ВОЙНА И ВРЕМЯ

Балтика. 1941 год

Дневник старшего лейтенанта А. А. Муравьева

Дневники моего дедушки, капитана дальнего плавания, капитана 3-го ранга Аркадия Александровича Муравьева (Муравьева-Апостола) представляют собой живой документ эпохи. Как у него хватало времени при постоянных походах, беспредельной ответственности за выполнение боевых заданий и личный состав, при налетах вражеских самолетов, бессонных ночах, гибели боевых товарищей, фактически каждый день делать записи? Ведь приходилось вести еще и бортжурнал. Вероятно, это была определенная отдушина в сумасшествии войны. Дневник начат 1 сентября 1941 года, заканчивается записью 25—26—27—28 августа (28-го — уже в Кронштадте) и двумя краткими записями 15 и 20 сентября 1941 года.

Тральщики всегда шли впереди конвоя, протраливая от мин коридор для прохода транспортов и боевых кораблей. Они рисковали во многом больше других кораблей. А мин начиная с 1939 года в Финском заливе были поставлены тысячи! Трал Шульца, змейковый и параванный тралы подрезали мины. Дед настоял на установке на его тральщике электромагнитного трала нового образца для уничтожения мин с бесконтактными взрывателями.

Географию боевых походов тральщика «Ударник» можно понять, посмотрев на подробную карту Финского залива. Сейчас раскрываются новые архивные данные, много написано в последние десятилетия книг о боях в Финском заливе, в ряде случаев публикуемые материалы оказываются противоречивыми.

Возможно, некоторые строки дневника покажутся новым поколениям патетическими, но они наполнены любовью к Родине, к близким, постоянной тревогой за них. Надо просто ощущать то время, что уже не многим дано. В дневниках нет никакого панегирика Сталину, но есть дань времени и консолидации народа… Зато много крамольных слов, за которые можно было тогда получить срок. Дед, правда, не избежал штрафбата, очевидно, после того как его тральщик № 57 подорвался на мине близ острова Сескар — на сескарском плесе (сентябрь или октябрь 1941 года). По другим данным, тральщик «Ударник» был ранее жестоко обстрелян 10 самолетами, треть экипажа погибла, и лишь спустя месяц он подорвался на мине. Около суток Аркадий Александрович в спасжилете продержался на воде, пока его не спасли.

В мае 2012 года у острова Сескар с глубины 42 метра поднят телеграфный аппарат для передачи команд из ходовой рубки в машинное отделение, предположительно, с тральщика ТЩ-57 «Ударник». Он хранится в военно-морском музее школы № 5  г. Кингисеппа.

Итак, штрафбат на берегу… Не факт, что это было связано с подрывом тральщика на мине. Статья была «За превышение полномочий» (см. приложение), осужден на 10 лет. Судя по документам домашнего архива (боевым характеристикам, решению трибунала о снятии судимости), из штрафбата его вытащили боевые товарищи-командиры 587-го отдельного штрафного взвода КБФ, 3-й отдельной роты 4-го батальона КБФ. В документах много хронологических рассогласований, с чем предстоит разбираться.

Но это было все позже описываемых в дневнике событий. В дневнике мало внимания уделено чудовищному Таллинскому переходу, лишь кратко описан переход конвоя 24—26 августа, которым командовал А. А. Муравьев. Этот переход с ранеными на транспортах, осуществленный еще до официального приказа об эвакуации Таллинской базы, подробно описан на стр. 118—121 книги А. В. Платонова. Некоторые военные историки сравнивают его по трагичности событий с поражением русского флота под Цусимой (см.: Платонов А. В. Трагедии Финского залива. М., 2005). За все конвои из 225 кораблей и судов до Кронштадта дошли только 163.

А. А. Муравьев-Апостол (так фамилию пишут в документах с середины 1940-х)награжден орденом Отечественной войны II степени за взятие Эзеля, орденом Красного Знамени за прорыв блокады, орденом Красной Звезды, медалями и памятными знаками, в частности за оборону полуострова Ханко (Гангут), за эвакуацию гарнизона его ВМБ, почетными грамотами.

Дневник написан каллиграфическим почерком. Дед почти окончил гимназию им. Александра I в Новгороде, на Торговой стороне у Федоровского ручья, но помешала революция (на месте гимназии в советское время построен завод, а Федоровский ручей засыпан). Тем не менее он получил фундаментальное классическое образование. Книги, которые он мне давал читать, воспитали во мне дух путешественника, исследователя. Недаром я стал археологом. В тексте ежедневных записок где-то отсутствуют знаки препинания, где-то при современном прочтении видятся ошибки. Но надо понимать, что эти строки писались в редкие свободные от боевых походов минуты. Во-вторых, и орфография изменилась. Один пример: у деда — «форватер» (англ.), а сейчас принято писать по-голландски «фарватер».

Дед в Гражданскую войну с 1918 года служил в Каспийской флотилии, потом в партизанских отрядах, в частности в 1920 году участвовал в боях на фронте по линии Таганрог—Мариуполь—Бердянск—Перекоп. Еще в начале 1930-х годов прошел кругостветку (старпомом шхун «Темп» и «Нажим»), служил в торговом флоте, обошел весь мир, ходил и Севморпутем. Окончил с отличием в 1928 году Морской техникум (курсы и практика судоводительского отделения). 25 декабря 1933 года получил диплом капитана дальнего плавания. В 1936 году окончил заочный факультет Ленинградского института инженеров водного транспорта со званием «инженер по эксплуатации морского торгового флота и портов». В 1940 году окончил трехмесячные курсы командиров БТЩ при КУНСЗ КБФ. Зачислен в КБФ 19 апреля 1940 года на должность дублера командира БТЩ «Гафель» с присвоением звания старшего лейтенанта. Приказом НКВМФ СССР зачислен в кадры РКВМФ с назначением командиром ТЩ «Ударник» (приказ № 03909 от 3 декабря 1940 года).

Аркадий Александрович швартовался в портах всего мира, только в Австралии не был. Сохранилась его мореходная книжка — послужной список занимает 20 страниц. До войны ходил на 29 кораблях и судах в должностях от матроса 1-го класса до капитана. После войны был капитаном ряда теплоходов и шхун (15). Перед выходом на пенсию преподавал курсантам морское дело в Ораниенбауме, руководил их практикой на паруснике «Чайка» в 1957 году. За Ораниенбаумский пятачок дед сражался в войну. Помимо морских татуировок на его груди красовались две затянувшиеся дырки от пуль, полученных в Отечественную войну. Был он также контужен на Балтике. Я жалею, что мало расспрашивал деда о войне, да и он сам мало о ней говорил.

После тральщика «Ударник» Аркадий Александрович командовал СОН «Иртыш», ТЩ-323, пароходом «Юку». Войну он закончил капитаном 3-го ранга, командиром Краснознаменного заградителя «Вятка», на котором прослужил до сентября 1946 года.

Дедушка обладал и незаурядным литературным талантом. Ряд его романтических рассказов о тропиках вышли в журнале «Нева», а ранее в газетах «Советская Балтика» («Аргентина», 6 января 1940 года), «Балтийская верность» («Последний рейс капитана Дель-Кампо» и др.). В 1968 году в издательстве «Детская литература» вышла его книга рассказов (Муравьев-Апостол А. А. Балтийцы. Л., 1968). По иронии судьбы она напечатана в Таллине, на улице Пикк (50 000 экз.!). Последний его труд — воспоминания о капитане Лухманове (Капитан Лухманов. Воспоминания // Океан. Лит.-худож. мор. сб. М., 1979. С. 266—276). Он был знаком с такими писателями, как Всеволод Азаров, Виктор Конецкий, подводник П. Грищенко. Их книги с теплыми подписями деду сохранились в домашней библиотеке.

Дед и бабушка многое мне дали в жизни. Дед передал мне ряд морских навыков, например не «крутить мельницу» — правильно грести на шлюпке. В ЛЭТИ, который я окончил, была военно-морская кафедра. На сборах в Севастополе мы каждый день выходили из Северной бухты на маневры на БПК «Сметливый», а затем на БПК «Керчь». Капитан шхуны «Ольвия» доверял мне, лейтенанту запаса, не раз стоять все 25 морских миль за штурвалом, когда мы эвакуировались с острова Березань в Очаков, закончив экспедицию.

На день рождения дедушки и бабушки у нас собирались моряки, друзья деда, прошедшие войну: капитан 1-го ранга В. Ф. Тамман — командир подводной лодки, мичман Иван Максимихин, Дмитрий Бушен, потерявший ногу на море, Виктор Муев. Мне, школьнику, было крайне интересно слушать их разговоры и песни. Дед переписывался со многими моряками. В частности, сохранились поздравительные открытки ему от адмирала В. Ф. Трибуца, командующего КБФ в те тяжелые времена.

В День Победы, когда были в городе, мы всегда приходили с женой к памятнику катерам-тральщикам 8-го дивизиона на Елагином острове — поклониться отважным морякам…

Аркадий Александрович умер 19 марта 1974 года и похоронен на Серафимовском кладбище. Я храню память о моем предке-герое, о подвигах моряков Балтфлота.

Сергей Попов (Муравьев)

22-го июня, Ладожское озеро, порт Лахденпохья.

