БЫЛОЕ И КНИГИ
АЛЕКСАНДР МЕЛИХОВ
«Его имя вернул огонь». Бетанкур
«Большинство, масса всегда останется глупой, всегда она будет заглушать; умный пусть бросит надежду воспитать и возвысить ее до себя; пусть лучше призовет на помощь материальную силу, пусть строит железные дороги, телефоны, телеграфы — и с этим он победит и подвинет вперед жизнь».
Очень немногие следуют этому чеховскому завету. Материальную силу гораздо чаще или по крайней мере гораздо эффектнее используют для того, чтобы покорять или отнимать — деньги, власть, славу…
Но когда сильный ум, соединенный с могучей энергией, посвящает свою жизнь увеличению материальной силы человечества, это иногда получается не только поразительно эффективно, но и поразительно эффектно.
Даже и через два века.
Хотя, как и положено в массовом обществе, имя выдающегося человека дошло до толпы через скандал. Или, выражаясь более романтично, «его имя вернул огонь» (Кузнецов Д. Бетанкур. М., 2018).
«Впервые в современной России о нем широко заговорили в марте 2004 года, после пожара Центрального выставочного зала в Москве». Тогда же заговорили и о деревянных стропилах конструкции Бетанкура, позволивших перекрыть без промежуточных опор пролет 44,86 метра. Как водится, чтобы закончить стройку к приезду в Москву государя императора, «из 30 только „22 стропила составлены по оригинальному прожекту господина генерал-лейтенанта Бетанкура“, а остальные изготовлены из нескольких частей и лишены необходимой прочности». В итоге верхнюю часть здания пришлось перестраивать.
Увы, Александр Благословенный впоследствии преподносил Августину Августиновичу Бетанкуру — уроженецу острова Тенерифе, испанскому инженеру Августину Хосе Педро дель Кармен Доминго де Канделярия Бетанкур-и-Молина — гораздо более жестокие сюрпризы. Хотя начиналось все прекрасно — после знакомства с императором в Эрфурте в 1808 году пятидесятилетний Бетанкур был принят на русскую службу в чине генерал-майора, а менее чем через год, после работ по защите Твери от наводнений и реконструкции Тульского оружейного завода, он был пожалован в генерал-лейтенанты и назначен «особым инспектором» новосозданного Института Корпуса инженеров путей сообщения.
Однако назвать Бетанкура выскочкой никак невозможно: он и до приезда в Россию ворочал большими делами и пребывал в высоких чинах. Еще двадцатилетним юношей, в 1778 году, на родном Тенерифе вместе с сестрой Марией он сконструировал и построил прядильную машину. В 1783 году сумел откачать воду с четырехсотметровой глубины на руднике Альмаден. В награду правительство Испании предоставило ему стипендию для изучения горного дела во Франции, в Париже.
В том же году он запустил первый в Испании «аэростатический глобус». После учебы в парижской Школе мостов и дорог Бетанкур начинает собирать коллекцию всевозможных машин и механизмов, имеющих промышленное применение, строит в Париже на пару со знаменитым часовых дел мастером Бреге обувную фабрику и «механизирует ее своими изобретениями», изучает паровые машины.
В 1788 году Карлос III назначает Бетанкура директором Королевского кабинета в Мадриде. В том же году Бетанкур отправляется в Англию, чтобы ознакомиться с паровой машиной на фабрике Уатта и Болтона; занимается попутно промышленным шпионажем.
В 1792 году заканчивает обустройство Королевского кабинета машин и механизмов и открывает в него свободный доступ широкой публике — индустриализация без ее просвещения почти невозможна. Поэтому Бетанкур параллельно разрабатывает проект первой в Испании Школы дорог, каналов и портов.
А между тем рядом шла нормальная жизнь: люди убивали друг друга, грабили, боролись за власть, — героическая эпоха шагала путем своим железным, а испанское духовенство душило еще и духовностью.
