ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
КОНСТАНТИН ШАКАРЯН
* * *
Со мглою земля зарифмована крепко.
«Во мгле» — «на земле» — обретаемся мы.
Бесчисленных строчек согласная лепка,
Созвучие, взятое кем-то взаймы.
Старинною мглой, многократно воспетой
Не в силах доныне натешиться стих.
Блуждающей рифмы разменной монетой
За истину платишь, какой не постиг.
На речедробительной каменоломне,
Что краткости ради стихом нарекли,
Измыслить ли, право, — ясней и объемней
Созвучие-спутник для нашей земли?
Со временем — бремя, с эпохою — плохо,
И намертво с веком сведен человек.
И мгла наползает, не чуя подвоха,
И зреют дожди, и сгущается снег…
* * *
От рожденья — «агу».
После будет иное:
И «ага» и «угу»
В смысловом перегное.
Заглушило слова
Бремя ровного стука.
Облетает листва
Пересохшего звука.
Застучало в висок.
Звуки слепы и зорки.
Впитан музыки сок
От корней до подкорки.
От «агу» до «ага»
Красной ниточкой чуда.
Ни гугу, ни аза.
Где, когда и откуда?
Как ни бейся понять,
Не уловишь науки —
Лишь местами опять
Поменяются звуки.
Надо всем испокон
Тяготеет сурово
Иноземный закон
Тяготенья земного.
Время пало в траву
И течет — наготове
Вновь найти — наяву —
Восхождение в слове…
* * *
Запах является раз.
Больше его не услышишь,
С той остротой, что сейчас,
Воздухом тем не задышишь.
Воздухом — этим иль тем?..
Запах... Его между тем,
Кажется, нет и в помине:
Он ли в тебе насовсем,
Ты ль растворен в нем отныне?
Запах является два —
Море волнуется, горе...
Воздух, надкусан едва,
Позабывается вскоре.
Запах является три —
Все замирает внутри.
* * *
Белые линии за самолетом
Тянутся длинно, сливаясь в одну...
Что там вверху затевается? кто там
Линии чертит, уйдя в вышину?
Им невдомек, высоты новоселам,
Как, равномерно паря меж высот,
Плугом двукрылым, в движенье тяжелом,
Борозды в небе ведет самолет.
(Впрочем, сравнение это не ново,
Тяжеловесен заемный словарь.
Линии тянутся — вытяни слово,
В грязь перед ними лицом не ударь.)
Ввысь прорастая, небесному зеву
Наперекор — расточительно-прав, —
Кто-то оставил в подарок мне землю,
Ленточкой белою перевязав...
(Ярок ли образ? И в этом ли дело,
Если в простой атмосфере земной
Что-то навек от меня отлетело
И пролетело теперь надо мной?)
Нить расстояний вплетается еле
В сумерек загустевающий мрак.
Линий прочерченные параллели
Тянутся — слиться не могут никак…
* * *
П. Крючкову
Вылетает слово из головы,
Ухватить пытаешься — но увы:
Прячется и дразнит исподтишка,
Завертевшись на кончике языка.
А оттуда — прыг, в подсознанье — скок.
И идешь на звук, как на дальний свет,
Где-то север, юг, запад и восток.
Никакого ориентира — нет.
Так иди туда — не знаю куда.
Отыщи его, извлеки, достань!
И шумит вода. И горит звезда.
И томится невысказанно гортань...
Вылетает слово из головы.
Облетает и засыхает речь.
Под снегами не разглядеть травы,
Подо льдом вода продолжает течь...
...И оно придет. И найдет пути.
И в тебе сумеет произрасти.
Набежит водой. Прошумит травой.
Загорится ясно над головой…
* * *
Нет уверенности в завтрашнем дне.
Нахожусь на перепутье с утра.
День сегодняшний, прожитый вчерне,
Поминается под грифом «вчера».
Смутный, завтрашний, еще не настал,
А сегодняшний — прошел, да не весь.
Просто я его еще не заспал,
Вот и чудится, что он где-то здесь.
Подступает осторожный рассвет,
Намечается за темью едва.
Проживаю одновременно (бред!)
То ль один какой-то день, то ли два.
Назревает распорядок земной.
Уж какой ты там ни был и ни есть,
День сегодняшний, останься со мной!
Что нам завтрашний готовит — бог весть...
Есть в подобных опасеньях резон.
Кто от жизни застрахует меня?
Но не выдержу — и выскользну в сон
До сегодняшнего нового дня...
Точно рыба, в мир иной заплыву,
В сновидений многомерную явь.
Будет время — пробужусь наяву.
Выйдет время — дальше вплавь, дальше вплавь…
О ПОХОДНОЙ СУМКЕ
…Выкованный грозами России
Собеседник сердца и поэт.
Н. Заболоцкий
А на книжной полке — то и это,
А в походной сумке — было так:
Три струны, три мира, три поэта —
Тихонов, Сельвинский, Пастернак.
(Эпопея. Лирика. Баллада.)
Но такая вышла нам беда:
Говорят — о первых двух бы надо
Позабыть сегодня навсегда.
Грозами ковала их Россия,
И по ней, по древней, молодой
Тихонова гулкая стихия
Пронеслась разгульною ордой.
Вынесся Сельвинский на просторы,
Загудел, упорен, голосист,
Сквозь эпохи выступы и поры
Вывел «Улялаевщины» свист!
Пастернака взмыло разнотравье,
Строк дикорастущих волшебство,
Вьющихся по книгам, — до его
Позднего стиха в простой оправе...
Накрывает слово дымный хаос,
Все грубей, непроходимей мрак,
Но живут во мне, перекликаясь,
Тихонов, Сельвинский, Пастернак.
Преданы известности, забвенью,
Славой и бесславьем крещены,
Вот они проходят — тень за тенью —
По руинам века и страны...
Три судьбы, три вехи, три эпохи —
Каждый повествует о своем...
Времени счастливые сполохи,
Светом растворившиеся в нем.
