СУДЬБЫ ИМПЕРИИ
Из дневника М. М. Сперанского
1821—1822
1821 год
1821. С[анкт]П[етер]бург
[МАРТ]
Март. 24. Письмо к г[осударю] и[мператору] о прибытии в С[анкт]П[етер]-бург.
[АПРЕЛЬ]
Апрель. Перебрали[сь] в дом Жерве[1] в М[алой] Морской.
[МАЙ]
Май. Путешествие в Грузино[2], и обозрение военных поселений.
26. Прибытие г[осударя] и[мператора].[3]
27. Отпуск Фрицу.[4]
31. Перемещение Елисаветы[5] к Столыпину[6] на дачу.
[ИЮНЬ]
Июнь. 2. Представление г[осударю] и[мператору] в Царском Селе.
9. Первая работа по делам сибирским на Каменном острову.
16. Работа в Ц[арском] Селе.
19. Перевоз и помещение в Ц[арском] Селе.
22. Отъезд г[осударя] и[мператора] в военные поселения. (Л. 2)
[АВГУСТ]
24. Середа <…>. Письмо Кохрена[7] сообщить графу Ливену.[8] Разговор о к[нязе] Андрее Голицыне.[9] Разговор о раздорах по Мин[истерству] просвещения, об Энгельгардте, Гауеншильде <…> о Магницком, Уварове и Руниче.[10] Положено все удержать в настоящем положении. Разговор о сиб[ирском] ген[ерал]-губерн[аторе]. Я предлагал Лавинского.[11] Е[го] В[еличество] упоминал об Энгеле, о Штере, о Баранове, о Столыпине.[12] Не решено. Разговор о недостатке способных и деловых людей не только у нас, но и везде. Отсюда заключение не торопиться преобразованиями; но для тех, кои их желают, иметь вид, что ими занимаются. (Л. 3 об.)
31. Середа. Обед дома, в 8-мь часов работа у г[осударя] и[мператора].
NB. Пространный разговор о прошедшем по случаю разговора о Балашове.[13] Началом всему полагается Санглен.[14] Донос якобы состоял в сношении с Лористоном[15] и Бломом.[16] Вообще, кажется, начала к происшествию сего дела смешаны и забыты. По-видимому, Болховский[17] Магницкому и Балашову твердил о соединении, обманывая равно того и другого. Но Балашов предупредил государя и получил повеление следовать <…>. Но все в руке Провидения, всегда справедливого, всегда милосердного <… >. (Л. 5 об.)
[ОКТЯБРЬ]
8. Суббота. Разговор в саду с Е[го] В[еличеством]. Обещана работа; но не состоялось. К[нязь] Голицын читал профессорские извлечения. Напомнили об инструкциях ген[ерал]-губ[ернаторам]. Обед у Нарышкиной[18] с к[нязем] Голицыным. Тут объявил он мне о повелении возвратить мои бумаги.[19] После Молчанова и Марченко[20] они очутились в гардеробе у камердинера Мельникова[21]<…>. (Л. 13 об. — 14)
NB. 11. Вторник. Камердинер Мельников привез три сундука моих бумаг. Они оставались тайной десять лет, шесть месяцев и 28 дней, то есть с 17-го марта 1812 по 11-го октября 1821 года. Обед дома. Ввечеру в Ц[арское] Село. (Л. 15 об.)
Октябрь. Ц[арское Село]. 22. Суббота. Свидание с государем. В 11-ть часов работа. Сибирские известия <…>. Началось тем, что государь считает меня своим человеком. Я полагал одно условие — уведомлять меня о всех замечаниях, кои могут подать повод к какому-либо сомнению в моих началах. Ибо, быв поставлен в сношение с разными людьми, я должен принимать разные виды и не всегда молчать или говорить со всеми одинаким языком. Сие могло бы прекратить всякую откровенность. Обещано и притом примечено, что при единомыслии все козни рассыплются, но, что само собою разумеется, что
все ловить меня будут, чтоб завлечь в свои мысли <…>. (Л. 18—18 об.)
[НОЯБРЬ]
9. Среда. Обед во дворце. После обеда работа. О перемене указа. Изъяснение о связи м[инистра] ф[инансов] с Лебцертерном.[22] Знак сплетней от гр[афа] Аракчеева. Изъяснение по делу профессоров Раупаха и Германа. Я рассказал все, что знал от Уварова и Балугьянского.[23] Разговор, до коей степени в сем деле нарушены формы. Странно то, что сие нарушение с руки и в начале, и в конце, ни мало не вменяется министру точно так, как бы он был в деле сем посторонним <… >. (Л. 22)
[ДЕКАБРЬ]
10. Суббота. Вечером в 7 часов в Смольном монастыре праздник. Г[осударь] и[мператор] избегал всякого со мною разговора. Работы с 25-го ноября не было. Первый знак охлаждения. Вероятно, что это есть следствие иностранных внушений по Коммерческому комитету; или от гр[афа] Аракчеева, который в разговорах упоминал, что на сем основании он может остаться только до апреля, а там поедет к водам. (Л. 30 об.)
16. Пятница. В 3 часа в Ц[арское] Село. NB. От 25 до 16—20 дней не было работы. Эта последняя работа в Ц[арском] Селе. С июня по декабрь почти 6 месяцев <… >. (Л. 31)
1822 год
ЯНВАРЬ
3. Вторник. Обед дома. Ввечеру назначено быть во дворце с делами; но по прибытии туда сказано, что ожидается вел[икий] к[нязь] К[онстантин] П[авлович], который, действительно, в 11-ть прибыл[24]<…>. (Л. 34—34 об.)
