ПИСЬМО
В РЕДАКЦИЮ
Российскими книжными магазинами с 2015 года распространяется
карманного формата брошюра под названием «Блокада Ленинграда». Издательство «КоЛибри».
Автор — английский историк Руперт Колли. Его перу принадлежат такие же карманные
исследования о Гитлере, Сталине, Первой и Второй мировых войнах. То есть
область его поисков достаточно обширна. В правом верхнем углу издания написано:
«История за час». То есть нам предлагается за 60 минут проследить всю 900-дневную
историю битвы за Ленинград. Ясно, что книжица рассчитана в первую очередь на
молодежь, у которой и помимо того голова идет кругом от избытка информации.
А так хоть что-то может остаться в мозгу. Ну еще, конечно, для туристов.
Но прежде всего: книга Руперта Колли создавалась не для нашей аудитории,
а для тех, кому народ, выдержавший блокаду, если не безразличен, то мало знаком.
По этой причине автор лишь мимоходом говорит о мужестве ленинградцев, заостряя
внимание на мученичестве и страданиях. Народ у него достоин лишь жалости,
но никак не восхищения его стойкостью.
Ладно, бог с ним, с иноземным читателем. Хотя и ему небесполезно
знать, кто такой на самом деле, скажем, Гитлер. Уже во введении Руперт Колли преподносит
нам сюрприз:
«Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После разгрома
Советской России дальнейшее существование этого крупного населенного пункта потеряет
всякий смысл. Адольф Гитлер».
На самом деле это текст директивы командования немецких ВМС за номером
1-а 1601/41 со ссылкой на Гитлера, но никак не слова бесноватого фюрера. Гитлер
о себе в третьем лице не выражался. Буква «я» у него всегда была
на первом месте. Подпись «Адольф Гитлер» — это уже измышления автора брошюры.
Дальше — постранично.
С. 18: «Женщин и детей предупреждали, что, если немцы ворвутся в город,
нужно будет забрасывать их камнями и лить на голову кипяток». Автор явно возвращает
читателя в Средние века, демонстрируя русскую дремучую отсталость.
С. 24—25: «…когда 30 августа
пал расположенный в 50 километрах от Ленинграда город Мга, окружение практически
прекратилось». На самом деле немецкое наступление с целью окружения продолжалось
и в сентябре; прекратилось оно 24 сентября, когда немецкие войска
выдохлись и командующий группой армий «Север» фельдмаршал фон Лееб отдал приказ
о переходе к обороне по всей линии фронта. Еще одно уточнение: Мга не
была городом. Это был и есть поселок городского типа, крупный железнодорожный
узел.
С. 25: «…в кольце блокады оказалось до 3 500 000 ленинградцев».
На самом деле их было на миллион меньше, включая прибывших беженцев. Немцы считали,
что фактически в окружении оказались более 1 500 000 человек.
С. 28 (автор описывает ситуацию, сложившуюся уже после начала блокады
8 сентября): «К востоку от города в руках советских войск осталась
узкая полоска земли, крохотный коридор, обложенный с одной стороны финнами,
а с другой — немцами». На самом деле к тому времени весь Шлиссельбургско-Синявинский
выступ оказался под немцами. То есть наступила полная сухопутная блокада. Никакого,
даже крохотного, коридора по суше не было и в помине. Оставалась связь
с Большой землей лишь по Ладожскому озеру или по воздуху.
С. 29: «Ввиду нехватки оружия Ворошилов приказал вооружать ополченцев
„охотничьими ружьями, самодельными гранатами, саблями и кинжалами из ленинградских
музеев“». Автор закавычил свою фразу, дав понять, что эти слова принадлежат самому
наркому. В советской исторической литературе есть ссылки на то, что Ворошилов
призывал население изготовлять пики и сабли, но вот изымать из музеев раритетные
кинжалы — это уже из области авторской фантазии.
С. 29: «…Ворошилов обратился к населению с воззванием, и подростки
ходили по домам, собирая пожертвования деньгами или одеждой». То, что некоторые
ополченцы воевали на первом этапе в гражданской одежде, это факт. Но одежда
была своей, из своего дома.
С. 31: «Недальновидность Ворошилова и Жданова имела трагические
последствия. Им неоднократно советовали рассредоточить главные запасы продовольствия,
хранившиеся на Бадаевских складах». Это тоже из области фантазии. Сгоревшие после
немецкой бомбежки Бадаевские склады имели продовольствия лишь на трое суток. В городе
было несколько таких складов, рассредоточенных по разным районам.
С. 33: «11 сентября немецкая 4-я танковая армия была переброшена
из-под Ленинграда на юг, чтобы усилить натиск на Москву». Во-первых, не с 11,
а с 16 сентября начался этап переброски — и не армии, а группы.
Речь идет о 4-й танковой группе, входившей в состав группы армий
«Север». Военную терминологию автору, пишущему о войне, следует хорошо знать.
Так же как и то, что Москва находится не на юге, а на юго-востоке от Ленинграда.
С. 33: «…Жуков в отчаянии все-таки
предпринял несколько попыток атаковать немецкие позиции, однако немцы уже успели
возвести оборонительные сооружения и получили подкрепление, поэтому все атаки
были отбиты». Как у автора всё просто получается: отчаявшийся русский генерал,
предусмотрительные немцы, заранее подготовившиеся к обороне, да еще и какое-то
мифическое подкрепление, хотя несколькими строчками ранее автор всю танковую группу
отправил из-под Ленинграда на Москву.