В 4 часа утра Ленинградский поезд подошел к ст. Якимаа и я, окрыленный надеждами на скорый отпуск, быстро добрался до корабля. Судьба решила иначе. В 12 часов по телефону позвонили из Штаба Флотилии и отдали приказание произвести три холостых орудийных выстрела, а через полчаса после этого я уже был в кабинете Командующего.

Вот наш краткий разговор:

Он: «Германия сегодня в 4 часа предательски напала на Советский Союз и фашистские самолеты уже бомбили Севастополь, Киев, Житомир, Каунас и ряд других городов. Ясно?»

Я: «Ясно, товарищ Командующий!»

Он: «Ваш корабль сегодня-же идет в Кронштадт в ряды Краснознаменного флота. Срочно приготовиться к походу и доложить мне».

Я: «Есть! Разрешите быть свободным?»

Он: «Да!»

Возвратившись на корабль, я приказал сыграть большой сбор и перед фронтом личного состава объявил о случившемся. Что я говорил? Я сказал, что с этой минуты наша жизнь целиком принадлежит Республике. Я напомнил старое, славное прошлое Русской Армии и Русского Флота; ключи Берлина, взятого русскими солдатами в 1760 году; Грюнвальд и Чудское озеро; Ливонских рыцарей, стремившихся на Восток и периодически разбивавшихся о гранит Новгородских и Псковских дружин. Я предупредил, что враг силен и коварен; что его армия оснащена техникой современного боя и что тем славнее будет наша победа над фашизмом — врагом культуры, цивилизации и свободы. Я сказал, что из далекого прошлого наши деды и прадеды строго смотрят на нас, словно спрашивая: «Мы их били всегда. А вы, внуки? Устоите? Защитите Родину?»

И конец моих слов был покрыт троекратным «Ура» в честь Родины, в честь наших полководцев и флотоводцев, в честь нашего друга и вождя Сталина. В горах, замыкавших фиорд со всех сторон, далеко разнеслось эхо громкого клича советских моряков. Информация была закончена. Корабль срочно готовили к походу.

23-го Июня.

Что писать о переходе до Шлиссельбурга? Он казался длинным до невозможности. Это и понятно, т. к. каждый из нас рвался поскорее соединиться с дивизионом, чтобы принять участие наравне с другими кораблями в защите Родины. И только поэтому перед самым Шлиссельбургом, когда запасы топ­лива иссякли (в Лахденпохья топлива, нужного нашему кораблю, не было и мы шли на его остатках), когда из его систерн вычерпали вручную ковшами и кружками все наличие, я решил действовать, как некий флибустьер XVII века: орудийным холостым залпом задержал буксирный пароход «Молот», приказал его капитану подойти к борту и, взяв нас на буксир, довести до Шлиссельбурга. Маленькое препирательство со стороны капитана, мой «грозный» окрик и все было сделано.

24-ое Июня.

Говорят, что пройти в одну ночь все мосты над Невой невозможно. Не буду оспаривать этого, но нам, очевидно, повезло. В ночь с 24-го на 25-ое мосты были нами пройдены. Впереди последний этап перехода от Ленинграда до Кронштадта. Из Шлиссельбурга звонил домой по телефону, но Галинька была на даче у детишек. Разговаривал с Наташей. Кажется успокоил ее в отношении войны и нашей безусловной победы.

25-го Июня.

Ранним утром, пока принимали топливо у 22-ой линии Вас. острова, забежал домой. Галинька еще спала. Какая радость появилась у нее при виде меня! Особенно ее порадовал мой бодрый и цветущий вид. Поговорили очень тепло, очень любовно. Я даже осмелился спеть: «А вернусь я домой, мы напьемся с тобой, гордая любовь моя!» За эту перефразировку мне попало малость, но я тут-же заявил, что до окончания этой Священной войны я не выпью ни капли вина.

Галиньку проводил до моста Л-нта Шмидта на работу и сам пошел на корабль. После приемки топлива и продуктов, по телефону сказал своему Солнышку последнее «прости».

Прощай, Ленинград, мой чудесный город. Прощай, Галинька! Мы идем на Вест; туда, откуда движется орда современных гуннов.

26-го Июня.

Присоединились к своему дивизиону и приступили к контрольному бое­вому тралению Кронштадских форватеров. Работа, безусловно, нужная и важная, но хочется большего. Хочется быть ближе к передовой линии кораблей.

27-го, 28-го, 29-го Июня.

То-же самое. В 4 часа утра съемка с якоря и выход в море. До 13—14 часов траление форватера № 2; после траления возвращение в Ораниенбаум, случайные налеты одиночных самолетов врага, огонь из орудий и все.

29-го Июня вечером.

Наконец-то! «Ударнику» и «Крабу» поручили конвоирование спасательного корабля «Нептун» до Таллина. Старшим командиром конвоя назначен я. Получив инструкции, не медля снялись с якоря и с поставленными змейковыми тралами вышли в залив. Правда, капитан «Нептуна» (мой старый знакомый по Совторгфлоту Могула) пытался требовать, чтобы его вели за тралом Шульца, но мне удалось доказать несообразность подобного желания. Во первых змейковый трал обеспечивал его безопасность, а во вторых, идя с тралом Шульца, наша маневренность свелась-бы к нулю и вместо конвоиров мы превратились-бы в беспомощные тральщики. Появись подлодка или самолеты противника куда мы делись-бы! Пока рубили-бы трал, нас сумели бы сотню раз разбомбить. А при змейковом трале при вариациях с машинами маневренность можно мгновенно увеличить. Могула согласился и 220 морских миль мы прошли со змейковым тралом. Переход солидный, как для тралов, так и для наших корабельных минеров.

30-го Июня.

Идем в Таллин. Море спокойно. Встреч с врагом не было.

1 Июля, порт Таллинн.

Не успели придти — новое задание. Прикрыть постановку минного поля минзагом «Суроп». Вышли поздно вечером. Туман, дождь, облачность полностью обеспечили скрытность операции. Хорошие «гостинцы» поставлены для фашистов! Вход в таллинскую гавань с моря от Веста загражден. И я горжусь тем, что немалую пользу в этом деле принес наш «Ударник».

2-го Июля.

В Таллин пришел «Клюз». Т. о. из нашего дивизиона здесь уже три корабля.

3-го Июля.

В 14 часов за мной пришел катер с крейсера «Киров» с вызовом к командиру ОЛС-а контр-адмиралу Дрозд. Новое задание, получение инструкций и прочее заняло часа два. Приказано возглавить группу из трех кораблей (Ударник, Клюз, Краб) и протралив форватеры до Рохукюля, провести туда-же миноносцы. Вышли в море около 16 часов. Подойдя к назначенному пункту, приступили к тралению. Особо-опасный район у поворотного буя Вормси. Клюз и Краб протралили тралом Шульца. Я пробомбил этот район глубинными бомбами, чтобы отпугнуть возможные подлодки противника. После этого спустил шлюпку и приказал снять флаги с трех погибших в этом районе кораблей. Сняли кормовые флаги с торгового парохода, с гидрографического корабля и брейд-вымпел комдива 2-го дивизиона БТЩ капитан-лейтенанта Сидорова, погибшего со своим флагманским судном «Шкив». На «Шкиве»-же погибли капитан 2 ранга Милешкин, старлейт Билименко, старлейт Виноградов — все прекрасные моряки и товарищи. Вечная память вам, мои дорогие друзья! Вы честно исполнили свой долг перед Родиной.

4-го Июля.

Получили приказание по радио идти в порт Рохукюля в распоряжение контр-адмирала Трайнина.

5-го Июля.

Пришли в Рохукюля и стали лагом к внутренней стенке гавани. Начинают надоедать самолеты. Ровно в 6, 11, 18 часов. Один или два фашиста летали над головами, присматриваясь на какой объект удобнее сбросить бомбы. Отгоняем их орудийным огнем.

6-го Июля.

Один из очередных самолетов врага сбили. Возможно дадут теперь спокойно проводить день и заниматься судовыми работами.

6-го, 7-го, 8-го, 9-го, 10-го, 11-го Июля.

За эти дни накопилось много горечи и обид. Еще-бы! Немцы еще неизвестно где, а т. н. «чемоданная» публика уже сидит на своих «чемоданах» и торопится эвакуироваться. «Чемоданная» публика это интенданты, штабисты, флаг-специалисты и прочие «исты», для которых дороже собственная шкура, чем честь и Родина. Это те, которых тов. Сталин назвал паникерами и трусами. И вот они сидят на своих чемоданах, с глубокой тоской и скорбью смотрят на небо, вздрагивают от гула своих советских самолетов и всем своим видом говорят: «Скорее, скорее! Прочь отсюда! Надо спасать государственное имущество! Надо срочно эвакуироваться!» Вместо того, чтобы создать взводы и роты из «энного» и ничего неделающего интендантского и штабного коллектива, вместо защиты нашей Земли они бегут, прикрываясь лозунгом «Спасай государственное имущество!». Но недалек тот час, когда им вправят мозги и заставят забыть «чемоданные» настроения.

А пока!…

12-го Июля.

По приказу контр-адмирала Трайнина эвакуируем Рохукюля и идем в гавань Трииги на о-в Эзель.