27. Пятница <…>. NB. NB. Объяснение с Н. К. Загряжскою[25] о Багрееве.[26] Ответ отложен до завтра. Вечер дома. (Л. 40 об.)
ФЕВРАЛЬ
NB. 5 Воскресенье. Объяснение с А. А. Багреевым. Обед у гр[афини] Кочубей. (Л. 42)
[МАРТ]
17. Пятница. NB <…>. 17 марта 1812. Ровно десять лет. (Л. 48 об.)
[МАЙ]
6. Суббота. Письма к Багрееву[27] (того же числа послан ему и отпуск от гр[афа]. Кочубея) с вложением писем к родственникам от меня и Елисаветы: Алексею Петровичу Багрееву отцу.[28] Аграф[ене] Павловне матери. Виктору Алексеевичу — брату. Григ[орию] Петр[овичу] Милорадовичу.[29] Жене его Александре Павловне. Обед у гр[афини] Безбородки.[30] Ввечеру Комитет сибирский. Проект последнего распорядительного указа <…>. (Л. 53—53 об.)
[ИЮНЬ]
4. Воскресенье. Представление и[мператрице] Е[лизавете] А[лексеевне] на Каменном острову с Елисаветою <…>.
NB. 5. Понедельник Работа в 11-ть часов утра на К[аменном] острову. Журналов Совета не было: краткий отчет в деле советном по Уложению. Дела Камчатские по донесениям Рикорда, Добела и Кохрена.[31] Разговор о Чадске вновь предполагаемом и об окончании сибирских дел. Мнение Е[го] В[еличества], что городок указами сделать нельзя. О Финляндии. Там ищут одного, чтоб один день похож был на другой — у нас, напротив, все ищут нового, совершенного <…>. (Л. 56—56 об.)
АВГУСТ
NB. 13. Воскресенье Решено быть свадьбе в среду 16-го; в 11 часов отправились с Лизою и Багреевым в город <…>. (Л. 64)
15. Святили воду в комнатах Елисаветы, были у гроба ее матери. Обед дома. Последнее прощание с Елисаветою.
NB. 16. Середа <…>. Поутру у всех скорбящих молебен. В 8 часов с графинею Кочубей[32] благословили Лизу с образами и отправились в дом гр[афа] Кочубея (за нами В. Н.[33] и А. А. Столыпины) в домовую церковь, где нашли гр[афиню] Безбородко и гр[афа] Кочубея с Багреевым и прочих родственников. Брак окончили в 9 часов. Гр[аф] Коч[убей] и гр[афиня] Безбородко отправились вперед с женихом и встретили нас с невестою на лестнице, благословили их образами и хлебом. В 10 часов ужин; в 11 с 1/4 все было кончено. Гости оставили нас одних; я благословил новобрачных и их ложе и оставил, сказав «ныне отпущаема раба твоего, владыко, по глаголу твоему с миром».
17. Четверток. Дома у меня утром. Дружны между собою и счастливы. Нервное состояние Лизы совершенно кончилось <…>.
18. Первый обед у Лизы. Поутру разговор с нею. (Л. 65—65 об.)
1. Андрей Андреевич (Генрихович) Жерве (1773—1832) — сын архитектора Генриха (Андрея) Жерве, перешедшего на российскую службу в 1770. Был близок Сперанскому по домашним связям Елизаветы Андреевны Сперанской (рожд. Стивенс), являвшейся родственницей супруги Жерве — Софьи Карловны, дочери банкира Карла Карловича Амбургера. Чиновник Коллегии, а затем Министерства иностранных дел (1801—1812), Жерве в 1811—1812 был включен в «дело» Сперанского. Поскольку одной из важнейших обязанностей Жерве являлись прием и разбор секретных шифрованных депеш, получаемых от представительств России в европейских государствах, то это обусловило его обвинения в передаче секретной информации Сперанскому. Пострадал также его сослуживец Х. А. Бек, обвиненный в том, что передавал реформатору расшифрованные секретные бумаги, которые были найдены в кабинете последнего 17 марта 1812. Арест и заключение в Петропавловскую крепость Бека заставили Жерве 26 марта 1812 обратиться к Александру I со всеподданнейшим письмом, где он писал: «Я один и единственно доставлял г. Сперанскому бумаги, который в действительности знал, что я их получаю от Бека, но сей последний находился в полнейшем неведении об этом употреблении бумагами, мною делаемом <…>. Льщу себя надеждою, что Ваше Величество сочтет справедливым освободить ныне г. Бека от всей ответственности в этом отношении <…>. Если я ошибся, зайдя слишком далеко в моем доверии к Сперанскому, то, очевидно, являюсь виновным и подчиняюсь безропотно наказанию, которому Ваше Величество признаете нужным меня подвергнуть». Вечером того же дня 26 марта в доме Жерве на Малой Морской произведен обыск, его бумаги опечатаны, а сам он 27 марта отрешен от должности. 6 июля 1812 Бек был освобожден из заключения. После Отечественной войны и европейского похода Жерве служил в Министерстве финансов, являясь финансовым представителем России в Вене, Берлине, Франкфурте, Гамбурге, с 1817 жил в Париже по болезни. К парижскому периоду жизни относятся письма к нему Сперанского из Петербурга за 1824—1825 (ОР РНБ. Ф. 731. Д. 1873). В 1828 Жерве вернулся в Россию, но здоровье его все ухудшалось. Он скончался в Петербурге, похоронен на Смоленском лютеранском кладбище. О нем см.: Майков П. М. Андрей Андреевич Жерве. Биографический очерк // Русская старина. 1897. Т. 92. Кн. 10. С. 97—120; Кн. 11. С. 393—403.
