ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
АЛЕКСЕЙ МАШЕВСКИЙ
МОЛИТВА
Мир, из которого скоро мне…
припорошен снежком.
Серая непроглядь в вышине,
в горле застрявший ком.
В сквере озябших деревьев голь,
черная вязь ветвей.
Если возможно, еще позволь
здесь, у Твоих дверей…
Впрочем, пусть будет все так, как Ты…
Мне ль недовольным быть!
Даже несбывшиеся мечты
учат прощать, любить;
даже промозглый, сырой рассвет
видеть, дышать зовет,
если возможно… А если нет —
просто шагну вперед.
* * *
Слежавшееся прошлое мое
В альбомах и тетрадях дневниковых…
Теперь я там — у времени в оковах,
А в перспективе лишь небытие.
Весь там… Но — нет — не тянет заглянуть:
У старых папок стойкий запах пыли.
Там жили, ждали, верили, любили.
Не повторить мне этот долгий путь.
Итак, прощай, тот прошлый! Что же я
Теперь, всё забывая и легчая,
Почти свободен? Так за чашкой чая
Сидят порой, мгновенье это для.
Пьешь чай… А что потом — не все ль равно?
Одно сейчас со мною остается.
И, сладко замирая, сердце бьется,
И луч последний падает в окно.
* * *
Может быть, и лето-то последнее:
Каждый день — как золотой дублон.
Ах, не буду из «Ютуба» бредни я
Слушать: страх и гнев со всех сторон.
И опять все ищут виноватого:
В зеркало-то глянуть недосуг!
Лучше слушать тополя патлатого
Шелест, ветром схваченного вдруг.
Лучше погружаться в пчел гудение
Над багровым кружевом монард,
В разум не пуская наваждения
Катастрофы, вышедшей на старт.
Так ли, нет — мы все теперь расплатимся:
Пробужден истории упырь.
Облака плывут… Куда мы катимся!
Золотом пылает неба ширь.
* * *
Восходит позже. На закате
Быстрей спешит за горизонт…
И август, сам промокший, кстати,
Для сентября готовит зонт.
Душе-то, необремененной
Ничем, поди уж, все равно,
Что небо алой, воспаленной
На западе обрамлено
Зарею. Вечер в дымке тает
Тумана. Громоздится лес.
И тщетно темнота латает
Прорехи звездные небес.
Я скоро сам звездою буду,
Дрожащей в выси неземной.
И всё, наверное, забуду…
Следите издали за мной!
* * *
Облака, облака… Словно в детстве, плывут облака.
И не хочешь, а утлую память заденешь слегка —
И нахлынет нечаянных призраков облачный строй,
Что с тобою во сне развлекаются тайной игрой,
А теперь наяву… Самолета подтаявший след.
Неужели ты все еще ждешь откровенья в ответ
На ушедшие годы стремлений, влюбленностей, грез?
Неужели чего-то еще ожидаешь всерьез?
Облака, облака: белый сполох и сизый провал…
Может быть, эту жизнь я в беспамятстве зарисовал,
А теперь не понять, не осилить ее уже мне?
Облака белоснежные в синей плывут вышине.
* * *
Бесчувствие? Да… Может быть, и так.
Тот, кто входил в паучий полумрак
Истории, тот не спешит, не судит,
Тот знает цену лозунгов и дел,
Тот холоден. Ах, как бы я хотел,
Чтоб с нами было всё не так, как будет!
В «Бхагавадгите» человеку Бог
Одно лишь назначение нарек:
Быть тем, кем он однажды призван к свету,
И не роптать, и на себя не брать
Того, что непосильно. Завтра рать
На поле боя выйдет по обету.
Мне жаль ромашку, втоптанную в грязь,
Мне жаль тебя, мой друг, когда, клубясь,
Над городом чернеют дымы взрывов.
Но не смогли мы жернова судеб
Остановить. И что когда б и где б
Зависело от жалостных призывов!
Но вот смотри: с Приамом Ахиллес
Ведут беседу, черноту небес
Рвут на клочки сиянием светила,
И даже смерть, пресытясь, устает.
Забвенье — для души, для раны — йод.
И лишь бы всем нам мужества хватило!
* * *
Посмотри: там над нами рождаются, гибнут и сходят на нет миры…
И не хватит воображенья представить масштабы тех катастроф.
По сравнению с толкотней и визгами уличной детворы,
По сравнению с неторопливым звучаньем любимых строф,
По сравнению с достиженьями гениев, чудесами искусства всех —
Всех народов и в прошлое погружающихся эпох,
По сравнению с долгим перечисленьем великих и страшных вех
Неопрятной истории нашей (опять «Повелитель блох»
Почему-то мне вспоминается Гофмана), по сравне…
Этот перечень несуразный я мог бы и дальше длить.
Знаешь, от фотографий убийственных Хаббла всё не оторваться мне:
И на сколько ж значительность нашу — всего человечества —
требуется делить?
Почему-то мы сокрушаемся по поводу мелочей,
Столь для каждого, впрочем, значимых, − как эта жизнь и смерть.
Посмотри: над нами огнями утыкан бездонный простор ничей,
И кипит мириадами звездных вскриков ночная твердь!
* * *
Наконец топинамбур зацвел,
Припозднившийся в этом году…
Кто-то тайный удачно нас свел
С щедрой жизнью. И я проведу
Дни последние августа так,
Как желтеющие вдоль дорог,
Ускользающие в полумрак
Тополя, как ночной ветерок,
Как упрямые стебли травы
Под ногами в холодной росе,
Как слепящая бязь синевы,
Доживу это лето, как все.