Стоим без пресной воды, экономим топливо. Получили приказание конвоировать транспорта в Таллин. Вышли.

13-го Июля.

В проливе Воси-Курк на рассвете обнаружили четыре самолета типа МБР, сидящие на воде. Я приказал Кмозу вести конвой дальше, а сам пошел узнать в чем дело. Оказалось — горючее вышло, вынужденная посадка и ожидание помощи со стороны проходящих судов. Шифровкой запросил Таллин о присылке горючего, а два самолета, имевшие повреждения, взял на буксир. 80 морских миль до Таллина проделал, имея на буксире самолеты. Конечно, это не моя заслуга. На наше счастье погода штилевая, иначе буксировка не удалась-бы.

14-го Июля.

Получили разрешение встать на щелочение котлов в Беккеровскую гавань. Начфина Иванова отправил в Ленинград отвезти деньги семьям. Наконец-то получу весточку из дома. Как-то поживают мои дорогие? Любят ли меня попрежднему? Вспоминают-ли? Солнышко, Галинька моя родная, как-то ты живешь? Истомился я без тебя, без твоих ласковых слов, но долг перед Родиной заставляет перебороть личные чувства. Знай только одно, моя радость, долг я свой выполню с честью, как и подобает правнуку Муравьевых-декабристов. А тебя, моя любимая, люблю, люблю и люблю.

15-го, 16-го 17-го Июля.

Щелочим котлы, производим легкий ремонт и даже отдыхаем. Сменили 75 мм пушку (старую, негодную) на более боеспособную 45 мм.

Таллин живет нормальной жизнью. Читал сегодня 17-го приказ Комитета Обороны о предании Военному Трибуналу некоторых высших «чемоданных» героев. Правильно, тов. Сталин! Прочь с дороги этих людишек, которые мешают истинным воинам Армии и Флота громить врага! Гитлер просит у Муссолини помощи войсками. Погоди! Это еще не все. Это только первые удары Клима. За ними последуют другие. Ягодки еще впереди. Да здравствует Родина!

18-го Июля.

Вчера указом Президиума Верховного Совета СССР введен Институт военных комиссаров. Мера, безусловно, правильная и нужная. Период гражданской войны показал на деле, какую огромную роль сыграли комиссары в разгроме интервенческих армий. Сейчас, когда угроза со стороны фашистских армий еще представляет немалую опасность для Родины, такой Институт просто необходим. Комиссар, настоящий, бесстрашный большевик, представитель в армии от партии и правительства. Своим личным примером, своей работой и энергией позволит ускорить разгром врагов. Положение на сухопутных фронтах стабилизируется. Наши части местами перешли в наступление.

Со вчерашнего дня погода резко ухудшилась. Подул холодный Норд-ост, солнца мало, на море ходят «барашки». Гавань Беккера, где мы продолжаем стоять, вернее пляж, опустел. Купающихся уже нет. Но зато такая погода облегчит действия наших бойцов на сухопутье. Последние дни стояла большая жара и красноармейским частям в сапогах и с полной выкладкой приходилось нелегко, когда термометр в тени показывал до 30°. Сегодня ожидаю из Ленинграда начфина Иванова. Что-то он привезет от Галиньки? Как-то дела там далеко дома? Как здоровье моих дорогих и любимых? Вопросы, волнующие глубоко, потому-что 13 лет длится наша любовь и не только не ослабевает, но увеличивается с каждым днем.

В течении дня появлялся один фашистский самолет. Открывали огонь, но сразу-же его и прекратили, чтобы не портить даром снаряды — самолет летел на слишком большой высоте.

Вечером отработали вновь прокорректированное боевое расписание.

Надежда на получение весточек из Ленинграда не оправдалась — начфин не вернулся; что-то, очевидно, его задержало. Завтра закончим щелочение и ремонт и пойдем в море.

Лег в госпиталь на двухдневное испытание по нервам командир БЧ-V Яковлев. О нем нисколько не пожалею, если его оставят в госпитале и на более долгое время. Крикун, недалекий человек, очковтиратель, балласт для корабля.

(Вставка карандашом: «„На страже Родины“ заметка». Очевидно, абзацы, отчеркнутые красным карандашом во всем дневнике, легли в основу статьи? — Примеч. С. П.)

19 Июля.

Погода улучшилась: не жарко и не холодно. Работы по ремонту и щелочению котлов подвигаются быстро. Надо отдать должное личному составу БЧ-V: когда это нужно, они охотно без принуждений отдают все свои силы кораблю. Утром завтра пойдем в поход. Что он сулит нам? Шальную бомбу с вражеского самолета, коварную мину, подброшенную вражеской подлодкой, или обстрел береговых батарей противника? Во всяком случае задание будем выполнять до конца и так, чтобы наши отцы, матери и жены и дети не бросили нам упрека. Родина — вот великий фактор, который двигает нашими чувствами. Родина ждет, чтобы каждый из нас выполнил свой долг до конца. И этот долг мы выполним в любых условиях и при любых обстоятельствах. Дела на сухопутном фронте улучшились значительно и это радует меня до глубины души. Странное явление — за последнее время при одном упоминании о нашей Родине у меня подкатывается какой-то шар к горлу и чувствуется, что на глаза вот-вот набегут слезы. Думаю, это от того, что фашистский сапог топчет часть нашей западной территории, еще не отброшен за пределы Советского Союза. Скорее бы настал этот счастливый час! Скорее бы погнать всю эту гитлеровскую орду и погнать так, как не снилось в 1812 году самому Бонапарту. Вот будет радость в стране!

Около 11 часов над городом появился самолет противника (бомбардировщик). Наши истребители немедленно пустились в погоню, но фашист, пользуясь облачностью, успел скрыться. Могу констатировать факт: фашистские самолеты не выдерживают воздушного боя с нашими «Ястребками» и спешно при виде их удирают обратно. Такие картины я лично наблюдал неоднократно. В 18 30 корабль изготовили к походу и я поехал в штаб флота с докладом о готовности. Доложив капитану 1-го ранга Кливенскому, получил от него распоряжение ждать дальнейших приказаний и находиться в 15-минутной готовности. Вечер удивительно хорош. Солнце, на море штиль, легкий ветерок делает жару нечувствительной. Сегодня или быть может завтра получим приказ идти на выполнение новых заданий. В час добрый!

20 Июля.

Наш вопрос решен в Штабе флота. Наш дивизион идет на боевое траление в Рижский залив. Работы — край непочатый. Сегодня к вечеру приехал из Ленинграда мой начфин Иванов. Привез письма от Галиньки, лежавшие в Ораниенбауме. Галиньку-же не видел т. к. она уехала за детьми в Валдай. Сейчас прибавилось еще одно беспокойство о самой Галиньке: как она доберется обратно до Ленинграда. Вот уж это несносное паникерство — заслать куда-то детей, а потом возвращать их обратно с большим трудом. Беспокоюсь за моих любимых и очень обидно, что начфин не застал Галиньку дома. Ведь это такая редкая возможность получить весточку от любимой. Грустно и больно на душе. И за детей больно! Послушаться глупых советов и отправить их, маленьких, неизвестно куда, неизвестно с кем. От Галиньки этого не ожидал. Очень страдаю и за нее и за них.

Сегодня списал с корабля, как ненужный балласт старлейта Рудой, главстаршину Яковлева и краснофлотца Савельева. Помощником вместо Рудой назначил л-нта Гоффеншефер — достойного молодого командира. Думаю, работа будет лучше и точнее, а то ленивый Рудой и крикун Яковлев порядочно подзапустили свои участки. Вечером получил приказание идти в конвое на Эзель. Командиром конвоя назначен ст. л-нт Гиллерман — командир БТЩ «Фугас»; в 22 30 вышли из Таллина. Занял головное место в строю.

21 Июля.

Под утро на переходе от Суурони до Пакри произошел трагический случай: взлетел, подорвавшись на мине, танкер «ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИК», шедший под нашим конвоем четвертым мателотом. Обстоятельства этого печального случая таковы. Определившись по м-ку Сууруни и бую около него и имея указания относительно запретного для плавания квадрата № 15, я просигнализировал БТЩ «Фугасу», что мы идем на минное поле и взял левее. «Фугас» продолжал идти старым курсом. В ответ на мой вторичный запрос (вернее предупреждение) я получил семафор: «НЕ СВОЕВОЛЬНИЧАТЬ. Занять свое место в строю». Я выполнил приказание, а минут через пять после этого транспорт подорвался на мине. Картина не из приятных: шум, крики погибающих, гул моторов морских-охотников-катеров конвоя. При дальнейшем следовании на нас сбросил бомбу фашистский самолет, но к счастью неудачно. В Трииги пришли около 20 00, а в 21 00 уже получил приказание идти обратно в Таллин и конвоировать подлодки и миноносец «Грозящий» (подлодки «С-7» и «С-9»; на одной из них командиром мой приятель Сергей Рогачевский, из торговых моряков). Во время короткой стоянки в Трииги совершил налет один самолет противника, но мы его отпугнули орудийным огнем. Стрельба была довольно удачная и пике хищнику не удалось. А он так и метил на спасательный корабль «Сатурн».

22 Июля.