«В 1790 году Бетанкур, уже вместе с Бреге, предложил новую конструкцию телеграфа, суть ее заключалась в следующем: „Механизм для передачи сигналов состоял из вертикальной мачты, на вершине которой вращалась стрела, приводимая в движение лебедкой. При этом одновременно получала вращение система двух окуляров подзорных труб, направленных на две соседние станции. Линза каждого окуляра пересекалась диаметральной чертой. Шкив, приводящий стрелу во вращение, имел нанесенные на нем деления, находившиеся на равных расстояниях друг от друга. Каждое деление обозначалось буквой или цифрой. Наблюдатель при помощи окуляра следил, чтобы его черта была строго параллельна его стреле.
Сигнал длился 6—8 секунд. Таким образом, депеша передавалась в среднем за полчаса. Расстояние между двумя соседними мачтами равнялось 10—12 км. Для установления возможной непараллельности стрел была применена подвеска стрелы на шарнире Гука. Авторы проекта показали, в частности, что если вращение одной из осей будет равномерным, то вращение другой оси будет неравномерным, и вывели зависимость соответствующих угловых скоростей от углов, образуемых осями шарнира“».
Видите, как все просто! Тем не менее «через два с половиной года после этих опытов в Святую инквизицию пришло сразу несколько доносов. Суть их была такой: только дьявол может передавать информацию на многокилометровые расстояния, поэтому неудивительно, что сегодня сатана скрывается под личиной Бетанкура. В то время доносов Бетанкур не боялся: при мадридском дворе у него еще были сильные покровители, несмотря на то что 28 февраля 1792 года граф Флоридабланка был вынужден подать в отставку. Но Бетанкур уже чувствовал, что с каждым днем кольцо инквизиции вокруг него сжимается».
В 1793 году Бетанкур получает королевское разрешение перебраться в Англию и становится лондонским представителем фирмы Бреге. Параллельно интересуется проблемами электричества, проектирует паровые машины и трансмиссии, осуществляющие связь двигателя с тем, что он приводит в движение. Получает премию Лондонского королевского общества поощрения промышленности и торговли за проект машины для очистки водоемов от водорослей.
В 1794 году Бетанкур едва не отправился на Кубу, чтобы использовать силу пара в производстве сахара, но этому воспротивился испанский двор — на Бетанкура там имели другие виды. Но крайне любопытно письмо, написанное Бетанкуром своему коллеге Бреге о его кубинских планах:
«В этой работе я имел возможность получить информацию о всех недостатках, которые испытывают машины этих типов, работающие в Англии, во Франции и в Испании. Я постарался избежать их и закончил изобретением машины, состоящей из нескольких цилиндров, которая: 1. Обслуживается на три негра менее, чем на самой современной из работающих сегодня. 2. Стоит дешевле. 3. Не требует особенного надзора. 4. Нет никакой опасности во время ее работы, и поэтому избегаются те несчастья, которые так часто случаются на обычных машинах. 5. При той же мощности можно получить от нее двойную работу».
Требуется «на три негра менее» — звучит цинично: о людях говорится как о чисто производственных факторах. Но при этом именно Бетанкур и ему подобные более всего послужили реальному освобождению труда, освобождению человека от самой тупой работы, для которой требуется лишь животная сила (да и животным благодаря силе пара, кажется, стало полегче).
В 1796-м война между Англией и Испанией, а также подозрение в промышленном шпионаже вынуждают Бетанкура бежать из Лондона и после разнообразных трудов и треволнений в 1801 году он становится генеральным инспектором дорог и каналов Испании, а в 1803-м получает звание интенданта армии, что соответствовало гражданскому чину губернатора провинции.
Иными словами, в Россию Бетанкур прибыл уже с немалыми как техническими, так и карьерными достижениями. Впрочем, в противном случае император вряд ли удостоил бы его не только приглашения, но даже и краткой беседы.
