ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Уильям Шекспир. Сонеты. Перевод М. Кузмина.

М.: Библиохроника, 2022

В 1938 году, спустя два года после смерти Михаила Кузмина, был арестован и расстрелян его близкий друг Юрий Юркун, у которого хранился архив поэта. Среди рукописей Кузмина были переводы сонетов Шекспира, после обыска бесследно исчезнувшие. С этим печальным знанием мы жили до недавнего времени, когда утраченные (казалось, навсегда) переводы вдруг нашлись. По словам коллекционера Сергея Венгерова, беловая рукопись была обнаружена им в семейном архиве, хранившемся в Париже у наследников Леонида Красина — ​человека и ледокола. Как выяснилось, одной из жен большевистского деятеля рукопись в свое время передала скульптор Сарра Лебедева (остается непонятным, как бумаги оказались у нее, — ​возможно, она получила их от своей сестры, ученицы Кузмина Анны Радловой). В 2021 году драгоценные тетради дождались своего часа, выйдя на свет из «старой коробки, хранившейся под диваном».

Судя по всему, к шекспировским сонетам у Михаила Кузмина отношение было особое. Вспомним строфу из «форелевого» «Третьего удара»:

Вы только что ушли, Шекспир

Открыт, дымится папироса…

«Сонеты»!! Как несложен мир

Под мартовский напев вопроса!

Поэт подступался к шекспировской лирике еще до революции — ​в той, другой жизни успев перевести несколько сонетов. Но намерение переложить на русский весь корпус текстов, по всей видимости, возникло у него в конце 1920-х годов, к чему подталкивала его не только любовь к английскому гению, но и жизненные обстоятельства. После выхода книги «Форель разбивает лед» в 1929 году Кузмина практически перестали публиковать. Одним из способов заработка в те трудные годы были переводы пьес Шекспира по заказу издательства «Academia». В 1935 году издательство заключило с Кузминым официальный договор на перевод сонетов. Остается неизвестным, сколько сонетов он успел перевести, — ​в обретенных тетрадях их 89, но есть косвенные свидетельства о 110 выполненных переводах. Так или иначе, в академическое издание Шекспира они не попали. В конечном итоге центральное место в русской лирической шекспириане занял Самуил Маршак, переводы которого, безусловно, хороши, но часто далеки от оригиналов и слишком приглажены.

Впрочем, едва ли можно утверждать, что переводы Кузмина по всем статьям лучше, чем переводы Маршака (а равно Лозинского, Пастернака и многих других известных переводчиков Шекспира). Кузминские переложения, довольно органично передающие дух шекспировской поэтики, местами оставляют впечатление незавершенности. Например, в пятнадцатом сонете бросаются в глаза неточные рифмы, что не соответствует звуковому строю оригинала:

Когда я вижу, что всему дана

Одна минута зрелой полноты,

И всё в миру — ​лишь видимость одна,

Ключи которой звездам вручены,

Что люди прозябают, как растенья,

Всё то же небо славя и кляня:

Хвастливы с юности вплоть до паденья

Уходят, не оставив и следа, —

Тогда, поняв непрочность всех вещей,

Пышней я вижу вашу красоту,

Когда стремится смерть и время с ней

Ваш юный день свести в глухую тьму…

Возможно, это — ​черновой, промежуточный вариант, где не все еще рифмы подобраны. Но, может быть, имеет место некий эксперимент, вполне сознательный отказ от сплошной рифмовки (характерный минус-прием, нередко использовавшийся Кузминым в собственных стихах).

Как бы то ни было, обнаруженные тексты, безусловно, интересны и ценны — ​причем не только как опыты одного из главных поэтов «серебряного века», дающих нам новую информацию для понимания творческого феномена Михаила Кузмина, но и с точки зрения поиска формы, верной интонации, подбора адекватной лексики и прочих аспектов многотрудной работы по переводу Шекспира на русский (и любой другой) язык.

Отдельный интерес представляет преломление личной ситуации Михаила Кузмина в шекспировских образах и мотивах. Примечательно, что в своей работе Кузмин не дошел до более поздних сонетов, посвященных «смуглой возлюбленной», переведя в основном тексты, обращенные к «другу». Скорее всего, тексты он переводил по порядку и не успел взяться за остальное, но не исключено, что именно ранние сонеты интересовали его более других. Если реальный адресат оригиналов до сих пор остается загадкой для шекспироведов, то относительно «друга», фигурирующего в переводах Кузмина, все представляется гораздо более прозрачным: скорее всего, поэт вольно или невольно апеллировал к Юрию Юркуну. Данное обстоятельство окружает эти переводы дополнительным эмоционально-­смысловым ореолом.

Выпущенная издательством «Библиохроника» книга фактически является вторым изданием, осуществленным, как гласит аннотация, «по многочисленным просьбам читателей». Понять читателей можно: первое издание, оригинально оформленное в стиле livre d’artiste и снабженное фотографиями рукописей и рисунками Виктора Гоппе, было рассчитано на узкий круг счастливцев, сразу став библиографической редкостью (отпечатано было 150 нумерованных экземпляров, не предназначенных для продажи). Второе издание более демократично не только в плане оформления, но и по части доступности (впрочем, первый вариант книги при желании целиком можно найти в Интернете).

Благодаря счастливой находке Сергея Венгерова мы стали богаче: пополнились и русская шекспириана, и доступное нам наследие Михаила Кузмина. Опыт этого замечательного поэта будет полезен будущим переводчикам шекспировских сонетов, а они, разумеется, еще явятся на сцену, ведь перевести Шекспира раз и навсегда невозможно. Как невозможно и прочитать его до конца — ​о чем намекает Кузмин в своей бессмертной «Форели…»:

Шекспир еще тобою не дочитан

И радугой расходятся слова.

Александр Вергелис