Конвой в составе М. «Грозящий», ПЛ ПЛ «С-7» и «С-9», тр. «Колывань» провел до Таллина вполне хорошо и без осложнений. Правда, несколько беспокоился, проходя германскую минную балку на квадрате № 15, но и ее прошли благополучно. Придя в Таллин, приступил к пополнению топлива, воды и продуктов. Поздно вечером лег спать; устал страшно; ведь двое суток был на мостике без сна.

23 Июля.

В 07 00 посетил самолет фашистов, но был отогнан огнем артиллерии с кораблей. Наш 5 ДТЩ собрался в Таллине полностью. Сейчас в Штабе Флота идет переформирование кораблей по отрядам и дивизионам траления. Сумел добиться установки кабеля — защиты от магнитных мин. За ночь хорошо отдохнул и готов снова идти на задания. На корабле все в порядке. Во время бритья обнаружил, что седина на висках неумолимо и незаметно подкралась и ко мне. 39 лет жизни осталось, как говорят моряки позади «за кормой». Из этих 39 лет 24 года с небольшими перерывами отдано Морю. Оглянешься назад и перед глазами встают почти позабытые картины: Гражданская война, годы плавания на торговых судах, знойные тропики, Аргентинское небо, а на фоне всей этой экзотики моя любовь к дорогой Галиньке и наша почти четырнадцатая весна. Галинька, Галинька, вспоминаешь-ли ты меня? Любишь-ли меня, как и прежде? Это не сентиментализм. Это моя горячая к тебе любовь, — Солнышку моему дорогому.

Вечером получил задание провести конвой до м-ка Ристна (о-в Даго). Командиром конвоя назначен я. Конвой очень ответственный, но я постараюсь приложить все усилия, чтобы с честью его выполнить. В 4 часа утра выхожу в море. В моем распоряжении «Ударник», «Змей», «Буек»; в конвое «Суурон», П.Л. П.Л. «Щ-307», «Щ-324»; катера МО 208 и 209, транспорт «Калпакс», буксир «ПК-1» и баржа. Длина конвоя до 1,5 морских миль. Галиньке, моей дорогой, отправил через командира ГС «Рулевой» письмо. Он опустит его в Ораниенбауме. Настроение у меня, как и всегда хорошее. Опасное задание бодрит и вселяет уверенность в свои силы. И в самом деле я уже проделал до десяти ответственных переходов. Оказывается и торговые моряки умеют приносить пользу боевому флоту. Риск, совершенный во славу Родины и при этом риск, оправдывающий себя результатами, необходим. Утром поход, спать и спать. Уже 24 часа.

24 Июля.

Вышли на рассвете из гавани. Шли со змейковыми тралами. В районе Крассгрунд (около Пакри-Оденсгольм) нас атаковал самолет противника, сбросил бомбы, но безрезультатно. У поворотного буя Вормси встречного конвоя с о-ва Эзель, конечно, не оказалось. Пришлось принять решение разделиться: сам повел транспорта в Трииги (о-в Эзель), а «Змею» и «Буйку» поручил довести подлодки до позиции. Странная неслаженность в работе этих ОВР-ов! Посылают, договариваются о конвое, а на деле ни конвоя, ничего нет; предоставляют тебя самому себе и делай, что хочешь. Хороши порядки, — вернее руководители, — нечего сказать! Недаром этот ОВР расшифровывают так: «общество веселых ребят». Действительно, не только веселых, но и зловредно-глупых.

По приходе в Таллин (если, конечно, вернусь туда вообще невредимым!) буду докладывать об этих порядках Начштаба Флота.

25 Июля.

Ночь провел довольно беспокойно. Проводив свою группу кораблей до м-ка Вормси, сдал их подошедшему катеру с о-ва Эзель; сам вернулся к поворотному бую Вормси и стал на якорь в ожидании «Змея» и «Буйка». С 02 00 усиленно вызывал по радио радистов со «Змея», но эти беспечные люди вероятно спали т. к. наши усилия оставались тщетными. Не знаю, что и думать. Всякие мысли лезли в голову: и их гибель на минах и от бомбежки с фашистских самолетов и т. д. В 06 00 пролетел вражеский самолет; сыграли боевую тревогу. Самолет очевидно пролетел близко от Змея и Буйка т. к. сразу-же, после его появления, заговорила и их рация. В 07 00 встретился с кораблями у буя Вормси. Л-нт Могильный (командир со «Змея») доложил о благополучном выполнении задачи. Я отпустил катера №№ 208—209 обратно в Таллинн, вздохнул облегченно и пошел со своей группой Трииги. Очередное задание выполнено!

26 Июля.

Сегодняшнюю ночь провел удивительно спокойно. Ни одного фашистского самолета! Секрет этот объясняется очень просто. В район нашей стоянки прибыли наши новые истребители новой марки. Их скорость превышает скорость германских бомбардировщиков, а Мужество и отвага Летчиков стоит на непревзойденной высоте. Фашистские «гости» почуяли, вернее испытали это, на фактах. Вчера днем наши истребители посадили один и расстреляли второй немецкий бомбардировщик. Поэтому и ночь прошла спокойно. Впервые за много ночей с начала войны я спал раздевшись и под простыней с одеялом. Зато и спал, как убитый до 7 часов утра. Утро выдалось на редкость чудесное: солнце, легкий ветерок и влажный воздух после вчерашней вечерней грозы. Вчера вечером нас посетили командир местного ОВР-а капитан 3 ранга Егоров, его флагштурман старлейт Кудинов (б. моряк БГМП) и мой старый приятель по «Гафелю» старлейт Гагуа. Первые два сидят на берегу на пустом супе и каше, — явились специально поесть (у нас еще настоящий морской стол); старлейт Гагуа, чтобы навестить меня. Гагуа по прежднему слегка хвастун, много рисуется, еще больше сумасбродит, — очевидно почти двухлетнее изгнание его из флота его еще не научило быть достойным носителем формы советского командира. Гости съели пару-другую банок шпрот, много блинов и киселя, покурили «Фестиваль» (папиросы эти дал мне старлейт Орлов теперь важная персона — командир яхты «Пиккер», на которой держит свой флаг вице-адмирал Трибуц), посудачили немного и мирно сошли в катер и на берег. На рейде Три­иги, кроме нас, еще несколько транспортов, сторожевик, «Вирсайтис» под командованием Гагуа, подлодки «малютки» и ряд катеров. Ночью зашел 1-ый дивизион БТЩ и под утро ушел дальше. Корабли моей группы вчера, после прихода, отправлены на траление пролива у о-ва Виртсу. Сегодня они должны закончить траление и открыть пролив для прохода кораблей. Старшим командиром я назначил л-та Могильного — командира со «Змея». На сегодняшний день ТЩ «Ударник» выполнил (считая с 22-го Июня) девять боевых заданий командования. Из них восемь заданий выполнено под моим командованием и одно под командованием командира БТЩ «Фугас» стар-лейта Гиллерман. Задания, в которых флагманом был «Ударник», выполнены успешно и без инцидентов; задание во главе с Гиллерманом имело место — гибель «Железнодорожника» — случай, о котором я писал выше в своем дневнике.

Приятно сознавать, что какую-то долю пользы внесли и мы «Ударниковцы» в дело обороны Родины от гитлеровских армий. Приятно, что личный состав «Ударника» состоит из людей, сплоченных вокруг партии Ленина- Сталина, готовых отдать свою жизнь за Родину, честь и свободу. Людей я берегу и забочусь об них. После каждого похода даю возможность отдохнуть и набраться свежих сил. Думаю и они меня любят.

В общем день прошел-бы вполне удовлетворительно, если-бы не налет самолетов противника. В 18 30 изза облаков внезапно с выключенными моторами пошли в пике три фашистских самолета. Ряд бомб (точнее 12 штук) посыпались с неба. Видимость была настолько хорошей, что каждую бомбу было отчетливо видно простым глазом. Столбы воды поднимались отовсюду, но бомбежка оказалась неудачной. Ни одна бомба в цель не попала. Я в это время переходил на другое место к барже с питьевой водой. Конечно, открыли стрельбу, но высота (потолок) самолетов была настолько велика, что наши снаряды 45 мм пушек не долетали до них. Самолеты пикировали на большой высоте, низко не опускались и скрылись на SO.

В течении 15—20 минут принял свежий запас питьевой воды и отошел в сторону на старое место стоянки. Пользуясь сегодня относительным отдыхом написал моей любимой длинное письмо. Не знаю только, когда его отправлю в Ленинград. Вспоминаю тебя, моя любимая, моя Галинька, очень часто вспоминаю и думаю о тебе и наших детях. Как-то вы живете-можете? Помните-ли вы своего Аркадия, который так любит вас? Хотел на этом закончить сегоднешнюю запись, но в 21 00 два самолета противника вновь совершили налет. Сбросили 4 бомбы и опять неудачно. Командир к/о Навоев (наводчик к/ф Новосельцев) ловко ударили одним снарядом в хвост. Фашист дал полный газ и пошел дальше с креном и сильной струей дыма.

27 Июля.