Топинамбура поздний цветок
Золотящиеся лепестки
Распускает, не зная свой срок,
Сожаления, страха, тоски.
* * *
По прогнозам, грядут холода:
Говорят, через несколько дней.
Не хочу уезжать никуда,
Где теплей и, быть может, вольней.
Как мне бросить рубины рябин,
Позолоту, что сходит с берез?
Даже если останусь один,
Вмерзнув намертво в лед, — не вопрос!
Помню яркие вас, миражи,
Но клубком капилляров и жил
Я привязан к вон той, у межи
Ели (даже ей оду сложил).
Пусть сломал ее ветер шальной,
Но призывней, роднее, больней —
Только выйду — шумит надо мной
Крона темная, память о ней.
* * *
До следующих флоксов, маков, астр
Дожить… В единый внесены кадастр
Они по мне скучающего лета.
Мы с ним сроднились, мы с ним молодцы:
Я честно сочинял свои столбцы,
Оно пылало заревом рассвета.
Как и всегда, вопрос: «Куда ж нам плыть?»
Не знаю… На крыльцо пораньше выйдь
И вдаль плыви — туда — за облаками,
За горизонт, за тридевять земель!
А тут гудит у мальв мохнатый шмель,
И над иргой − пичуги косяками.
И в самом деле, не пора ли мне
Поплыть в слепящей синей вышине
Над нашим садом, лесом, дальним долом,
В свеченье это кануть, в запах, в цвет,
Уйти за летом уходящим вслед,
Застыть, подобно драгоценным смолам?
Да нет же, я себя не тороплю!
Работаю, гуляю — правда, сплю
С недавних пор урывками и мало.
Мне с летом хорошо, мы с ним вдвоем
Еще ромашек полевых нарвем,
Пока зима до нас не дохромала.
* * *
Там — слишком холодно, там — слишком жар горяч,
А жизнь возможна лишь вот здесь — в полоске тонкой.
Укрой от икс-лучей, от метеоров спрячь
И от сверхновых проведи сторонкой!
Баюкающий нашу колыбель,
В бескрайней пустоте плывущую над бездной,
Адресовать Тебе свои вопросы мне ль
С надеждой осознать все это бесполезной?!
Как хрупок наш земной, объятый сном мирок,
Какие там и тут скрываются угрозы!
А изнутри смотреть — так просто лета срок
Подходит: тополя желтеют, вянут розы,
Вот-вот и косяки потянутся на юг
Птиц перелетных, лес заволочет туманом,
И будем ждать зимы, ночных свистящих вьюг,
Плывя Бог весть куда над звездным океаном.
* * *
Одно мгновенье — жизнь. Да что там человека:
Народов, государств, тех вековечных звезд
Над головой у нас пылающих от века,
Галактик — в пустоте висящих звездных гнезд!
Во времени — увы! — ни смысла нет, ни цели,
А значит — бытия. Во времени, увы…
Пять миллионов лет назад вот здесь шумели
Леса — и где они? Сплошной ковер травы.
А те, могучие, в моем воображенье
Остались разве что. И значит, лишь оно
Тьме противостоит, стирающей в забвенье
Все то, что было, есть, все, что предрешено.
Росток сознания, недостоверный, робкий,
Спасти пытается, потоку вопреки
Реки времен, болотистые тропки
Девонских зарослей, посыл моей строки.
* * *
Золотые звезды топинамбура,
Бархатцев ажурных пестрота…
На платформу выходя из тамбура,
Замечаешь, что уже не та
Атмосфера: воздух пахнет осенью,
Холодком и сыростью сквозит,
Дымка невесомая над просинью —
Свой меняет небо реквизит.
Вот и всё. Что было — то и прожито.
Жухнут травы вдоль дороги в дом.
И не спросишь раздраженно «Что ж это?»
Или не оставишь на потом.
Сладостна тоска припоминания,
Голова чуть кружится. Смелей!
Сквозь листвы проплешины — зияния
Тверди, сон некошеных полей.
ВДОХ-ВЫДОХ
А. С. Заславскому
И ангелы, наверно, как врачи,
К душе подходят зараженной нашей
В биозащите. Свет свои лучи
Рассыпал по палате. Манной кашей
Здесь кормят по утрам. Окно во двор.
Икота, задыханья, хрипы ночи.
Всё беспокойней сон, всё уже створ
Возможностей, всё тело к нам жесточе.
И ангелы прозрачные, свои
Надев халаты, капюшоны, маски,
Процеживают душу сквозь слои
Твоей прошедшей жизни без опаски.
Под целлофаном не заметишь крыл.
Вдох-выдох, пульсоксиметр на пальце.
И словно кто-то тайный приоткрыл
Проход для нас, усталые скитальцы!
* * *
Осеннего сада руины
И мелкодисперсная взвесь
Дождя… От вестей с Украины,
Кровавых, сжимаешься весь,
За дело не хочется браться.
Хотя бы какой-то просвет!
И ясно, что не расквитаться
Нам будет четыреста лет.
Да есть ли у нашего мира
Они? Негодует листва…
Мне кажется, мы до надира
Добрались, не помня родства.
И ветер, терзающий кроны,
Впитавшие камедь и йод,
Взломав рубежи обороны,
На осень в атаку идет,
И стебли травы, умирая,
Беспомощно жмутся к земле,
И киснут кусты у сарая,
О солнце забыв и тепле.
Одни топинамбура звезды,
Дрожа, у забора горят.
Как в это безумие врос ты —
Распада, смертей и утрат?!