ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Сергей Беляков. Парижские мальчики в сталинской Москве: документальный роман.

М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2022

Книга Сергея Белякова «Парижские мальчики в сталинской Москве» вошла в «короткий список» русской прозы Премии «Ясная Поляна» в 2022 году. Это — единственный нон-фикшен финала.

Верно было бы сказать, что Сергей Беляков демонстрирует возможности жанра «документальный роман». Всякий читатель создает — внутри себя — собственное произведение. Автор же данного романа выявляет у читателя скрытые творческие способности. Так проектировщик показывает владельцу новый, пока еще пустой дом: здесь — кухня; в кухне уже определено место под мойку, а какой будет мойка (мраморной или из нержавеющей стали), решать тому, кто собирается обживать это пространство. Роман Белякова устроен по принципу плана помещения: это лучшая основа для несуществующего — а точнее, уже начинающего существовать в воображении читателя гипотетического художественного текста, романа, предположим, под названием «Мур». План «fiction», где прототипом главного героя станет Георгий Эфрон.

Беляков определил места ярких сцен: например, встреча героя с Иэтой Квитко и визит Мура в дом к Иэте. На уровне «исторической достоверности» автору «Мура» не придется готовиться к созданию персонажей: этому автору (то есть — пока читателю произведения Сергея Белякова) уже рассказали о семье Иэты, о становлении Иэты как художницы, о ее облике и т. д.

Дом готов для заселения. Всё есть. Почти всё. Дело остается за главным — создать уникальное пространство художественной реальности. Каким голосом Иэта пригласила Мура к себе? Чего ждал Мур от этой встречи? Беляков пишет: «Они с Иэтой долго сидели, беседовали, болтали. На этом их „роман“ и закончился. Через день Иэта уехала на дачу, пригласила Мура к себе, но он не поехал». Вот оно, «беседовали-болтали» — то самое место в кухне, куда требуется установить мойку. Как передать выражение лица Мура (каким оно было — нарочито холодным, «мраморным» или повседневным, «нержавеющим»?), когда он записывал в свой дневник: «Логика и женственность редко идут вместе»? Почему Мур, в тот период неотступно грезящий о женщинах, не поехал на дачу к Иэте? Какие переживания вызвал в девушке этот «неприезд» (наделение героини эмоциями и обоснование оных)?

Подобный механизм — создания художественного из документального, вымысла из правды — можно экстраполировать и на другие эпизоды романа «Парижские мальчики в сталинской Москве». Могущий быть рожденным из этого текста гипотетический роман «Мур» содержит и внутренний монолог юноши, не смеющего достаточно откровенно поговорить с матерью (то ли о ее неумении поддерживать порядок в доме, то ли об отношениях мужчины и женщины); и третьестепенной важности сцены посещения Муром аптеки Феррейна (глава «Большая болезнь»).

Роман Белякова — средоточие интереснейших фактов. Читателю теперь известно, как обстояли в то время дела с медициной, религией, печатью, дачной жизнью, ресторанами; какая музыка звучала по радио накануне Первого мая — «праздника праздников»; какой была Москва, когда Цветаева покинула ее в 1922 году, и чем город отличался от Москвы 1940 года (урбанистические мотивы звучат у Белякова с мопассановской выразительностью); что за каски носили милиционеры, когда Моссовет запретил колокольный звон…

Читателю остается зона для интерпретации дневниковой ли записи, исторической ли хроники. По кропотливо подобранным цитатам из дневников можно реконструировать внутреннее состояние писавшего — и сделать из исторической личности яркого героя. Редко сам Беляков комментирует, делится собственным восприятием от прочтения источника.

В финальной главе «Парижские мальчики» приводится один из важных для Георгия Эфрона текстов, стихотворение Дм. Мережковского «Парки»; это текст об обреченности человека на ложь и о принципиальной невозможности отделить правду от неправды, как, например, зачастую невыполнимо отделить истину от вымысла даже в дневниковых записях.

Кира Османова