Ночь совсем не спал. Ходил на катере по кораблям дивизиона, инструктируя командиров о предстоящем задании. В 4 часа утра задание было изменено. Ударник, Краб, Барометр и Буек под моей командой пошли в Рохукюля; Змей и № 298 (б. Латвийский) остались в распоряжении капитана 3 ранга Мамонтова. Комдива нашего все еще нет, а мне уже несколько утомительно его замещать т. к. помимо работы в дивизионном масштабе нужно еще и управлять кораблем. Лейтенант Гоффеншефер еще молод и довериться ему вполне т. е. передать судно в его управление я не могу. Вот и приходится вертеться, как белке в колесе. Всю ночь в разъездах, а ранним утром на командирский мостик. Сегодня в 6 утра передали по радио из Москвы (утренней сводки Информбюро) почему-то не было. В 6 часов утра получил приказание идти в Рохукюля. Моя группа — Ударник, Краб, Буек и Барометр. Змей с № 298. (Последние три предложения зачеркнуты. — Примеч. С. П.)

В Рохукюля, — по приходе туда, — день провели вполне спокойно: ни одного самолета противника! Я пополнил запасы топлива (мазута) для «Ударника». К ужину (к 18 00) подошли Буек и Барометр, которые задержались в Трииги, допринимая уголь. Барометр поломал одну лопасть винта и его очевидно придется отправлять в Таллинн для постановки нового винта. На «Буек» пришел капитан 3-го ранга Радкевич; в воздухе пахнет операцией и в ней прямое участие, очевидно, примем и мы. В 22 30 по приказанию Радкевича поднял на «Ударнике» брейд-вымпел комдива, как заменяющий его старший командир дивизиона. Ночь прошла удивительно спокойно.

28 Июля.

День принес некоторое разочарование. Операция откладывается, пока что до завтра. Весь день прошел в совещаниях и приготовлениях к походу. Операция чрезвычайно интересна и чревата большими положительными для нас последствиями. На фронте дела без перемен, но за этой официальной фразой скрываются мощные удары наших армий, которые уже испытывает на себе враг. Германские танковые части в Северо-Западном направлении, сжатые нами в треугольник, сидят без топлива (точнее без горючего). Водители фашистских машин закапывают их в землю, превращая их т. о. в огневые точки, а наша авиация методично и неторопливо ежедневно уничтожает зарвавшегося врага.

В целом создается картина того, что примерно было 120 слишком лет тому назад. Наполеон Бонапарт (конечно, не чета Гитлеру!), сумевший создать многоязычную и миллионную армию, пытался свой последний бой Северному народу-Исполину и потерпел фиаско. «Наполеон» XX века Гитлер Адольф бросил свои т. н. «железные» армии на народы Советского Союза. Но железо оказалось менее прочным, чем твердость людей, носящих в своем сердце стального Сталина! Гитлер уже бросает свой хвастливый тон, Гитлер уже пытается доказывать, что войну ему навязали его буржуазно-банкирские круги. И постепенно, день за днем, меркнет слава стального молниеносного удара, слабеет сила бронированного кулака фашизма! Планы гитлеровцев рухнули. Смоленская дорога, — дорога Наполеона, — явится могилой и Гитлера.

29 Июля.

В 4 часа утра разбудили и приказали всему дивизиону кораблей принять десант морской пехоты. В 5 часов десант был принят на борт кораблей и мы отправились по назначению на о-в Виртсу. На 4 корабля приняли 2 роты с полной выкладкой и станковыми пулеметами. Переход совершили благополучно, высадили десант (91-й батальон) и сами отошли в Куйвасте (Эзель).

Таким образом выполнили десятое по счету задание командования К.Б.Ф. Остаток дня и ночь прошли спокойно, если не считать самолета фашистов, пролетевшего на большой высоте — настолько большой, что не имело смысла открывать огня. День был настолько жаркий, что разрешил перед ужином выкупаться личному составу в порядке очередности по три человека и по пяти минут каждый.

30 Июля.

В 6 часов пролетел германский бомбардировщик. Летел высоко и в стороне от нас. Огня не открывали, чтобы не тратить даром боезапас. Продолжаем стоять у Куйвастэ в ожидании дальнейших приказаний командира отряда особого назначения капитана 1-го ранга Хорошкина, которому подчинен на данный отрезок времени 5 ДТЩ. По слухам комдив капитан 3 ранга Момоги уже в Таллине и, следовательно, должен с минуты на минуту появиться здесь и принять от меня дивизион. В 15 00 был на берегу в деревушке Куйвасте у капитана 3 ранга Радкевича по вопросам, связанным с кораблями. Одновременно получил приказание по радио вновь поступить в распоряжение БоРА о-ва Эзель. Вечером проведу на позиции подлодку типа «Малютка» и уйду с «Крабом» в Трииги. Буек и Барометр отправил бункероваться в Рохукюля. Rendez-vous назначено в Трииги. У т. Радкевича узнал крайне неприятное известие: тральщик «Змей» подорвался на мине в Соэлозунде. Подробностей еще не знаю. Судя по телефонному разговору с Трииги, вся команда спасена. Крайне, крайне неприятно переживать гибель корабля своего дивизиона, но ничего не поделаешь! Война не бывает без жертв. Вот и сегодня вечером: Мы пойдем на проводку подлодки. Будет-ли все благополучно и успешно — разве кто знает! Такова суровая логика войн. Дни последние стоят чрезвычайно жаркие — настоящее лето, солнце и нестерпимая даль голубого горизонта. Приходится одевать цветные очки.

31 Июля.

В 2 00 провели совместно с «Крабом» подлодку типа «М» на позицию в Рижский залив. Прощаясь, пожелали друг другу всего наилучшего, счастливого плавания и разошлись — она на «S», мы на «N». Заночевали в Куйвасте т. к. кругом сплошная мгла и идти узким проливом, ничего перед собою не видя и не доверяя компасу, после ежедневных артстрелов, не хотелось. В 6 час. утра посетил самолет фашистов, но бомб не сбросил. Огня не открывали, — он летел на слишком большой высоте. В 7 часов снялись и пошли в Трииги. Прийдя в Трииги, узнал подробности гибели «Змея». Подорвался он на магнитной мине в проливе Соэлозунд. Погибло 23 человека; спасено 17 чел. Здоровых и раненых. Боевые товарищи! Друзья по совместной работе. Очень тяжело на душе. Жаль друзей.

1 Августа.

Со вчерашнего вечера стоим в дозоре в проливе Соэлозунд (о-ва Эзель и Даго) недалеко от места гибели «Змея». Задача дозора — не допустить возможного прорыва торпедных катеров противника и оповещение о воздушных налетах. Ночь прошла беспокойно. В темноте в воздухе кружили самолеты. Чьи они вражеские или свои определить было невозможно т. к. никаких опознательных сигналов ни один из них не дал. Сегодня 1-го августа день рождения старшей дочери Галочки. Ей исполнилось 11 лет. Как быстро летит время! Где золотое мое детство, молодость, юность! Вспоминается известная картина «Все в прошлом»: на полотне старый дом с тенистым парком и на крыльце-балконе дома две старушки: она — хозяйка, — помещица, — и вторая ее компаньонка или, быть может, любимая камеристка. Их мысли далеки от этого парка, от этого теплого летнего вечера. Их мысли в далеком прошлом. Что вспоминают они? Хозяйка свой первый бал, бал Наташи Ростовой? Кампанионка свои первые встречи в лесу и соловьиную песнь? Им осталось недолго жить и вот это прошлое встает перед ними и чувствуется, как больно и грустно им на душе и в то-же время, как сладко вспомнить далекое-близкое.

Так и я. Юность, задор, здоровье ушли далеко и невозвратно. Растут дочери и старшей из них уже 11 лет. Пусть будет их жизнь много лучше, много счастливее, чем моя. За счастье мы и деремся.

Кружившие ночью германские самолеты понаставили в проливе и в самой бухте Трииги мин. В 13 00 вместе с Ключом прошли тралом Шульца по форватерам; мин не обнаружили. Во время траления три самолета фашистов налетели на нас и обстреляли из пулеметов. Один самолет сбили артогнем. У нас убитых и раненых нет. Остаток дня прошел спокойно.

2 Августа.

Сегодня оффициально вступил во временное командование 5 дивизионом. Вышел из Трииги для траления основных форватеров между поворотным буем Вормси и дальше к Осту и Зюйду. Всего нужно протралить 94 морских мили в районе действия германских подлодок и самолетов. Чувствую сам, что принял на свои плечи большую нагрузку, но ничего не поделаешь: приказ есть приказ. Буду стараться выполнить задание на отлично, а погибну, то ведь «Мертвые срама не имут». Так хорошо сказал в древности Святослав. Утром сегодня самолет (в 5 часов) фашистов неожиданно вынырнул из облаков и обстрелял корабли на рейде. К счастью ни убитых, ни раненых нет. В 20 00 пришли на рейд Рохукюля и стали на Якорь. В 22 00 собрал командиров и комиссаров кораблей и объяснил им задачу. Выработали план траления. Остаток вечера и ночь прошла спокойно.

3 Августа.

В 6 часов снялись с якоря и пошли проливом Вооси-Курк на траление.