Вот бетанкуровское письмо 1814 года брату Хосе на Канарские острова, не лишенное даже некоторых признаков хвастовства:
«Император и все члены его семьи приняли меня с таким почетом, какого я и не ожидал. Государь приглашал меня обедать с ним все дни, когда хотел (честь, которой удостоены очень немногие), он назначил мне жалованье в 25 тысяч рублей годовых (тогда рубль стоил 8 реалов в веллоновой монете), он присвоил мне звание генерал-майора, равнозначное тому, что я имел в Испании. Но самое благоприятное для меня — это то, что я подчиняюсь ему напрямую, без посредства какого-нибудь министра между нами. Таким образом, каждый раз, когда мне необходимо говорить с ним, я иду к нему, не прося разрешения у кого-либо, и обсуждаю с ним порученные мне дела. И каждый раз он демонстрирует мне, что доволен тем, как я ему служу. Могу уверить тебя, что он обращается со мной не как с подданным, а как с другом, в подтверждение этого посылаю тебе три его записки из тех, что он писал мне, когда, по причине занятости другими делами, не мог принять меня. Ты обратишь внимание на то, что писаны они карандашом, у него такая привычка. Год с небольшим после начала моей службы он присвоил мне чин генерал-лейтенанта, затем наградил орденом Святого Александра Невского с лентой, после Святого Андрея Первозванного это самая высокая награда в России, а в прошлом году он прислал мне свой портрет, украшенный бриллиантами.
С моей стороны я служу ему со всем рвением во всех порученных мне делах. Я основал Военный институт (или Школу) для подготовки инженеров, и те, кто вышел из его стен, во время недавней войны трудились так, как никто от них не ожидал. (Могу похвастать тем, что нигде не учат математике лучше, чем в моем заведении.) Я спроектировал машину для очистки Кронштадтского порта, ее чертежи ты видел, когда я работал над ней в Париже. Получилось настолько великолепно, что эта драга каждые две минуты достает одну кубическую вару (1 кубическая вара = 0,7 м2. — А. М.) грунта с глубины в 20 футов (1 британский фут = 0,305 м. — А. М.). Я построил несколько деревянных мостов. Последний из них в этом городе только что закончен, и его чертеж, сделанный мною пером, посылаю тебе <…>. Я полностью обновил литейное дело на оружейном заводе и сделал еще немало дел, которые пришлось бы долго перечислять. Итак, здесь я в почете и имею необходимое для жизни, но не более: здесь платят бумажными ассигнациями, а они потеряли вдвое с того момента, как я здесь, и мое жалованье сократилось наполовину. Тем не менее я счастлив тем, что имею здесь, что я избежал нищеты, которая опустошает Испанию, я удовлетворен тем, что способствовал так же, как лучшие испанцы, или еще более, крушению чудовища Бонапарта».
О рвении нового фаворита говорит один лишь сухой перечень его трудов с росписью по годам:
«1811, приступает к строительству Каменноостровского моста через Малую Невку, долгое время в народе называвшегося Бетанкуровским. Награжден орденом Святого Александра Невского.
1812, создает уникальную механическую землечерпалку, производительность которой превысила показатели самых лучших европейских аналогов в 50 раз. Работает над реконструкцией Таицкого водопровода — системы водоснабжения в Царском Селе, приступает к созданию „Царь-ванны“ в Баболовском дворце (гигантская гранитная ванна, для инженера и архитектора баловство, но технически работа непростая. — А. М.).
1813, весной состоялся первый выпуск инженеров путей сообщения.
1814, уделяет внимание выпуску новых ассигнаций. Усовершенствует учебный процесс в Институте Корпуса инженеров путей сообщения.
1815, приступает к проектированию и строительству здания Экспедиции по заготовлению государственных бумаг. Вводит в России на деньгах новые водяные знаки.