2. Первый свой визит Сперанский нанес в Грузино графу Алексею Андреевичу Аракчееву, который был не только посредником между ним и императором во время ссылки и провинциальной службы реформатора, но и ходатаем за него. В личном письме Сперанскому от 24 марта 1819, подчеркивая свою готовность «предстательствовать», он писал: «…я любил вас душевно тогда, когда вы были велики и как вы не смотрели на нашего брата, любил вас и тогда, когда по неисповедимым судьбам Всевышнего страдали; протестовал против оного <…>; радовался о конце сего для вас неприятного дела, и буду не только радоваться, но и желать вашему возвышению на степень высшую прежней» (В память графа Михаила Михайловича Сперанского. С. 109—110). Можно было бы усомниться в искренности графа, но это противоречит тому факту, что весь период ссылки между Сперанским и Аракчеевым существовала не только официальная, но и личная переписка, свидетельствующая об их близких и откровенных отношениях (Сперанский М. М. Письма (10) генералу от инфантерии члену Государственного совета Алексею Андреевичу Аракчееву. 1809—1821 гг. // ОР РНБ. Ф. 731. Д. 1838; Письма А. А. Аракчеева (25) М. М. Сперанскому. 1809 г. — 1823 г. // Там же. Д. 2015). О роли Аракчеева в процессе возвращения Сперанского в Петербург, его переговорах с Александром I есть свидетельство в воспоминаниях дочери Сперанского Е. М. Фроловой-Багреевой (Фролова-Багреева Е. М. Réminiscences et souvenirs filiales // ОР РНБ. Ф. 380 (М. А. Корф). Д. 555. Л. 48—48 об.).
3. 26 мая 1821 Александр I вернулся в Петербург с конгресса Священного союза в Лайбахе, который проходил 11 января — 2 мая 1821.
4. Имеется в виду личный секретарь Сперанского Франц Иванович Цейер (1780—1835), сопровождавший его в сибирском генерал-губернаторстве. В 1796 после окончания Шляхетского корпуса был выпущен в армию прапорщиком, но по слабому здоровью через год перешел на гражданскую службу в канцелярию генерал-прокурора А. Б. Куракина, где познакомился со Сперанским и стал близким ему человеком почти на тридцать лет. На свадьбе Сперанского с Елизаветой Стивенс 3 ноября 1798 вместе с А. А. Столыпиным был свидетелем, а после смерти Елизаветы Андреевны 6 ноября 1799 поддерживал «патрона», живя в его доме и ухаживая за маленькой Лизой. По протекции Сперанского в 1801 переведен письмоводителем в канцелярию Государственного совета, в 1804 определен секретарем единственного Департамента Министерства внутренних дел, директором которого был Сперанский. В 1808 после назначения Сперанского статс-секретарем поступил в его канцелярию, а в 1810 переведен в Государственную канцелярию, одновременно исполняя должность секретаря Комиссии финляндских дел, во главе которой стоял Сперанский. В 1813 получил чин статского советника, в 1816 был определен в Комиссию составления законов. Но уже в 1819 по просьбе Сперанского прикомандирован к нему в генерал-губернаторскую канцелярию в Сибири. И хотя Г. С. Батеньков был невысокого мнения о профессионализме Цейера, но, ценя его человеческие качества, писал: «Человек сей добр, набожен, начитан и любит Сперанского как истинный друг» (Батеньков Г. С. Сочинения и письма. В 2. т. Т. 2. Сочинения. Письма (1856—1863). Иркутск, 2015. С. 119). Во время своей ревизии Сибирского края в 1820 Сперанский доверял Цейеру руководство следственными комиссиями, поручал труднейшие дела, требовавшие не столько исполнительности, сколько преданности. После возвращения вместе со Сперанским в Петербург в 1821 был вновь назначен членом Комиссии составления законов, а с 1826 служил во Втором отделении СЕИВК под его руководством. В 1829 получив назначение в Симферополь членом Межевой канцелярии, служил в Крыму, где и скончался в 1835.
5. Елизавета Михайловна Фролова-Багреева (рожд. Сперанская; 1798—1857) — писательница, единственная дочь Сперанского, воспитание и образование которой целиком лежало на отце. В 1812—1816 сопровождала Сперанского во время его ссылки в Нижний Новгород и Пермь. Во время его губернаторства в Пензе оставалась в семье матери, в 1819 также не последовала со Сперанским в Сибирь, жила в Петербурге на попечении своей английской родственницы М. К. Вейкардт. По возвращении Сперанского в Петербург 15 октября 1821 была пожалована фрейлиной, а затем статс-дамой к императрице Елизавете Алексеевне. 16 августа 1822 вышла замуж за Александра Алексеевича Фролова-Багреева, служившего тогда черниговским гражданским губернатором. В 1824, когда А. А. Фролов-Багреев получил должность члена Совета Министерства финансов, молодожены переехали в Петербург и поселились в доме Сперанского на углу Сергиевской улицы и Таврического сада. Однако семейная жизнь Елизаветы Михайловны, у которой было трое детей — Михаил, Александр, Мария, — не сложилась. После смерти Сперанского 11 февраля 1839 она уехала в Германию. В 1844 старший сын Багреевых — ротмистр Астраханского кирасирского полка Михаил Александрович Фролов-Багреев —
был убит в первый день своего приезда на Кавказ на дуэли. Утрата любимого сына, а в 1845 смерть мужа заставили Елизавету Михайловну посетить святые места, откуда она вернулась в 1847 и некоторое время жила в украинском имении отца Локна Полтавской губернии. В том же году она передала в Императорскую публичную библиотеку рукописи Сперанского, составившие его личный фонд в Отделе рукописей (ОР РНБ. Ф. 731). В 1850 Е. М. Фролова-Багреева переехала в Вену и с этих пор жила за границей, где издала несколько романов и драматических произведений на французском и немецком языках.
