ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
АЛЕКСАНДР КУШНЕР
* * *
Как хотелось вначале —
Давнем, полузабытом,
Чтобы все тебя знали,
То есть быть знаменитым.
А потом у поэта
С огорченьем, ревниво
Прочитал ты, что это
Стыдно и некрасиво.
Недостойно вниманья,
Не имеет значенья,
Но смущал назиданья
Призвук и поученья.
И поэтому трудно
Было с ним согласиться.
А еще он так чудно
Был похож на счастливца.
* * *
Господи, как хорошо на даче!
Маленький дом, под окном лужайка,
Сосны и клены, и белка скачет,
Мы ее гости, она — хозяйка.
Снизу любуемся ею, рыжей,
Здесь и зимою без нас живущей.
Жалко, что белка стихов не пишет,
Гибкая, с зоркостью, ей присущей.
Тихо, тенисто, светло, безлюдно,
Ельники, речка, луга, просторы…
Господи, в городе тоже чудно:
Улицы, скверы, дворцы, соборы,
Львы над Невою сторожевые,
Стоя, протянутых к ним не лижут
Рук, но внимательно, как живые,
Смотрят — и жаль, что стихов не пишут.
* * *
Я заметил: тот месяц, в котором на свет
Мы явились, для нас самый трудный в году,
Даже если он летний: ни холода нет,
Ни дождя, и жасмин и шиповник в цвету.
Почему это так? Может быть, потому,
Что начать эту жизнь было трудно для нас,
Не по собственной воле мы вечную тьму
Променяли на куст этот, солнце и вяз.
И нехватка какая-то воли и сил
Ощущается, чем бы ее объяснить?
Тем, что нас при рожденье никто не спросил
Осторожно и тихо: хотим ли мы жить?
И неважно, когда ты родился, зимой
Или в мае; идешь, затерявшись в толпе,
И доволен снежком или первой листвой,
Но тревожно и несколько не по себе.
* * *
Уклонение от похвалы —
Это просьба ее повторить.
Эссеисты французские злы,
Нет, остры, а не злы, и сравнить
Впору их с придорожным кустом
Ежевики, что, сладкий, колюч.
Книгу я отложил на потом,
Мысль сверкнула во мраке, как луч.
Осветила, пронзила меня,
Удивила, и надо признать,
Что не скажешь о ней: болтовня,
К ней вернешься опять и опять,
Их за горькую правду любя,
Поражаясь их зорким глазам.
И насколько же знали тебя
Они лучше, чем ты себя сам.
* * *
Художнику море позирует, море —
Капризный натурщик, не то что гора.
Сегодня оно в белогривом уборе,
А гладко приглажено было вчера.
А ты не рисуешь, ты пишешь и можешь
Представить любым его, вообразить,
Назвать грубошерстным или светлокожим
Или вообще про эпитет забыть.
И рифма внезапна, и этот трехсложник
Не знает, что выберет: свет или тьму.
Тебе позавидовать может художник,
А ты, его морем любуясь, — ему.
Мольберт и складную скамеечку снова
Поставит у моря, встречая рассвет.
Как много стихов начинал я со слова
«Художник», как мало со слова «поэт»!
* * *
Завтра увижу Элизий земной!
Е. Баратынский
Италию считать особой частью света
Поэт наш предлагал, она другого цвета
На карте быть должна, какого? — не сказал,
И не спросить его, — лет двести было это
Тому назад, но как он прав, как понимал
Значение ее и роль в подлунном мире!
Когда бы он слова свои доверил лире,
Их повторяли б мы за ним в своем уме
И сердце, — не успел: недели три-четыре
Жить оставалось; где ж сказал он их? — в письме.
Спасибо, что письмо дошло до адресата,
Фамилия была которого Путята,
Неаполь далеко, могло пропасть в пути.
О, как красив залив, и негой жизнь объята,
И статуи стоят — как к ним не подойти?
Художник — вот кто здесь счастливей всех на свете.
В словах не передать все впечатленья эти,
А впереди еще Флоренция и Рим.
И рисовал себе он их в нездешнем цвете,
Не ведая, как Рок распорядится им.
* * *
Ходить по воде… Если веришь — пройдешь,
А если не веришь, провалишься в воду.
Великая, чудная, вечная ложь,
Поэзия в ней посрамляет природу.
Метафора держит стихи на плаву,
Когда ты их пишешь, отринув сомненье.
Тогда и приходит, как сон наяву,
Идущее по морю стихотворенье.
Как будто апостола помнит Петра,
И странно, и жутко, и радостно это.
А вот и кустарник, а вот и гора,
И узкие улочки Генисарета.
* * *
Ласточки пропали…
А. Фет
Афина, сделай нам такую милость:
Пристроившись на балке потолочной,
Ты в ласточку однажды превратилась, —
Да будет легкой наша жизнь, проточной.
Мы засиделись в ней и застоялись,
Смирились, перестали верить в чудо.
Ах, ласточка, устрой такую малость,
Влети в окно неведомо откуда.
Не с моря, так из парковой аллеи,
Не может быть, чтоб ласточки пропали.
Влети хотя бы к нам из «Одиссеи» —
Не всю подряд, но мы ее читали.