ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Александр Вергелис. Поближе к сирени. Короткая книга стихотворений.

М.: СТиХИ, 2023

Мы уже привыкли к тому, что если в стихах обсуждаются исторические события (неважно — ​прошлые или текущие), то позиция автора, скорее всего, будет определяться критикой и читателями либо как «патриотическая», либо как «либеральная». Ничего нового в этом нет: прежде литераторов делили на западников и славянофилов, а столетье спустя на космополитов и почвенников. Стихи Вергелиса в этом отношении выходят за границы сложившейся парадигмы. Было бы неправильно определять их как принадлежащих той или иной стороне.

Лирического героя занимает Вечное. Он обращен к искусству и природе, посещает в стихах Эрмитаж и Зоологический музей, гуляет по Таврическому саду, отсылает к сюжету об Адаме и Еве, к греческим мифам. Даже «истоптанные и пыльные Озерки» оказываются заполонены «человечеством в антично-полуголом виде», а из воды в купальнике выходит нереида. «Антигерой» одного из стихотворений в потоке трудовых будней игнорирует даже собственную смерть: его волнует лишь то, что его утвердили на новую должность. В этом можно увидеть страх самого автора перед безоглядной гонкой за жизнью, в процессе которой проходит сама жизнь.

Лирические герои Вергелиса часто не замечают быта, игнорируют его, но это нельзя назвать побегом от реальности, эскапизмом. У героя, что называется, болит душа за мир со всеми его событиями: он просит «начальника географии» не плодить на карте перечень топонимов, укоренившихся в памяти по причине вооруженных конфликтов, произошедших на этой территории; а случайно сбитый автомобилем голубь оборачивается мыслями о бойцах, гибнущих на передовой. Мысли эти саднят и жгут, но прятаться от них, как от быта, не выходит: «Мне бы забыть, но кто-то всё шепчет». Пусть ни одно вооруженное столкновение не вечно в отличие от искусства или природы, но что может быть ценнее человеческой жизни?

Герой Вергелиса сострадает Человеку, он по своей природе не может стать ни на одну из сторон какого-либо конфликта, а его спрашивают (вернее — ​он спрашивает самого себя), где он был в течение восьми лет со своей хандрой, и вопрос повисает над ним, «согнувшись буквой Z». В обществе, где сложился термин «неопределившийся», само существование такого героя обретает трагичный оттенок. Здесь и проступает самобытность темы у Вергелиса. Несмотря на всю боль героя, его сострадание не может никому помочь. Испытывая внутренний конфликт, не имея возможности преодолеть комплекс вины, он будто готов принять вину всего мира, чтоб раз и навсегда закончить любые кровопролития: «Да, я за всё отвечу, за всё отвечу». Он не может найти себе места, вопрошает: «Боже, зачем Ты придумал меня?»

Следует отметить, что сострадание не исчерпывается этой темой. Читая о Гражданской войне, герой стихотворения удивляется «ожесточенью родственных сердец» как таковому. А безногая девушка на Литейном проспекте катится, не отталкиваясь от земли палкой, а вращая Земной шар. Вергелис трезво и смело пишет о месте людей в жерновах Истории, но для него самого никто из них не является человеком маленьким.

Стихи Вергелиса — ​поэзия не просто созерцания, но наблюдения и рефлексии. Он не только ловит точную деталь, но поэтически осмысляет в ней экзистенциальное, не ударяясь при этом в заумь. Может показаться, что его реминисценции излишни, однако без них нельзя представить описанный выше тип героя, с головой уходящего в вечность и пытающегося определить себя в ней. Стихи идут легко: читатель не спотыкается на ходу, зато глубоко задумывается на финише. А боль в них живая, хоть иногда и театрализована риторическим пафосом. Текст, выстроенный складно, поглощает читателя стиховой инерцией, и при первом прочтении даже не замечаются мелкие технические огрехи вроде грамматической формы «числ», выбранной единственно для точной рифмы со словом «смысл». По правде говоря, кажущаяся их непосредственность, иногда даже с оттенком наивности, оправдывает подобные допущения в силу стилистического регистра.

Двухчастная композиция сборника делит книгу на попытки уйти от повседневности и на обнаружение того, что от экзистенциального ужаса самой жизни уйти невозможно. Здесь и старение, и смерть, и вопросы к Богу о наличном мироустройстве. В конце первой части герой думает о том, что когда-нибудь выйдет за сигаретами и бесследно растворится. В конце второй упоминает, что будет забыт жизнью, вычеркнут из списков. Герой осознаёт, что и сам он не вечен.

Тема Вечного пронизывает сборник. Бессмертие бывает социальным (то, что человек оставил в мире после себя) и генетическим (потомки). Интерес к первому отрефлексирован поэтом сполна. Закономерно, что и в Эрмитаж лирический герой отправляется не один, а с дочкой. Это не архетип героя, витающего в облаках. Это человек, которому хочется простого и вечного. Хочется ловить моменты быстротечной жизни, не распыляясь на преходящее. Уйти от мирского и суетного. Оказаться поближе к сирени.

Янур Василиев