6. Аркадий Алексеевич Столыпин (1778—1825) — ближайший друг Сперанского со времени учебы в Главной духовной семинарии в Петербурге, обер-прокурор Синода (1809), сенатор (1819), литератор, автор рассказов, печатавшихся в периодике. Сохранилась переписка друзей (Столыпин А. А. Письма М. М. Сперанскому. 4 февраля — 2 апреля 1820 г. // ОР РНБ. Ф. 731. Д. 2173. Л. 1—10 об.; Сперанский М. М. Письма А. А. Столыпину // Русский архив. 1869. Кн. 3. № 10. Стб. 1682—1708; № 11. Стб. 1966—1984; 1870. Кн. 2. № 5. Стб. 880—893; № 6. Стб. 1125—1156; 1199—1200; 1871. Кн. 1. № 3. Стб. 431—484).
7. Джон Дундас Кохрен (Кохрейн; 1780—1825) — английский моряк, в 1819—1821 совершил путешествие по европейской и азиатской частям Российской империи. Во время ревизионной поездки по Сибири 26 июня — 30 января 1820 Сперанский в Барнауле встретился с Кохреном. «Странный человек и странное предприятие! — писал он в письме В. П. Кочубею от 20 сентября 1820. — Но Сибирь он проехал благополучно и не может довольно нахвалиться гостеприимством. Впрочем, понятия его о цели и средствах путешествия столь поверхностны и сибирская география его столь неосновательна, что немного стоило труда вывести его из заблуждения» (В память графа Михаила Михайловича Сперанского. С. 500—501). В свою очередь, Кочубей в ответном письме от 2 ноября 1820 подчеркивал: «Я получил от сумасшедшего Кохрена два письма. Таковым называю его при всем уме его, ибо ничего не может быть ветреннее путешествия его. Он ни о чем, до России относящемся, и понятия не имел и, как вы удостоверились, о сибирской географии еще менее что-либо знал. Я надеюсь, что вы приказали однакож иметь за ним некоторое наблюдение. Гг. англичане не без зависти смотрят на наши заведения на американских берегах и приписывают оным более важности, нежели досель они того заслуживают. А Кохрен может весьма легко сопричислен быть к тем почетным бродягам, коими Англия изобилует, и отличающимися общим названием adventurers» (Там же. С. 505—506). Кохрен завершил свое путешествие на Камчатке, где провел одиннадцать месяцев и женился на воспитаннице камчатского начальника П. И. Рикорда — К. И. Логиновой. Желая остаться в России и вступить в российскую службу, Кохрен написал прошение на имя министра внутренних дел В. П. Кочубея и письмо на имя Сперанского, который посчитал, что об этом должен быть уведомлен и посол России в Англии Х. А. Ливен, о чем он и упоминает в дневнике. После смерти Кохрена в 1825 описания его российских странствий, изданные в Лондоне, были переведены на русский язык и публиковались в журнале «Московский телеграф» (1826. № 11, 12).
8. Христофор Андреевич Ливен (1774—1838) — граф (1799), светлейший князь (1826), посол России в Англии (1812—1822), с детства был близок ко двору, поскольку его мать Шарлотта Карловна Ливен являлась воспитательницей великих княжон и великих князей Николая и Михаила Павловичей. После Тильзита в звании генерал-адъютанта зачислен в Коллегию иностранных дел, с 1809 по 1812 — чрезвычайный посланник и полномочный министр в Берлине. Накануне Отечественной войны 1812 назначен послом в Лондон. С 1819 — генерал от инфантерии, в 1831 стал членом Государственного совета.
