ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Ольга Медведкова. Три персонажа в поисках любви и бессмертия.

М.: Новое литературное обозрение, 2021

О французско-русской (в таком порядке) Ольге Медведковой в России слышно мало. На русском языке у нее вышло две книги: одна — искусствоведческая — «Лев Бакст, портрет художника в образе еврея» и вторая — роман — «Три персонажа в поисках любви и бессмертия». Во Франции, где Ольга Медведкова живет и работает с 1991 года, кажется, она более известна, но взгляд «издалека» вряд ли можно назвать объективным. На французском языке у нее издано гораздо больше книг (в основном они тоже посвящены искусству, поскольку Медведкова искусствовед по образованию), она удостаивалась французских премий. В России всё не так, что, впрочем, не удивительно. Но вопрос здесь не только в том, что «у нас» всё меньше интересуются литературой, а «у них», возможно, всё лучше. Попробуем объяснить.

В интервью Международному французскому радио Ольга Медведкова говорит, что при написании прозы она идет от читателя. Если ей хочется рассказать историю французскому читателю, то она будет говорить с ним на его языке, французском. Те же слова хотелось бы спроецировать и на книги, которые Медведкова пишет на русском языке. Однако роман «Три персонажа в поисках любви и бессмертия» будто бы и не предполагает читателя. Понять собственные отношения с языком — главный импульс написания книги.

Книга названа автором романом, но это скорее три новеллы, которые объединяет разве что материя языка. Это и борьба с языком, и подчинение ему, и попытка выплыть из него, когда уже тонешь. «Много писалось о том, что язык — это диктатор и террорист», — говорит Ольга Медведкова в интервью уже русской аудитории. И ее новеллы, написанные в разной стилистике, посвящены языку. Персонажи, вынесенные в заглавие, не играют главной роли: они бумажные человечки, показывающие, как, по мнению автора, язык набирал силу с течением времени.

Первая новелла — «Ивонна» — о малообразованной принцессе эпохи Возрождения. До поры она «выключена» из мира, совершает автоматические действия, она сама — объект. Она должна стать королевой и вести себя свободно, но она, как пешка на шахматной доске, двигается только заученно. Однажды ее везут в соседнее королевство, где она встречает свою ученую сводную сестру — одна из них должна унаследовать престол после смерти отца. Незнание букв, неумение читать — достаточная причина, чтобы не унаследовать престол, будучи законной наследницей. Язык здесь король, язык — закон, но Ивонна, не знающая его правил, изобретает свой из смеси всего, что она слышала.

Эта новелла — самая «легкая» в книге. В ней еще есть энергия творческого начала, которое и незнание законов сможет освободить от поражения; которое из ничего может сотворить что-то новое. В тексте переплетены слова из разных языков, обороты официальные и разговорные — и в этом есть определенные живость и свежесть. Следующие новеллы будут «тяжелее».

Вторая изображает XVIII век. В ней умная и деятельная вдова издателя продолжает его дело, но сильно увлекается устройством салонов и словесными перепалками. Ей кажется, что гости сражаются за ее сердце, когда придумывают друг на друга эпиграммы, но слова их оказываются пусты. Они — оружие, но без патронов; они могут производить впечатление, но не стрелять. Язык кружит голову и обманывает.

В третьей новелле — о родившемся в Англии в XIX столетии поляке-филологе — язык становится и вовсе опасным океаном. Здесь уже сложно продраться сквозь длинные перегруженные предложения: конечно, это прием. В тексте тонешь, от него хочется быстрее спастись, пока не погрузился на дно.

Проза Медведковой, безусловно, достойна внимания, но перед прочтением нужно набрать много воздуха в легкие или отдаться потоку, не пытаясь приручить волну: куда выплывем, туда выплывем.

Анастасия Житинская