1816, назначен главой Комитета для строений и гидравлических работ. Формирует команду архитекторов, в которую входят: Карло Росси, Огюст Монферран, Антон Модюи, Василий Стасов, Андрей Михайлов… (так вот кто, оказывается, собрал это созвездие! — А. М.). Построил первый паровой лесопильный завод в России. Занимается проектированием пушечно-литейного завода в Казани и Монетного двора в Варшаве.
1817, приступает к строительству Нижегородской торговой ярмарки и возводит в Москве Манеж (экзерциргауз).
1818, Александр I окончательно утверждает проект, предложенный Бетанкуром по переустройству центральной части Санкт-Петербурга и по строительству Исаакиевского собора. Состоялась закладка Спасского собора и строительство Китайских торговых рядов на Нижегородской ярмарке. Разрабатывает проект лесов и механизмов для подъема колонн Исаакиевского собора и Александрийской колонны (его любимец Монферран умолчал об этом, когда Бетанкур попал в немилость, и признал его заслугу лишь через много лет. — А. М.).
1819, закладка нового наплавного Исаакиевского моста через Неву. Назначение на пост главного директора путей сообщения Российской империи. Разработка генерального плана Нижнего Новгорода.
1820, строительство шоссе Петербург — Москва. Создание Военно-строительной школы и Школы кондукторов путей сообщения. Спасение уникального Рождественского собора в Нижнем Новгороде. Поездка с инспекцией на Кавказ и по городам Российской империи.
1821, Бетанкур передает царю отчет о состоянии водных и сухопутных дорог Российской империи».
С этого отчета и началось охлаждение императора: благонамеренный подданный не должен так огорчать своего государя. Афоризм насчет двух главных российских бед — дураки и дороги — сработал лишь наполовину: враги Бетанкура были далеко не глупы. На свои грандиозные проекты проклятый испанец требовал все новых и новых грандиозных сумм, которые можно было изъять из казны лишь за счет других ведомств, а откатов при этом никому не давал (хотя своих подчиненных не всегда контролировал достаточно тщательно; случалось, пригревал «полезных» прохвостов). Да и у государя были заботы и расходы поважнее, чем техническое обустройство страны, — геополитика, европейское равновесие, коллективная безопасность перед подпочвенной магмой революций… «Тряслися грозно Пиренеи, / Волкан Неаполя пылал…»
Дмитрий Кузнецов при всей очевидной симпатии к своему герою не старается изобразить его совершенством. Непрерывные успехи, высочайшее покровительство, похоже, действительно вскружили ему голову: он переоценивал и степень доверия/привязанности к нему императора, и финансовые возможности государства, да и к рабсиле вроде бы научился относиться как к производственному ресурсу. Хотя теоретически считал, что крепостное право тормозит развитие промышленности.
Читать об унижениях, с которыми выдающегося инженера выживали со службы, мучительно, но необходимо, чтобы не слишком обольщаться относительно России, которую мы потеряли. В его заключительном послужном списке чередуются достижения и унижения, а то и горчайшие потери:
«1822, 15 июля состоялось торжественное открытие Нижегородской ярмарки. 2 августа Бетанкур отстранен от должности главного директора путей сообщения. Ревизия в Институте Корпуса инженеров путей сообщения.
1823, выселение Бетанкура из Юсуповского дворца. Постройка по проекту Бетанкура в Петербурге каменной церкви великомученика Георгия Победоносца на Георгиевском кладбище. Изготовление сидерометра — первая русская машина для проведения испытания металла на разрыв. Реконструкция Екатерингофского парка в Петербурге. Работа в Нижнем Новгороде и смерть старшей дочери Каролины.
1824, 4 февраля Александром I подписан указ об отставке Бетанкура с должности инспектора Института Корпуса инженеров путей сообщения. 14 июля Августин де Бетанкур скончался».
Без работы не продержался и полугода. Но за предшествующие десять лет сделал невероятно много. Нормальные люди убивали, делили, воровали, а этот чудак строил и строил. И вот не прошло и двухсот лет, как он удостоился бюста на Обуховской площади.