9. Имеется в виду масон, флигель-адъютант Александра I князь Андрей Борисович Голицын. С 1810 — член «Совершенной и справедливой ложи Трех Добродетелей» (Материалы о деятельности масонских лож в России со списком членов их. 1820 г. // ГАРФ. Ф. 1165 (Особенная канцелярия МВД). Оп. 1. Д. 57. Л. 9—9 об.), он был участником Отечественной войны 1812 и заграничных походов, в 1817 получил чин полковника и звание флигель-адъютанта и таким образом вошел в круг лиц, близких к императору. Однако с начала 1820-х у Александра Павловича появилась устойчивая неприязнь к своему флигель-адъютанту. Причиной тому была недопустимая активность Голицына, стремившегося стать «советником» монарха и забрасывавшего его письмами и записками. В начале нового царствования участвовал во всех важнейших сражениях Русско-персидской и Русско-турецкой войн, за что был произведен в генерал-майоры, и в 1830 вернулся в Петербург. 4 января 1831 через военного министра А. И. Чернышева Николаю I была передана первая записка Голицына «Об иллуминатстве в 1831 году», в которой говорилось о «величайшем заговоре иллуминатов в России». Бывший масон стремился уверить императора, что он окружен «заговорщиками», что существует заговор членов масонских лож, которые являются ответвлениями ордена иллюминатов. «Главными заговорщиками» он называл Сперанского, А. Н. Голицына и А. Х. Бенкендорфа. После ознакомления с письмом Николай I повелел поместить Голицына в Главный штаб, проведено расследование. Но уже 15 января 1831 через того же военного министра Голицын передал Николаю Павловичу вторую записку, целиком посвященную обвинениям против Сперанского, которого автор называл «главным виновником <…> настоящего хаосного состояния России». Сперанский был обвинен в том, что «тайной целью» его реформаторской деятельности было «покушение на христианскую веру, самодержавие, благоденствие русского народа» как выполнение программы иллюминатов. Поэтому Голицын призывал Николая I произвести суд над ним (Дело о доносе князя А. Б. Голицына. Копии // ОР РНБ. Ф. 859 (Н. К. Шильдер). Карт. 5. № 6). Однако донос князя на Сперанского не имел успеха. Николай I, прочитав вторую записку, посчитал, что для подобных обвинений нет основательных доказательств. Более того, сочинение Голицына «ужаснуло» императора, назвавшего его «доносом на всю Россию». По высочайшему повелению 21 января 1831 князь был отправлен в Кексгольмскую крепость, но, даже находясь в заключении, Голицын продолжал писать императору «вздорные доносы». Об этом см.: Гордин Я. А. «Донос на всю Россию», или Миф о масонском заговоре // Звезда. 1990. № 5. С. 143—152; № 6. С. 119—136; Он же. Мистики и охранители. Дело о масонском заговоре. СПб., 1999. 286 с.; Андреева Т. В. Тайные общества в России в первой трети XIX в.: правительственная политика и общественное мнение. СПб., 2009. С. 249—252, 632—641.
10. Егор Антонович Энгельгардт (1775—1862) — с 1816 по 1823 директор Александровского Царскосельского лицея, созданного 19 октября 1811 по проекту Сперанского. Службу начал в 1791 сержантом Преображенского полка, в 1796 перешел на статскую службу в Коллегию иностранных дел. В царствование Александра I исполнял обязанности помощника государственного секретаря, которым с 1810 был Сперанский, в 1811 переведен в Главный педагогический институт, в 1816 назначен директором Царскосельского лицея.
Федор (Фридрих Леопольд) Матвеевич Гауеншильд (1783—1830) — директор Благородного «приуготовительного» пансиона Царскосельского лицея (1814—1822). Службу в России по протекции попечителя Петербургского учебного округа С. С. Уварова начал в 1811 преподавателем немецкого языка и словесности в Лицее. В том же году для Сперанского составил обозрение немецкой философской литературы, а также законодательные материалы для Комиссии составления законов. После открытия 27 января 1814 пансиона стал его директором, но, не обладая организаторскими способностями, не смог наладить отношения ни с воспитателями, ни с воспитанниками и в феврале 1822 был уволен. Вернувшись в Австрию в 1824, назначен австрийским консулом на о. Корфу, где в 1830 скончался.
Михаил Леонтьевич Магницкий (1778—1855) — в 1810-е чиновник Министерства иностранных дел, ближайший сотрудник Сперанского (1810—1811), одновременно с которым 17 марта 1812 был сослан в Вологду. После опалы вначале служил вице-губернатором в Воронеже (1816—1819), с 1819 — член Главного правления училищ и попечитель Казанского учебного округа (1819—1826). Совместно с Д. П. Руничем инициатор удаления из Петербургского университета в 1821 неблагонадежных профессоров, создатель новой системы университетского образования, основанной на надзоре за духовно-нравственным воспитанием универсантов.
Сергей Семенович Уваров (1786—1855) — попечитель Петербургского учебного округа (1810—1821), был уволен от этой должности 19 июня 1821 в связи с «делом профессоров». Службу начал в 1801 переводчиком в Коллегии иностранных дел, в 1806—1808 работал в Вене, в 1809 назначен секретарем посольства в Париже. В 1810 оставил дипломатическую службу и перешел в ведомство своего тестя, министра народного просвещения А. К. Разумовского, став попечителем столичного учебного округа и членом Главного правления училищ. В царствование Николая I — министр народного просвещения (1833—1849).
Дмитрий Павлович Рунич (1780—1860) — родом из Венгрии, службу начал в 1797 секретарем-переводчиком в Коллегии иностранных дел. Масон, в 1805 назначенный помощником московского почт-директора Ф. П. Ключарева, в 1812 сменил его на этом посту и способствовал осуществлению частной масонской переписки. С 1819 — один из директоров Российского библейского общества, в мае 1821 был назначен попечителем Петербургского учебного округа (1821—1826). Инициатор гонений на профессоров Петербургского университета в 1821, при Николае I был уволен в отставку.
11. Александр Степанович Лавинский (1776—1844) — был назначен генерал-губернатором Восточной Сибири 23 марта 1822 и исполнял эту должность до 6 декабря 1833, сенатор (1833), член Государственного совета (1836). В фонде Сперанского отложились письма ему реформатора (Сперанский М. М. Письма (2) А. С. Лавинскому от 27 июня 1828 г. и б. д. // ОР РНБ. Ф. 731. Д. 1897. Л. 1—5 об.).