Траление форватера закончили в 21 00. Несмотря на двойной запрос, БОБР (о-в Эзель) никакой охраны самолетами и катерами «МО» не выслал. Связанные в маневрировании тралами Шульца, да еще двойными, были предоставлены сами себе. Хорошо еще, что не было неприятных встреч с подлодками противника и его самолетами. Иначе был-бы конец. Вообще о таком отношении к делу штабных «крыс» БОБР-а и говорить мерзко. Сейчас такое состояние, что вот вернулись целыми и ладно. Ночь впереди, можно чувствовать себя живым. А завтра опять траление без конвойного обес­печения. Страшно не смерти, а того, что она будет бесполезной во первых и вследствии халатности других во вторых. Ну да ладно. Иду спать до утра.

4 августа.

День прошел в тралении района Вормси—Такхуна. Сегодня было обес­печение с воздуха: почти все время кружились наши бомбардировщики. Фашисты не показывались — это и понятно: наши самолеты их пугают. За этот день страшно устал. Хотелось-бы написать побольше, но одолевает сон, а возможность поспать до 6 утра имеется. Надо этой возможностью воспользоваться — это бывает не часто. Спокойной ночи, моя дорогая Галинька! Думаешь ли ты иногда о своем Арчи? На якорную стоянку пришли в Рохукюля. Необходимо пополнить запасы воды, топлива и продуктов. Нужно вымыться в душе; давно не было этого удовольствия.

5 Августа.

В течении дня принимали в Рохукюля топливо и продукты. День прошел без особых приключений, если не считать самолета фашистов, пролетевшего на большой высоте в 19 часов. Дали пару арт. залпов и он скрылся в облаках. Сегодня свежий до 6—7 баллов ветер и крупная зыбь, — тралить было бы непродуктивно. Днем во время приемки продуктов пропустили кино-фильм «Боевые подруги». Эти строки пишу в 19 час. 30 минут. Посмотрим как пройдет вечер и ночь.

Вечер и ночь прошли спокойно; настолько спокойно, что для личного состава была пропущена та-же кино-картина во вторую очередь т. е. для тех, кто обеспечивал вахтой безопасность корабля.

6 Августа.

Утром в 6 часов снялись с якоря и пошли в Трииги. У командира ОВР-а о-ва Эзель капитана 3 ранга Егорова узнал, что «Ударнику» Штабом Флота разрешено щелочение котлов и ремонт в Таллине. Возможно, что сегодня-же вечером выйдем в Таллин. За эти «тральные» дни совсем не удавалось послушать радио и поэтому просто не знаю о положении на сухопутных фронтах. После обеда пропустили кино-фильм «Богдан Хмельницкий». Надо, чтобы личный состав смог отдохнуть перед новыми боевыми заданиями. Сегодня свежий до 8 баллов ветер и довольно холодный день. На море крупные барашки и зыбь. День прошел спокойно, но катер береговой обороны, шедший с Даго в Трииги подорвался на мине, поставленной с самолета на Триигский рейд. Погибло 5 человек; двое спаслись.

7 августа.

Ранним утром вместе с ТЩ «Буек», имея на буксире у «Буйка» два Рыбинских (? — С. П.)  катера, вышли из Трииги в Таллин на щелочение котлов. До Таллина приняли на борт одного пассажира сотрудника НКВД, бывшего на Эзеле в командировке. В 19 00 пришли в Таллин. Был у комбрига траления капитана 3 ранга Мамонтова, получил разрешение на щелочение и легкий ремонт и около 24 00 вернулся на корабль. На корабле многие получили письма из дому. Не получил в числе немногих и я. Просто не знаю, что думать, что делать. Как дети, как Галинька? Что с нею? Может быть ее уже нет в живых. Уснуть, конечно, долго не мог. Как все это тяжело! Как все это убивает энергию и бодрость! На душе больно.

8 Августа.

Ранним утром перешли из Минной гавани в Беккеровскую. Приступили к щелочению котлов и к ремонту руля и штуртросов. Весь день почти провел в хождении по штабам. Устал страшно, а тут еще тоска и печаль по Галиньке. Вечером отправил начфина в Ленинград. Хоть-бы поскорее получить весточку от любимой! За эти дни взлетели на воздух от мин БТЩ «Заряд» и «Штол». Война несет большие жертвы. Жаль и корабли и еще больше жаль друзей-товарищей, погибших на них.

Возможно, что такая-же участь ждет и нас «Ударниковцев». Что-же делать. Жаль будет только одного, что лично не придется увидеть полное уничтожение подлого фашизма.

9 Августа.

Сегодня случайно узнал, что на ТЩ «Барометр» имеется письмо из Ленинграда для меня. Немедленно отправился в Купеческую гавань, в док, где он стоит. Действительно, имелось письмо от Галиньки. Командир Барометра увидел его валявшимся среди других писем в ОВР-е Главной базы и взял себе для сохранения. Из письма узнал, что дома все хорошо и Галинька с детьми благополучно добралась из Валдая в Ленинград. Сразу-же успокоился и воспрянул духом. Правда в письме немного нежных слов и написано оно, как видно, торопливо, без чувства, так, чтобы отписаться, но все-же и это меня успокоило. Очевидно у Галиньки не было времени. Пусть будет так.

10 Августа.

Весь день прошел в беготне. Стремился получить разрешение на установку электрокабеля — защиты от МАГНИТНЫХ МИН. Разрешение это, НАКОНЕЦ, получил. Инженер-капитан-лейтенант Питерский и бригада электриков приступит к работе завтра утром, если, конечно, командование не изменит своего решения. Сегодняшний день принес грустные вести: фашисты прорвались к Финскому заливу. Прорыв, правда, не массового характера и безусловно будет ликвидирован не сегодня, так завтра. 13-го августа «Ударник» вступит в строй — щелочение котлов будет закончено. Будем выполнять новые задания. Пишу эти строки несвязно. Причиной концерт «мастера — фронту», передаваемый по радио. Красиво сейчас прозвучали слова песни: «И, как подругу, мы Родину любим свою!»

11 Августа.

В 6 часов утра перешли из гавани Беккера в Купеческую, а в 8 часов бригада электриков уже приступила к проводке кабеля. День сегодня с утра не обещал ничего хорошего, но к 12 часам небо прояснилось, дождик прекратился и начатые накануне работы по окраске корпуса можно было возобновить. В 15 часов узнал, что из 5 тральщиков, шедших из Кронштадта в Таллин на соединение с 5 ДТЩ, два погибли. Но эта гибель глупая. Винов­ны, безусловно, командиры кораблей и флагман отряда. Корабли зашли отстояться от шторма в Кунда-Лахти; там их обстреляли немцы. Корабли спешно снялись с якоря и пошли на выход в море. При выходе на чистую воду «Скат» и «Смелый» выкинулись на камни и разбились. Команды спасены, а секретные тралы остались на кораблях.

12 Августа.

Вчера я остановился на виновности командиров погибших кораблей. Со слов старшего командира группы выходит, что, после съемки с якоря, два последних отстали и не сумели, очевидно, ориентироваться в своем месте нахождения. Отсюда — неправильный курс и, как финал всего, посадка кораблей на камни. При разговоре со старшим командиром группы мне не понравилась его торопливая горячность, с которой он пытался обвинять только командиров погибших кораблей. По моему основная вина его. В общем Штаб Флота занялся этим вопросом. Сегодняшний день на моем корабле, как впрочем и вчерашний, проходит под знаком непрерывной работы по окраске и ремонту корабля. День хороший, солнце греет по летнему. Стоим в Гавани спокойно. Пока, все в порядке.

13 Августа.

Работы по установке кабеля противо-магнитного пояса продолжаются. Вчера узнал, что БТЩ «Крамбол» подорвался на мине и погиб. На «Крамболе» пассажирами пошли до Кронштадта начфины «Ударника», «Буйка», «Барометра» и «Краба». Известия о том, кто спасен и кто погиб с корабля еще нет. Страшно больно на душе и тяжело при мысли, что погиб мой начфин ИВАНОВ ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Мой командир Румянцев отправил с ним материю, купленную для шинели. Смешно и мерзко, что некоторые люди вроде Румянцева, находясь на передовых линиях Отечественной войны еще думают о приобретении каких-то вещей и приобретают их. Кругом умирают герои, а они находят время заботиться о костюмах.

14 Августа.

Что писать о сегодняшнем дне? Радио принесло Известие, что Кировоград и Первомайск сданы, что наша Армия была вынуждена их оставить. Тяжело! Грустно и больно за свою Родину, за честь русского Солдата. Вечером вы­шли с конвоем в Рохукюля. На «Ударнике» поднял брейд-вымпел командир конвоя (он-же комдив 8 ТЩ) капитан 3 р. Крастин (? — С. П.). Начало похода довольно неудачное. Скверная видимость и свежий ветер заставил зайти в бухту Копли около 12 часов ночи. На створе Виимси потеряли ориентиры и буй Виимси незаметно для себя оставили слева. В общем все прошло довольно удачно. Вчера вечером имел крупный разговор с комбригом траления капитаном 3 р. Мамонтовым, который по сути дела является старым хрычем.

15 Августа.

В 5 часов утра снялись с якоря, но дойти смогли только до Палдиски. Штормовая погода заставила в 11 часов зайти в этот порт отстаиваться. Ночь провели на рейде Палдиски. Ветер в течении всего дня доходил до 8 баллов, море до 6—7 баллов — шли до Палдиски со скоростью 2,6 мили в час. В общем погоды становятся осенние; Балтика начинает штормовать по осеннему. Во вчерашней записи я пометил «капитан 3 р. Мамонтов» — «старый хрыч». И это верно. Тип лощеного флотского офицера царского флота. Знания безусловно есть, опыт большой, но четкости, твердости и организованности нисколько. Ему поручено возглавлять бригаду траления. Боюсь, что из этого ничего путнего не выйдет.

