно неожиданно — ее переводил Михаил Дудин, потом была книга переводов Наталии Толстой.

В 2016 году издательство «Арт Волхонка» выпустило том переводов Натальи Озеровой «Окно в сад»; нынешнее издание — «Большой сад» — является вторым томом сочинений Сёдергран в переводах Озеровой, и, таким образом, у русского читателя в руках первое полное собрание сочинений поэтессы в русских переводах, да еще и en regard — со шведскими оригиналами.

Помимо стихов (а это три книги поэтессы: «Сентябрьская лира» (1918), «Алтарь из роз» (1919), «Тень грядущего» (1920)) «Большой сад» включает в себя избранные письма (печатаются впервые по-русски), эссе об Игоре Северянине (1922) и ряд сопроводительных текстов современных исследователей и истолкователей поэзии Сёдергран. Книга иллюстрирована фотографиями, сделанными среди прочего и cамой поэтессой, из архива Общества шведской литературы в Финляндии. Полиграфическое исполнение книги выше всяких похвал.

Итак, перед нами если не идеальное, то близкое к тому русскоязычное издание иноязычного классика.

Рискнем предположить, что интерес к поэзии и личности Сёдергран в России вызван не только собственно литературными достоинствами ее стихов. Ныне, в столетней перспективе, нам — скажем честно — трудно увидеть первопроходчество, которое так шокировало когда-то финляндских буржуа («нас уже ничто не шокирует»). Важнее, как кажется, для российского читателя связь Сёдергран с Россией. Неслучайно в первом же абзаце своего предисловия Н. Озерова пишет: «…если бы (Сёдергран. — М. Е.) осталась (в Петербурге. — М. Е.) , то, возможно, могла бы стать выдающимся поэтом Серебряного века». И этим же, вероятно, объясняется неоднократное сопряжение Сёдергран с Цветаевой, вплоть до того, что ее «почерк очень напоминает почерк Марины Цветаевой».

И хотя В. Казанский во вступительной статье настаивает, что «истоки творчества Сёдергран (прослеживаются. — М. Е.) в традициях классиков и романтиков немецкой литературы Гёте, Гейне, и русской — Блока», читатель может быть удивлен, узнав, что в январе 1919-го Сёдергран писала в письме: «Игорь Северянин в наст<оящее> вр<емя> самый большой поэт России». В 1922 году Сёдергран писала в посвященном поэту эссе: «Легкомысленность Северянина — божественна, у него есть такое же моральное право, которое позволило Людвигу Баварскому строить удивительные замки, в то время как в государстве были бедные люди».

Сёдергран, как и полагается, была и страстной ницщеанкой, и страстной штейнерианкой и видела во сне (в мае 1919-го), что ее «обнимал Маннергейм, как никто другой в мире меня не обнимал, его объятия так пьянили и очаровывали».

Как замечает Н. Озерова, «но кто из нас хозяин своей судьбы?».

В современной России известнее стихов Сёдергран, быть может, установленный в Рощино памятник ее любимому коту Тотти. Хорошо бы, если в большом саду Эдит Сёдергран мы увидели не только тень кота, но и ее стихи — ведь одно другому не мешает.

Михаил Ефимов