12. Федор Иванович Энгель (1776—1837) — действительный тайный советник, в 1819—1821 являлся градоначальником Феодосии, в 1821 назначен сенатором. В начале николаевской эпохи в 1826 работал в Следственной комиссии по делу декабристов, в 1828 стал членом Государственного совета, в 1832 вошел в состав Департамента польских дел Государственного совета.
Матвей Петрович Штер (1776—1847) — в 1821 член Главного правления училищ, один из активных деятелей Российского библейского общества, с 1838 сенатор. В начале 1820-х поддерживал тесные отношения не только со Сперанским и Магницким, но и с А. Н. Голицыным.
Дмитрий Осипович Баранов (1773—1834) — действительный тайный советник, сенатор (с 1817), еще будучи за обер-прокурорским столом, зарекомендовал себя как прекрасный исполнитель сенаторских ревизий в 1805—1807 в Могилевскую, Каменец-Подольскую, Киевскую и Астраханскую губернии, поэтому выбор Александра I был вполне объективен. В 1826 назначен членом по избранию Верховного уголовного суда над декабристами, в том же году ревизовал Новгородскую и Олонецкую губернии.
Григорий Данилович Столыпин — родственник Аркадия Алексеевича Столыпина, пензенский губернский предводитель дворянства, с которым Сперанский во время службы в Пензе поддерживал тесные контакты.
13. Александр Дмитриевич Балашов (1770—1837) — генерал-лейтенант (1809), член Государственного совета (1810), министр полиции (1810—1812, 1819), генерал от инфантерии (1823), член Верховного уголовного суда по делу декабристов (1826). Письма Сперанского А. Д. Балашову, относящиеся к 1807—1813, отражают их близкие личные и служебные отношения и неоднозначность позиции генерала в заговоре против реформатора (Научно-исторический архив СПбИИ РАН. Ф. 16 (А. Д. Балашов). Д. 147. Л. 1—5).
14. Яков Иванович Санглен де (1776—1864) — окончил Ревельскую гимназию, в службу вступил в 1793 переводчиком в штабе вице-адмирала М. Г. Спиридонова. Во время продолжительного заграничного отпуска слушал лекции по философии в Лейпцигском и Берлинском университетах. После возвращения в Россию в 1804 был назначен лектором, а затем профессором немецкого языка в Московском университете. В 1807 оставил службу в университете и был причислен к штабу генерал-адъютанта П. М. Волконского, а в 1812 назначен начальником Особенной канцелярии Министерства полиции. 17 марта 1812 вместе с А. Д. Балашовым опечатывал бумаги Сперанского и организовывал его отправку в Нижний Новгород. После упразднения Министерства полиции в 1819 Санглен вышел в отставку и удалился в имение. При Николае I в 1831 был вызван в Петербург для изучения доноса А. Б. Голицына «Об иллуминатстве в 1831 году», автор знаменитых мемуаров «Записки Я. И. де Санглена» (Русская старина. 1882. Т. 36. № 12. С. 443—498).
15. Жак Александр Бернар Лористон (1768—1828) — из шотландского дворянского рода, граф (1810), маршал (1823), французский государственный и военный деятель, дипломат, посол Франции в России (1811—1812). Окончил Парижское артиллерийское училище, в 1788—1795 служил в войсках Французской республики, в 1798 вышел в отставку в чине полковника. После государственного переворота 18 брюмера стал адъютантом (1800) своего товарища по училищу Бонапарта, тогда первого консула. В 1801 назначен главой дипломатической миссии в Дании, в 1805 произведен в дивизионные генералы. С 1811 — полномочный посол в Петербурге, жестко проводил линию на реализацию Российской империей континентальной блокады Англии. 22 июня 1812 вручил председателю Государственного совета и Комитета министров графу Н. И. Салтыкову ноту об объявлении войны. Во время похода Наполеона в Россию находился во французской армии, являясь одним из генерал-адъютантов императора. После взятия французами Москвы был послан к М. И. Кутузову с предложением переговоров о мире, но главнокомандующий ответил отказом. При отступлении Наполеона из древней столицы России участвовал в арьергардных боях, был взят в плен. После окончания кампании 1814 вернулся во Францию и поддержал Людовика XVIII.
16. Отто Блом фон (1770—1849) — из нижнесаксонского дворянского рода, граф (1819), датский военный и государственный деятель, дипломат, участник войн против революционной Франции, посланник Дании в России (1804—1824, 1826—1841). Первоначально поступил на военную службу, был произведен в офицеры, но затем выбрал дипломатическую карьеру. С 1802 — генерал-адъютант, в 1802—1804 исполнял дипломатические полномочия в Стокгольме, в 1804 назначен посланником в Россию. В 1808 представлял датского короля на Эрфуртском конгрессе, где, вероятно, и познакомился со Сперанским. С началом войны с Наполеоном покинул Россию вместе с представителями других союзных Франции государств. В 1815 вернулся к исполнению обязанностей датского посланника в Петербурге. В 1824 был назначен министром иностранных дел Дании, но вскоре вышел в отставку по собственному желанию. Вернулся к дипломатической деятельности в 1826, когда был вновь назначен посланником Дании в России и оставался на этом посту пятнадцать лет до своей отставки в 1841. Имея близкие отношения с К. В. Нессельроде, стремился к сближению внешнеполитических позиций России и Дании.