16 Августа.

Попытка рано утром выйти в море и идти дальше по назначению не увенчалась успехом. Буксиры конвоя, ведущие за собой безпалубные баржи, отказались выйти из за ветра и крупной зыби. Решили отстаиваться до завтра. За эти дни я мало времени отвожу для дневника. Это не от того, что я не могу выкроить ¹/² –1 часа времени в сутки для записей, а скорее всего от тоски по моим дорогим и любимым, оставшимся в Ленинграде. Какая-то апатия. Кроме того грустно и больно, что немецкий солдатский сапог топчет значительную территорию моей Родины. Но мы не разучились воевать и будет то время, когда наши кавалеристы напоят своих коней на Фридрих-штрассе! Наш народ добъется победного конца войны.

17 Августа.

Утром вышли из Палдиски, в 19 00 пришли в Рахукюля. В пути затралили две германские мины. Мины расстреляли из пушки. Переход был на редкость утомительный. Во первых командир конвоя капитан 3 р. Красилин (Крастин? — С. П.) при каждом подозрительном гуле кричал «Самолеты в воздухе», во вторых поднимал (он-нее (? — С. П.)) шум на мостике, в третьих шхуна «Мерилайд» подозрительно (подозреваю капитана) ткнулась на мель на форватере Вооси-Курк. У Оденсгольма открывали огонь по самолету фашистов, — хотел идти в пике, — но, очевидно, испугался нашего огня и ушел в сторону. В общем «ералашный» рейс и на редкость утомительный день. Устал страшно плюс к этому болит голова.

18 Августа.

В 5 утра вышли из Рохукюля в Трииги, но по выходе на форватер были возвращены обратно по приказанию командира БСЗМ капитана 2 р. Нефедова. Утром, как и всегда, отражали воздушную атаку самолетов противника. Самолеты атаковали миноносцы, стоявшие на рейде. Миноносец «Статный», уклонившись маневрированием от бомб с самолета, наткнулся на мину, подорвался и затонул около 10—11 часов дня. Срочно вышли из Гавани и подошли к погибшему кораблю. Приняли 80 чел. из его команды и переправили в Рохукюля. Наш уход в Таллин отставлен до выяснения вопроса относительно «Статного». Если его смогут поднять, мы поведем его в Таллин.

19 Августа.

Ночь прошла беспокойно. В 01 00 примерно к кораблю подошел по стенке комдив 3 дивизиона Миноносцев капитан 2 р. Солоухин и от имени командующего КБФ приказал немедленно идти к «Сатурну», работающему у «Статного». Я выделил ТЩ «Фурманов», командир которого долго упирался и отнекивался незнанием форватера и шквалистым ветром. Наконец, я вместе с комиссаром Румянцевым испросил у начтыла капитана 2 р. Нефедова катер и пошел впереди «Фурманова», указывая ему путь. Дважды садился на грунт, отрабатывал назад и снова шел вперед. Комдиву 3 дивизиона Миноносцев темнота ночи не понравилась и он (будучи пассажиром на «Фурманове») приказал командиру тральщика стать на якорь почти у самых выходных вешек форватера. В ответ на мое приказание командиру «Фурманова» идти дальше Солоухин раскричался и погнал меня от борта. Я едва сдержался, чтобы не закатить пулю этому типу. Именем революционной и боевой дисциплины я вторично приказал командиру «Фурманова» сняться с якоря и следовать за мною. Вторичное приказание возымело свое действие. «Фурманов» в кильватер за нами вышел на чистую воду и пошел по назначению. Весь мокрый в 6 часов утра я вернулся с комиссаром на корабль. Возмущение охватывает меня при виде таких командиров, как Солоухин, Нефедов и подобная им бестолковая сволочь. Возмутительно! Отдохнуть пришлось не более часа т. к. в 7 часов самолет фашистов пытался пикировать над кораблями, а в 8 часов на машине из Таллина прибыл комбриг траления Мамонтов. Вести, привезенные им, — грустные вести. На БТЩ «Буй» вместе с кораблем погибли доктор Антонов Николай Никитович, л-нт Зайцев и другие товарищи. Другой наш караван разбомбили в Финском заливе. Кингисепп оставлен нашими войсками. Комдив 5 (нашего дивизиона) капитан 3 р. Момот, дивштурман Казанцев и другие ранены при взрыве «Буя». Т/х «Сибирь» очевидно полностью разбомблен и т. д. Страшные вести, которые неприятно действуют на состояние. Смерти я не боюсь тем более смерти за мою Великую Родину. Но хочется, если уж умирать, то умирать не от коварства скрытно поставленной мины, а умирать с наибольшею пользой для Родины, умирать так, чтобы перед смертью принести вред врагу. Комбриг Мамонтов приказал дать список 10-ти человек личного состава, наиболее отличившихся в проведенных мною операциях. Их представят к Правительственной награде. Комиссар и я включили в наш список: л-та Гоффеншефер, к/о Навьева, боцмана Власенко, кока Сидорова, к/о Крючкова, к/о Белонина, к/ф Буянова, к/ф Елисеева, к/о Коковина — всего десять человек. Хотелось-бы наградить всех боевых товарищей по кораблю т. к. все, как один, ведут себя геройски. Дорогие мои товарищи, останемся в живых, — после войны и разгрома врага, — будем друзьями на всю жизнь!

20 Августа.

Стоим в гавани Рохукюля в ожидании дальнейших приказаний. Погода ночью была дождливая. Утро пасмурное, ветер 3 балла. Море довольно спокойное. У «Статного» продолжает свои спасательные работы «Сатурн». Ночь в отношении налетов авиации прошла спокойно и я проспал целых 7 часов, не просыпаясь. Радио-сводка передает об упорных боях в КИНГИСЕППСКОМ направлении, а так-же в Одесском. На душе сегодня как-то особенно тяжело, словно огромная тяжесть давит на грудь. Где-то и как поживают мои дорогие, Любимые Галинька, Галочка и Ирочка? Как хорошо увидеть-бы их хоть на пару часов! Поговорить-бы с Галинькой, посмотреть-бы на их дорогие лица. Милые мои, далекие и близкие, родные мои, дорогие!

В 12 00 на холме вблизи гавани хоронили командиров, тяжело раненых при гибели «Статного» и умерших в госпитале на берегу. Мы дали прощальный салют из своей батареи. Боевые товарищи! Думали-ли они, что здесь на берегу моря вдали от родных мест найдут себе вечный покой. Жили, любили, страдали, мечтали о своих затаенных идеалах и вот печальный конец. Рохукюля, песчаный берег и тяжелая могильная насыпь. Бойцы нашего доб­лестного Красного Флота, положившие свои жизни за Родину. Печально прозвучал наш салют; печально выглядело скупое полуосеннее солнце; печально светились глаза провожающего взвода бойцов. Сегодня они — завтра мы. Таков суровый закон войны. Такова боевая жизнь. И, если меня не будет в живых, то пусть тот кто прочтет этот скромный дневник задумается над словом ВОЙНА.

21 Августа.

День прошел сравнительно спокойно: всего только два фашистских самолета, которые отогнали своим огнем. Вчера из Таллина по телефону капитан 3 р. Лихолетов сообщил, что я и мой комиссар представлены к орденам СССР. Не знаю, конечно, утвердит это представление правительство или нет, но во всяком случае оно (т. е. даже представление) для меня приятно. Жаль, что не могу поделиться своей радостью с моей дорогой Галинькой, которая так далека от меня! Утром, вернее в полдень, получил приказание от НачШтаба флота идти вместе с «Фурмановым» в Таллин. К вечеру к 20 часам погода испортилась, ветер NO 6 баллов — придется ждать до утра улучшения погоды. Барометр падает вниз.

22 Августа.

Продолжаем стоять на рейде Рохукюля, отстаиваясь от шторма. Ветер 10 баллов, крупная зыбь. Боюсь, что якоря не выдержат и нас выбросит на камни. Ночь всю не спал; простоял на мостике. Картина не из приятных. Под утро задремал на диване; видел во сне маму, Галиньку и Ирочку. Ирочку видел совсем маленькой, в пеленках, улыбающуюся и чем-то очень довольную. Сегодня два месяца войны. На сердце по прежднему тяжело; что-то давит грудь, какая-то тоска, предчувствие чего-то. По радио в 6 утра сообщили, что наши войска оставили Гомель. На Новгородском участке фронта идут ударные бои. Боюсь за маму, Катю, Галочку, Ирочку и Галиньку. Безпокоюсь за моих дорогих и любимых.

В 09 00 ветер усилился до 11 баллов. Якоря не держат; пришлось войти в гавань и отшвартоваться носом к стенке. Около 12 00 «пушки» на стенке сорвало, нас силою ветра отбросило назад и посадило левым бортом на гряду из деревянных свай, тянувшуюся под водой по средине гавани. Местные «власти» помощи не оказали. Пришлось вариться в собственном соку и сниматься с гряды всевозможными средствами, одновременно отражая налет самолета противника. Положение было неприятное, но личный состав справился с ним отлично. Ночь проходила беспокойно. Ветер рвал все на своем пути. Крупный дождь и зыбь, перекатывающаяся через молы гавани.