С. 34: «Уличные баррикады <…> только мешали проезду пожарных машин
и карет скорой помощи». Автор явно подводит читателя к мысли о том,
что заграждения городу совсем были не нужны. Это, мол, ошибка ленинградского командования.
На самом деле они выполняли также и роль блокпостов, препятствуя проникновению
лазутчиков и уходу к врагу перебежчиков.
С. 35: «Зенитные орудия и аэростаты
заграждения практически не защищали город от атак с воздуха». Следуя логике
автора, они были бесполезны. Это в корне неверно, потому что зенитными орудиями
реально сбивались самолеты противника, а аэростаты препятствовали бомбардировкам
с низких высот. На этот счет имеются авторитетные исследования петербургских
историков блокады В. М. Ковальчука и Г. Л. Соболева.
С. 38: «9 ноября немцы захватили Тихвин». На самом деле —
8 ноября.
С. 38: «И все же полностью замкнуть кольцо окружения немецким войскам
не удалось, поскольку они не смогли соединиться с наступавшими с севера
финнами». Речь автор ведет о тихвинском направлении. Немцы действительно рассчитывали
на поддержку финнов, занимавших позиции у Лодейного Поля. Но финны, остановленные
на Свири в сентябре 1941 года, в наступление больше переходить не
собирались, истощив свои силы и не желая обострять отношения с Англией
и США.
С. 38: «Судьба Советского Союза висела на волоске. Но в начале декабря
1941 года свое слово сказала зима, и немецкие войска остановились у самых
стен Москвы». Как у английского историка всё просто: пришел мороз и остановил
немцев. О советских войсках ни слова, будто их и не было вовсе.
С. 38: «8 декабря в ходе решительной контратаки Красная Армия
отбила Тихвин». Тихвин был освобожден 9 декабря — и не контратакой,
а решительным наступлением советских соединений.
С. 39: «Жданов установил в городе
строгий военный паек — полкилограмма хлеба и миска мясной или рыбной похлебки
в день». При таком пайке жить можно почти припеваючи. А вот о 125
граммах хлеба автором почему-то ничего не сказано.
С. 40—41: «Хлеб, испеченный из муки, сметенной с пола вместе с мусором,
прозванный „блокадной буханкой“, получался черным, как уголь, и обладал практически
таким же составом». Это уже совсем оригинальный способ изготовления продукции, если
ее компоненты сначала рассыпаются по грязному полу, а затем вместе с мусором
собираются. Как раз санитарные нормы ленинградские власти старались соблюдать. Это
было одной из важных причин предотвращения эпидемий. Вторая часть фразы вообще удивительна:
получается, что хлеб был не только черным, как уголь, но и по составу был ему
аналогичным. И как же уголь можно есть?
С. 48: «Вскоре отчаявшиеся люди нашли для книг другое применение: вырванные
страницы размачивались в воде и съедались». Опять же единичные случаи
автор старается изобразить массовым явлением.
С. 50: «Трупы валялись повсюду». Из
этой фразы можно сделать вывод, что весь Ленинград был сплошным кладбищем, мертвые
люди встречались на каждом шагу. Да, смертность постоянно росла, доходя до нескольких
тысяч умерших в день, но коммунальные службы всё же работали, люди увозили
своих умерших родственников в больничные морги, старались доставить их на кладбища.
Не было такого, чтобы всё было пущено на самотек. Даже в самое голодное, смертное
время власти не бездействовали.
С. 58: «Вследствие отсутствия нормального
водоснабжения и канализации в городе быстро распространились дизентерия,
оспа и тиф, поражавшие и без того ослабленных людей». Автор лукавит. Своевременно
была проведена профилактика, велась активная борьба с угрозой распространения
болезней. Поэтому эпидемий и не было.
С. 66: «Концерт (7-я симфония Шостаковича. — Ю. Л.) был назначен на 9 августа
1942 года — несколько месяцев назад нацисты выбрали эту дату для пышного
празднования в ленинградской гостинице „Астория“ ожидаемого взятия города.
Были даже отпечатаны приглашения, так и оставшиеся не разосланными». Еще одно
потрясающее авторское изобретение. Только ему одному известно, откуда взялась дата
«9 августа». Фотографии приглашения он в книге не приводит, видимо, потому
что такого, да еще и с конкретной датой, вообще не существует.
С. 66: «Музыканты, несмотря на теплую августовскую погоду, были в пальто
и перчатках с обрезанными пальцами: голодающий организм постоянно испытывал
холод». Это вообще ни в какие ворота не лезет. На самом деле так музыканты
были одеты в марте 1942 года, когда в Ленинграде начались репетиции
7-й симфонии Шостаковича. А в августе они были в своих концертных
костюмах.
С. 71: «15 января 1944 года… советские войска перешли в решительное
наступление». Операция по полному освобождению Ленинграда от блокады началась на
самом деле на день раньше — 14 января — с Ораниенбаумского плацдарма
силами 2-й ударной армии. 15 января к ней подключились все остальные
войска Ленинградского фронта.
После ознакомления с такой брошюрой хочется спросить у издателей,
где ваша совесть? К автору таких вопросов нет. Тут всё понятно.
Член Союза писателей С.-Петербурга Юрий Лебедев
