ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ
Е. И. Погорельская,
С. Х. Левин. Исаак Бабель: жизнеописание.
СПб.: Вита Нова, 2020
Эта книга еще не прозвучала как следует — думается, потому,
что вышла скромным тиражом в 900 экземпляров, сто`ит чрезвычайно дорого и представляет
собой научную биографию Исаака Бабеля.
Чем научная биография отличается от обыкновенной? Сухостью изложения,
минимальным количеством гипотез (лучше трижды проверенная информация, чем самые
смелые и оригинальные допущения) и нередким уходом от живого материала
к анализу текстов. То есть это специфическая работа для узкого круга профессионалов.
Но Бабель сам по себе настолько притягательная фигура, что любая книга о нем
будет замечена.
Так произошло и с этим жизнеописанием: оно уже попало в длинный
список премии «Большая книга». Хочется верить, что и дальше пройдет, и соберет
целый букет иных премий.
Над книгой работали не кто-нибудь, а Елена Погорельская и Стив
Левин — люди, выступающие в бабелеведении на первых ролях. Погорельская
занимается текстологией бабелевской прозы и подготовила к публикации комментированное
издание «Конармии» для легендарной серии «Литературные памятники», а также
переписку Бабеля с его близким другом Исааком Лившицем. Левин работает с иудаикой,
которая, как вы понимаете, при анализе текстов и реконструкции жизни писателя
строго необходима.
При этом надо понимать, что бабелеведению не один десяток лет. Многие
темы проработаны, материалы напечатаны, тексты проанализированы с разных ракурсов.
Что же нового удается сказать Погорельской и Левину?
Они действительно аккумулируют практически всю доступную информацию не
только о герое своих исследований, но и о его окружении. Эта скрупулезная
работа дорогого стоит.
К тому же им посчастливилось общаться с родственниками Бабеля
и получить драгоценный мемуарный и иллюстративный материал.
Наконец, анализ текстов и их вписывание в историко-культурный
контекст выполнены безупречно. Если что и остается филологам-последователям,
то включать иные трактовки.
Однако надо понимать, что процесс написания биографии сродни собиранию
какого-нибудь абстракционистского пазла: сложишь так — получится одна
картина, сложишь иначе — другая. В этом нет ничего криминального,
наоборот — всё понятно: была бы еще одна деталь, можно было бы включить
иную трактовку.
Так, история с публикациями в «Социалистическом вестнике» некоего
«Ив.», осведомленного в делах ГПУ, в их внутренних разборках, в дележе
символического капитала в высшем партийном руководстве и во многом другом,
подается Погорельской и Левиным как деятельность Николаевского, перекраивающего
информацию, полученную от Бабеля, А. Н. Толстого, Федина, Замятина и др.
И это странно, особенно потому, что Лазарь Флейшман, первым серьезно занявшийся
этим эпизодом жизни писателя, четко указывает, что приезды Бабеля в Париж совпадают
с публикациями в газете.
Известно, что под конец 1930-х, когда маховик сталинского террора работал
уже в полную силу, Бабель постарался вписаться в этот чудовищный процесс.
Наши исследователи упоминают лишь публикацию более или менее нейтральной заметки
в роковом номере «Литературной газеты». Однако было и многое другое: огульное
охаивание Пильняка, молчание о судьбе близкого товарища Григория Сокольникова
(заметка в «Литературной газете» была направлена и против него!) и т.
д. То есть тут не всё так просто и явно не хватает оттенков восприятия в общей
композиции.
Чего еще не хватило книге?
Во-первых, небольшого, но ценного пласта мемуарных текстов. Навскидку
можно привести два имени — Галины Серебряковой и Анатолия Мариенгофа.
Во-вторых, какого-то более нейтрального отношения к писателю в 1930-е
годы: он все-таки не только жертва эпохи, но и ее активный деятель (со всеми
отягчающими обстоятельствами). В‑третьих, почему-то слишком коротко рассказывают
авторы о последней работе Бабеля — киносценарии «Причальная мачта»
(он же «Старая площадь, 4»), написанном совместно с В. М. Крепсом.
В РГАЛИ находится один из вариантов сценария. В четырехтомном
собрании сочинений Бабеля (М., 2006) напечатан другой. И если Погорельская
(которая точно держала в руках экземпляр из РГАЛИ) и Левин настаивают
на том, что Крепс приложил к этой работе минимум усилий, а всем занимался
Бабель, было бы полезно провести текстологическое исследование, потому что создается
ощущение, что мы имеем дело с двумя совершенно разными текстами: содержание
у них более или менее совпадает, но язык их написания слишком разный.
В целом работа выполнена на самом высоком уровне, а те претензии,
которые есть, не могли не возникнуть, поскольку мы имеем дело с первой научной
биографией Бабеля.
Олег Демидов
