ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Анатолий Либерман. Спиной к сырому сквозняку. Литературная критика.

М.: Издательский дом ЯСК, 2023

Отметивший недавно свое восьмидесятипятилетие профессор Миннесотского университета Анатолий Либерман — настоящий филологический человек-оркестр. Перечислять можно — и заслуженно — долго, но места в краткой рецензии не хватит. Помимо всех своих лингвистических, историко-литературных и переводческих трудов Либерман в 1997—2006 годы был постоянным рецензентом, книжным обозревателем на страницах нью-йоркского «Нового Журнала», а с 2007 года — на страницах журнала «Мосты» (Франкфурт-на-Майне). Объем написанного Либерманом-рецензентом за эти годы значительный (около двух тысяч страниц), потому часть рецензий, без пересечений с нынешней книгой, недавно была опубликована в составе книги Либермана «Сарынь на кичку» (Магадан, 2022).

В московской же книге рецензии и обзоры распределены по нескольким отделам: «Русская классика» (Пушкин и Толстой, и не только), «Серебряный век и после» (от Мочульского до Сендеровича и Шварц), «Литература и власть», «XX век, проза» (тут и Георгий Демидов, и Петрушевская, и Пелевин), «XX век, поэзия» и заключение, названное «Хочется убить, а нельзя». Как поясняет автор, «это не исповедь притаившегося убийцы, а мысли о построении сюжета, главным образом в романе», и — как он тут же продолжает — «заглавие книги взято из стихотворения Лидии Алексеевой (1909—1983), автора столь же замечательного, сколь и недооцененного».

О рецензентском ремесле Либерман пишет: «Хотя работа критика полезна и интересна, благодарности за нее ждать не приходится. Недохваленные авторы обижаются, а поддержанные воспринимают одобрение как должное. Но рецензий ждут все, и их охотно читают».

Либерману нравится писать рецензии — и у него это получается. При этом трудно не предаться размышлениям и подсчетам, кого с Либерманом можно поставить в один ряд. Крупный и многопрофильный академический ученый, который бы еще был постоянным рецензентом, причем не только внутриакадемической продукции, но и современной художественной литературы и проч. Подсчеты приводят к выводу, что, судя по всему, Либерман такой в русскоязычном пространстве один.

То есть, конечно, не один Либерман умеет «уничтожать словом», но в отличие от иных своих коллег-«уничтожителей» он умеет и радоваться, и быть благодарным. Например, о книге А. Б. Пеньковского «Нина. Культурный миф золотого века русской литературы в лингвистическом освещении»:

«Никто не закроет ее, не став умнее и тоньше. Ссылками на нее (восхищенными и гневными) будут пестреть статьи и диссертации. Пожелаем же новорожденному творенью заслужить дань истинной славы и восторжествовать над всеми своими зоилами».

Или — о поэте и переводчике Сергее Петрове: «Никаких усилий не жалко, чтобы вытащить Петрова из безвестности».

При этом Либерман всегда (ну или почти всегда) сохраняет пропорцию в выставлении плюсов и минусов обозреваемой книги. Он не склонен покрывать платком слабые места даже у тех авторов, которым он симпатизирует. С теми же, к кому симпатии не испытывает, он все же сохраняет ровный и благожелательный тон. Рецензию на «Даниэля Штайна, переводчика» Либерман заканчивает так:

«Я очень рад, что 150 000 человек или много больше с восхищением прочли эту книгу, но полагал своим долгом высказать свое мнение. Свет, конечно, светит, но исходит он не от романа „Даниэль Штайн, переводчик“. Улицкая наличие таких критиков, как я, предсказала и в послесловии простила, так что, хотя мы и не знакомы, можем расстаться друзьями».

Книга либермановских рецензий может стать среди прочего и источником (нечаянных?) афоризмов. Приведу только один:

«В русской литературе издавна утвердились два жанра: „Записки сумасшедшего“ и „Записки из подполья“. Нашему времени, как всегда смутному, эти жанры служат верой и правдой».

В «Спиной к сырому сквозняку» много и подобного, и многого другого, и не на однократное чтение.

Об одном научном издании Либерман заметил: книга «вышла тиражом 300 экземпляров. Никто, следовательно, не рассчитывал на внимание публики, а жаль». Тираж нынешней книги — те же самые 300 экземпляров. Но хотелось бы, по крайней мере, верить, что внимание публики ей будет обеспечено.

Михаил Ефимов