В 1882 в публикации «К истории двенадцатого года» П. И. Бартенева были впервые изданы депеши Лористона на французском языке с переводом на русский герцогу Бассано (Ю. Р. Маре) от 1, 4 и 13 апреля 1812 с сообщениями об опале Сперанского и Магницкого, предполагаемых причинах их ссылки, а также две депеши Блома от 7 и 10 апреля 1812 государственному министру Нильсу Розенкранцу о том же (Русский архив. 1882. Кн. 1. № 4. С. 169—176).
17. Так в первой четверти XIX в. писалась фамилия Дмитрия Николаевича Бологовского. Военная карьера штабс-капитана лейб-гвардии Измайловского полка Бологовского не сложилась успешно. В 1802 он был уволен от службы за участие в перевороте 11 марта 1801, о чем хорошо знал Александр I. Будучи племянником А. Д. Балашова, оказался вовлеченным в «дело» Сперанского, 26 марта 1812 сослан в Саратов, затем Смоленск. В чрезвычайной обстановке августа 1812 М. И. Кутузовым был вновь принят на военную службу. Однако, герой Бородина и Малоярославца, он и после Отечественной войны 1812 оставался гвардии капитаном. Ситуация изменилась только после того, как в 1816 на государственную службу были возвращены Сперанский и Магницкий. Вслед за ними прощен и Бологовский, который в 1818 получил долгожданный чин полковника (Миловидов Б. П. Император Александр I и Д. Н. Бологовский в 1812—1814 гг.: служба Отечеству вопреки государевой воле. В печати).
18. Мария Яковлевна Нарышкина (рожд. кн. Лобанова-Ростовская; 1789—1854) — статс-дама, супруга обер-гофмаршала, обер-камергера, члена Государственного совета Кирилла Александровича Нарышкина. Чета Нарышкиных отличалась страстью к роскоши и великолепию, устраивала пышные празднества у себя во дворце на Английской набережной и широко жила в Царском Селе.
19. Согласно описи, отложившейся в личном фонде Сперанского, ему были возвращены бумаги 1801—1812 по внешнеполитическим делам, документы по министерствам, материалы по государственному управлению, автографы проектов и записок 1801—1809, посвященные концептуальным проблемам модернизации российской государственности, усовершенствованию судоустройства и судопроизводства в России (Опись документам 1812 г., возвращенным М. М. Сперанскому из кабинета Александра I в 1821 г. // ОР РНБ. Ф. 731. Д. 47. Л. 1—85).
20. Петр Степанович Молчанов (1771—1831) — статс-секретарь (1807), тайный советник (1810), сенатор (1812).
Василий Романович Марченко (1782—1840) — действительный статский советник (1812), с 1815 — статс-секретарь Александра I и управляющий делами Комитета министров. В личном фонде Сперанского отложились его письма Марченко, ставшего в 1830 государственным секретарем (Сперанский М. М. Письма В. Р. Марченко. 10 апреля — 17 мая 1831 г. // ОР РНБ. Ф. 731. Д. 1907. Л. 1—6).
21. Согласно версии Санглена, именно А. А. Аракчеев в 1815 взял у В. Р. Марченко, который был близким ему человеком, пакеты с проектами и записками Сперанского и передал их камердинеру Мельникову (Погодин М. П. Сперанский. Критико-историческое исследование. С. 1135).
22. Имеется в виду Людвиг Адам Лебцельтерн (1774—1854) — граф, австрийский полномочный министр в Санкт-Петербурге. Дипломатическую службу начал в 1790 в австрийском посольстве в Лиссабоне, где его отец Адам Лебцельтерн был посланником. С 1797 по 1800 состоял секретарем посольства в Мадриде, в 1800 переведен в Рим, но через четыре года был выслан из Вечного города Наполеоном. С 1809 по 1813 находился при посланнике Австрии К. Меттернихе в Париже. В 1815 назначен полномочным министром в Санкт-Петербург, где в 1823 женился на старшей дочери И. С. Лаваля Зинаиде Ивановне, на сестре которой, Екатерине Ивановне, был женат декабрист С. П. Трубецкой, находившийся во время восстания 14 декабря 1825 в доме четы Лебцельтерн. Это обстоятельство послужило причиной отозвания Лебцельтерна в начале 1826 в Вену. В 1830 он был назначен австрийским полномочным министром в Неаполе. Выйдя в 1844 в отставку, в 1854 скончался в Италии.
23. Михаил Андреевич Балугьянский (1769—1847) — ректор Петербургского университета (1819—1821). Уроженец Венгрии, службу в России начал в 1803 ординарным профессором политических наук в Главном педагогическом институте. 8 мая 1819 при преобразовании института в университет был избран его ректором. В октябре 1821 в знак протеста действиям Д. П. Рунича и увольнениям профессоров ушел в отставку. В царствование Николая I тайный советник (1828), сенатор (1840). О нем как ректоре столичного университета см.: Косачевская Е. М. Михаил Андреевич Балугьянский и Петербургский университет первой четверти XIX века. Л., 1971.