22 августа.

Проделали переход из Рохукюля в Таллин. Особого ничего не случилось. Отдохнуть не пришлось; пойдем с конвоем на Ост.

23 августа.

Меня назначили командиром конвоя из 6 ТЩ, 4 МО и Тк, 7 транспортов и 1 миноносца. Идем в Ленинград. Начинает преследовать авиация противника.

24 августа.

Фашистские самолеты разбомбили 2 транспорта, миноносец. Один БТЩ взорвался на минах. Налеты авиации носили массовый характер. Погибло много народа т. к. на транспортах были раненые и мобилизованные эстонцы. Картина боя была ужасная. Позже опишу его подробности.

25—26—27—28 августа.

Не мог вести дневник т. к. времени абсолютно не было. 28—08—41. Из Кронштадта звонил на завод Галиньке и узнал, что она эвакуировалась с детьми в Ташкент. Боль, пустота и тоска на сердце. Не нахожу себе места, болею душою за моих любимых. Не знаю, как быть с деньгами, как их переслать, в какой адрес и куда. На фронтах фашисты налегают и рвутся вперед. Но мы разгромим проклятого Гитлера, мы уничтожим эту свору бандитов и палачей! Война до полного разгрома фашизма. За Родину, за Счастье и Свободу, за детей, за Галиньку, за все дорогое и святое для меня на свете! Победа будет наша.

15 Сентября.

Как долго не брался я за дневник! И это не потому что не было времени. Или мною овладела просто лень — нет, это потому что мои записи были-бы слишком тяжелыми и печальными. За этот период времени наш флот эвакуировал Таллин, совершил героический поход до Кронштадта среди минных полей, под бомбежкой воздушного врага; за это время враг появился на подступах к Ленинграду, бои идут у Гатчино, у Ораниенбаума, у Ивановских порогов на Неве. За это время я трое суток лежал в госпитале в Кронштадте. И, наконец, я получил весточку от 31. 08. 41 от Галиньки, что их эшелон прошел Волгу. Буду, пока жив, продолжать свои записи.

20 Сентября, Суббота.

Сегодня в 18 30 до 19 00 при выполнении боевого задания у Бьерке нас обстреляла береговая артиллерия противника. Разрывом 107 мм снаряда убиты наповал: комиссар корабля политрук Румянцев Михаил Васильевич, 26 лет отроду; к/ф к/ф Кирпичев, Фоменко и Луков. Ранены к/ф к/ф Малышев и Шмагин и к/о к/о Новожилов и Крючков. Очень тяжело в один день, вернее в полчаса потерять сразу стольких хороших товарищей! Правда быть может завтра будет и моя очередь, но на сегодня мне очень и очень тяжело на сердце. Вечная слава погибшим воинам, патриотам, товарищам.

(На этом дневник обрывается, возможно, ряд страниц в конце его был вырван. В дневнике еще обнаружен обрывок бумаги с приказом, вероятно, доставленным вестовым:

Командиру ТЩ «Ударник» старшему лейтенанту Муравьеву. <Ко>мандир отряда капитан 2 ранга Мамон<тов> <п>риказал Вам сегодня же отбыть в <…>шлот. Катера 8 ДТЩ отходят в 19 часов. <Ка>тера стоят на правом берегу Невы выше <мост>а лейтенанта Шмидта и ниже Республикан<ского> моста. Капитан-лейтенант (подпись нрзб).

<…> сентября 1941 г. — Примеч. С. П.)

ПРИЛОЖЕНИЯ

НКВД: УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РСФСР 1926 г.

Статья 193—17.

а) Злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, а также халатное отношение к службе лица начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии, если деяния эти совершались систематически, либо из корыстных соображений или иной личной заинтересованности, а равно если они имели своим последствием дезорганизацию вверенных ему сил, либо порученного ему дела, или разглашение военных тайн, или иные тяжелые последствия, или хотя бы и не имели означенных последствий, но заведомо могли их иметь, или были совершены в военное время, либо в боевой обстановке, влекут за собой —

лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.

б) Те же деяния, при наличии особо отягчающих обстоятельств, влекут за собой —

высшую меру социальной защиты.

в) Те же деяния, при отсутствии признаков, предусмотренных пунктами «а» и «б» настоящей статьи, влекут за собой —

применение правил дисциплинарного устава Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Копия

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

1943 г. 10 февраля Военный Трибунал 48 ОТДЕЛЬНОЙ Морской Стрелковой Бригады в открытом судебном заседании, в расположении части, в составе:

Председательствующего — Военного юриста 2 ранга КОРНЕЕВА

Ч л е н о в: — Ст. Лейтенанта ИВАНОВА и

— Ст. Лейтенанта КОНОХОВА

При секретаре — ЗАРУБИНОЙ, с участием Военного Прокурора 48 ОМСБр — Воен­юриста 2 ранга КАЛИНИНА,

рассмотрел поступившее 9 февраля 1943 г. ходатайство командира 587 Отдельного Штрафного Взвода, поддержанное командиром Бригады об освобождении от наказания и снятия судимости с Капитан-летенанта Муравьева Аркадия Александровича, 1902 года рождения, уроженца Ленинградской области, гор. Новгород, по социальному происхождению из семьи дворянина, по положению рабочего, по национальности русского, беспартийного, женатого, на военной службе добровольно с 1917 года, на должностях нач. состава с 1928 года, судимого в октябре месяце 1941 года Военным Трибуналом Кронштадской ВМБ КБФ по статье 193—17 п. «а» УК РСФСР, приговоренного к 10 годам лишения свободы с применением примечания 2 к ст. 28 УК.

МУРАВЬЕВ находясь на передовых позициях фронта в Отдельном Штрафном Взводе, после осуждения, проявил себя стойким и мужественным защитником Советского Союза. Два­жды участвовал в боевых операциях, где действовал смело и решительно. 5 февраля 1943 года участвовал в боевой операции в группе захвата контрольного пленного. В результате смелых и решительных действий группа выполнила боевую задачу. Захватили в плен немецкого солдата и одного убили. Взяли трофеи: станковый пулемет, две винтовки и без потерь вернулись в расположение своей части.

Заслушав МУРАВЬЕВА и заключение ВП полагавшего МУРАВЬЕВА полностью освободить от наказания с возбуждением ходатайства о снятии судимости, руководствуясь ст. 461 УПК Военный Трибунал, —

О П Р Е Д Е Л И Л

МУРАВЬЕВА Аркадия Александровича полностью освободить от наказания по приговору Военного Трибунала КВМБ КБФ.

Возбудить ходатайство перед Военным Советом Ленинградского Фронта о снятии с МУРАВЬЕВА судимости.

Подлинное за надлежащими подписями.

В Е Р Н О: СЕКРЕТАРЬ ВТ 48 ОМСБр

/ЗАРУБИНА/ (подпись)

(Ходатайствовали:

Ст.-лейтенант Кривошеев 29. 09.

Командир полк. БО лейтенант Корн 20. 09.

Командир 587 ОШВ КБФ лейтенант Крылов 8. 02. 43. — Примеч. С. П.)

Топонимы, имена, термины, аббревиатуры

Беккеровская гавань, Минная гавань, Купеческая гавань — гавани в Таллине.

Бьерке (Большой Березовый) — остров близ Приморска.

Вормси — четвертый по величине остров Моонзундского архипелага (Эстония).

Даго (Хийумаа) — второй по величине остров Моонзундского архипелага.

Ивановские пороги на Неве — между устьями рек Святка и Тосно.

Мателот — соседний (передний, задний, левый, правый) корабль в строю.

Наташа — Наталья Яковлевна Бражникова, сестра моей бабушки Галины Яковлевны Муравьевой.

Сескар — остров в Финском заливе в 19 км от его южного берега и в 100 км от Ленинграда.

Ханко — самый южный полуостров Финляндии, первая советская военно-морская база за пределами СССР (по договору с Финляндией весной 1940). Сыграла значительную и трагическую роль в войне на Балтике.

Эзель (Сааремаа) — крупнейший остров Моонзундского архипелага.

БГМП — Балтийское государственное морское пароходство

БОБР — береговая оборона Балтийского района

БПК – большой противолодочный корабль

БТЩ — базовый тральщик

БЧ — боевая часть

БЧ-V — электромеханическая боевая часть

ВМБ — военно-морская база

ВСОК — высшие специальные офицерские курсы

ВТ — военный трибунал

ДТЩ — дивизион тральщиков (5-й ДТЩ — дивизон «Ударника»)

КВМБ — Кронштадтская ВМБ

ЛК — линейный корабль (линкор)

МБР — морской ближний разведчик (гидросамолет)

МО — малый охотник

НКВМФ — Народный комиссариат Военно-морского флота

ОВР — Охрана водного района

ОЛС — Отряд легких сил

РККФ — Рабоче-крестьянский Красный флот

СОН — судно особого назначения

ТЩ — тральщик

Публикация, подготовка текста и примечания Сергея Попова (Муравьева)