ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
ВЛАДИМИР РЕЦЕПТЕР
* * *
Прекрасна неизмеренность квартиры
на Кирочной, ее тройной эрке´р,
фигурный потолок, ее плениры,
внезапные, как смерть Эс-эс-эс-эр.
Прекрасна неустроенность пространства,
симметрия живых шкафов из книг;
люблю ее размах и строй без чванства,
полеты слов без крыльев и вериг.
Здесь, кажется, присутствует и Ричард
Второй, герой, не сыгранный еще;
в ней сказка, анекдот, роман и притча,
в ней песня, эпос, рваное плечо
и правая рука, почти в порядке,
спешащая к тетради и перу,
стиху и правке, прозе и загадке,
с которыми умру и не умру…
* * *
Наш дом завесили зеленым,
с эрке´рами, любым балконом —
полупрозрачный спецнаряд;
ремонтникам сам черт не брат.
Выходит, зелень — маскировка,
военная предподготовка,
мобилизация домов…
Что ж, мой зеленый, будь готов
к защите, стрельбам, попаданьям,
разведкам, пулям, ранам, званьям,
обстрелам, швам, госпиталя´м
надолго… Не прожить жильцам.
Весь дом завесили зеленым.
Октябрь… И, как приговоренным,
из окон впредь не рассмотреть
свободных прав на жизнь и смерть…
* * *
Осторожно, жизнь острожна,
вся как страшная строка.
Все, что можно и не можно,
узнавай издалека.
К черноте не приближайся.
К болтуну не подходи.
Осторожничай. Мужайся.
Музу береги в груди.
Друг и брат, двойник и братец,
знай, что с нас особый спрос;
в воскресение из святец
входит Спас… Спаси, Христос!..
* * *
Н. М.
К ним, словно к больным, — сразу и с нежностью,
чувствуй нутром, являй мужскую заботу.
Первый итог может быть и с погрешностью,
но не более чем на одну иоту.
Ставь их вблизи, в строку, живо и рядышком,
чтобы они почти касались плечами.
С ночью поздравь их, с днем, словно бы с праздничком,
дай им расти, играть — в ритме, как в раме.
Святи эти и те, не бойся ни тех, ни этих.
Язык твой — друг, а не враг, вещий и вечный.
Мелькнут и те слова, что прячутся в нетях.
Иди к любому окну, их голубь доставит встречный…
ПЕСНЯ
Душа моя, душа моя,
та самая, та самая,
в которую ты спрятана,
полвека как засватана.
Душа моя бедовая,
ты в ней как будто новая,
душа моя вне старости,
опять бывает в ярости.
Душа моя, жена моя,
ты — самая упрямая,
наш случай — жизнь над кручею,
держу тебя за лучшую.
* * *
Ты ничего не скроешь от меня:
ни час отъезда, ни пору возврата,
приняв мои стихи иль отменя,
но в них самих бесспорно виновата.
Раз встретившись, мы, тайнами полны,
друг другу приоткрылись на` две трети,
и все же вдруг бываем смущены
еще одной, и прячемся, как дети.
Ты, девушка, имеющая власть,
зовущая и к спорам и к победам, —
моей души незыблемая часть,
готовящая нас к последним бедам.
Дай Бог укрыться рядом той землей,
что знает всё и вся о нас с тобой.
* * *
Переплывая сны, ты видишь острова.
На них живая жизнь, которая права.
Но правда есть у снов и у земных основ,
у этих и у тех ищи своих обнов.
Дели себя, дели, для неба и земли…
* * *
Я стал выходящим из ряда вон,
гуляющим, как хотел.
Я слышал далекий призывный звон,
и я не остался цел.
То здесь, то там вскрывали меня,
смотрели, что же внутри.
Из смертных лап на исходе дня
тащили, как на пари.
И вот, смотри, я еще с тобой,
а то была бы одна,
и помни: я тебе — не любой,
а твой — до самого дна.
* * *
Война в начале жизни и в финале.
Мы этого себе не представляли
ни в старости, ни прежде, ни детьми,
и — на` вот, за грехи свои прими —
опять пришли лишения и беды,
и снова всё — для дорогой победы…
Ты жив, старик, и к бою не обязан,
но перед смертью с повтореньем связан,
ты о`т роду, как видишь, подчинен
симметрии воюющих времен.
* * *
В этой утренней, предрассветной мгле
руку Господа на своем челе
ощути теплом и пойми с добром:
этот мир еще — твой родимый дом.
В этом доме, всё же еще твоем,
не забудь того, что ты с ней — вдвоем,
не настаивай лишь на одном своем
до тех пор, пока непробудным сном
не уснешь вполне. Не забудь пока:
эта жизнь немыслимо коротка,
ощути в редеющей предрассветной мгле
руку Господа на своем челе…