24. Приезд цесаревича, великого князя Константина Павловича в Петербург 11 января 1822 был связан с проблемой престолонаследия. Именно в этот приезд им было подготовлено и передано Александру I письмо-отречение от 14 января 1822, в котором он отказывался от наследования престола в пользу великого князя Николая Павловича. В личном фонде Сперанского
в ОР РНБ отложилось его единственное письмо Константину Павловичу предположительно 1830, связанное с обсуждением в Комитете 6 декабря 1826 года и в Государственном совете проекта «Дополнительного закона о состояниях», который был подготовлен реформатором. Однако отправленный на экспертизу цесаревичу проект был подвергнут цесаревичем резкой критике (ОР РНБ. Ф. 731. Д. 1891. Л. 1).
25. Наталья Кирилловна Загряжская (рожд. Разумовская; 1747—1837) — графиня, дочь графа Кирилла Григорьевича Разумовского и супруга с 1771 полковника Измайловского полка Николая Александровича Загряжского. Жила в известном всему Петербургу доме на Мойке рядом с дворцом А. С. Строганова. В царствование Павла I пожалованная в кавалер-дамы, имела близкое знакомство с Ф. В. Ростопчиным и В. П. Кочубеем, который женился на ее племяннице и воспитаннице Марии Васильевне Васильчиковой. В царствование Александра I дом графини посещали как представители дипломатического корпуса, так и все самые примечательные люди того времени, в том числе Сперанский. Поэтому неудивительно, что брак Е. М. Сперанской с А. А. Фроловым-Багреевым состоялся благодаря Н. К. Загряжской.
26. Александр Алексеевич Фролов-Багреев (1785—1845) — племянник канцлера князя А. А. Безбородко, супруг Елизаветы Михайловны Сперанской. В службу вступил в 1797 юнкером в Коллегию иностранных дел, в 1802 причислен к российской миссии в Берлине. Во время Наполеоновских войн занимался ополчением, в Отечественную войну находился при главнокомандующем Западной армией адмирале П. В. Чичагове. По возвращении армии в Россию вначале состоял при Коллегии иностранных дел, а в 1818 назначен черниговским гражданским губернатором. В 1824 по ходатайству Сперанского был определен членом Совета министра финансов Д. А. Гурьева (Сперанский М. М. Всеподданнейшее прошение о переводе черниговского гражданского губернатора действительного статского советника А. А. Фролова-Багреева на службу в Петербург. 15 апреля 1824 г. // ОР РНБ. Ф. 731. Д. 473. Л. 1—2 об.), а в 1826 — управляющим Государственным заемным банком. С 21 апреля 1834 — сенатор.
27. Комплекс писем Сперанского своему зятю А. А. Фролову-Багрееву до и после свадьбы с Е. М. Сперанской отложился в личном фонде реформатора в ОР РНБ: Сперанский М. М. Письма (14) черниговскому гражданскому губернатору, сенатору, зятю А. А. Фролову-Багрееву. 18 марта 1822 г. — 17 февраля 1823 г. (ОР РНБ. Ф. 731. Д. 1962. Л. 1—25).
28. Сохранилось только одно письмо Сперанского свату А. П. Багрееву: Сперанский М. М. Письмо Алексею Петровичу Багрееву. [Б. д.] (ОР РНБ. Ф. 731. Д. 1840. Л. 1).
29. Григорий Петрович Милорадович (1765—1828) — двоюродный брат графа М. А. Милорадовича, вместе с которым в 1778—1786 в Кёнигсбергском университете слушал лекции И. Канта, а затем в Гёттингенском и Лейпцигском университетах — А. Л. Шлёцера и Э. Платнера. Хотя по традиции Г. П. Милорадович был записан с малолетства в военную службу, но в 1786 по состоянию здоровья уволен и определен в Коллегию иностранных дел к дяде канцлеру А. А. Безбородко. С 1789 малороссийский почт-директор, в царствование Александра I произведен в тайные советники и в 1802 назначен таврическим гражданским губернатором. Выйдя в отставку в 1803, поселился в своем огромном имении около Чернигова Любеч (8000 крепостных), где занимался сельским хозяйством, винокурением, улучшал быт своих крестьян. В 1787 Милорадович женился на Александре Павловне Кочубей (1769—1838), сестре В. П. Кочубея и племяннице А. А. Безбородко. Именно эту чету Г. П. и А. П. Милорадовичей посетили Сперанский и его друг А. А. Столыпин в июле 1823 во время их путешествия в Чернигов к молодоженам Е. М. и А. А. Фроловым-Багреевым (Сперанский М. М. Дневник, веденный с момента возвращения в Петербург после опалы. Л. 87 об.).
30. Анна Ивановна Безбородко (рожд. Ширяева; 1765—1824) — графиня, вдова графа, действительного тайного советника, сенатора, основателя гимназии в Нежине Ильи Андреевича Безбородко (1756—1815), брата светлейшего князя, канцлера Александра Андреевича Безбородко (1747—1799). Графский титул, в силу пресечения рода в мужском колене, по указу Александра I был передан старшему сыну их старшей дочери Любови Ильиничны Кушелевой (рожд. Безбородко) — Александру Григорьевичу Кушелеву-Безбородко.
31. Имеется в виду записка Сперанского от 4 июня 1822 «О донесениях Рикорда, Добела, Кохрена» (ОР РНБ. Ф. 731. Д. 549. Л. 1—7 об.).
32. Мария Васильевна Кочубей (рожд. Васильчикова; 1779—1844) — графиня, супруга Виктора Павловича Кочубея.
33. Вера Николаевна Столыпина (1790—1834)— дочь адмирала Николая Семеновича Мордвинова и супруга Аркадия Алексеевича Столыпина.
Публикация и примечания Татьяны Андреевой
