ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Елена Макарова. Путеводитель потерянных.

М.: НЛО, 2020

Сегодня прошлое — ​категория скорее топографическая, нежели временна`я. По меткому выражению Дэвида Лоуэнталя, «прошлое — ​чужая страна». В эпоху всемирного торжества памяти, как ее назвал Пьер Нора, когда прервалась живая связь времен, все мы обречены бродить по прошлому в поисках своей идентичности. Заблудившиеся, потерявшиеся в этой стране рискуют раствориться в вечном забвении. Поэтому им требуется путеводитель. Название книги можно распространить на всю многолетнюю работу ее автора в образовании, литературе, искусстве, истории — ​«Путеводитель потерянных». Елена Макарова помогает своим читателям, героям своих книг, так же как ученикам и просто всем, кто ее окружает, обрести себя.

Письмо Макаровой, а в этой книге особенно, лишено аффекта. Иными словами, она не пытается воздействовать на наши чувства сильными средствами, беспощадным языком фактов, которые парализуют наши тела и волю, лишают голоса и тем самым блокируют всякую возможность понимания. Это не значит, что книга не эмоциональна. Но эта эмоциональность другого рода. Она не травмирует. Елена почти не касается травмы напрямую. «Путеводитель потерянных» — ​книга не о холокосте. Автор говорила, что эта книга «о людях в системе». Можно сказать еще короче: это книга о людях. В каждой главе происходит встреча с человеком. Не с его или ее прошлым, а именно с человеком. Прошлое в «Путеводителе…», каким бы кошмарным оно ни было, не выделяется в нечто отдельно стоя´щее, а органично вплетается в ткань судьбы, в то, что называется жизнью. Все герои книги — ​люди со своими «тараканами», слабостями, моментами счастья и горя, встречами, расставаниями, влюбленностями и со своим прошлым. Всех их связывает личность автора. В последней главе Макарова проводит параллели между своей судьбой, судьбой отца Григория Корина (Коренберга), его семьи и их соседей по ХХ веку — ​чешскими евреями, братьями Орнштейнами. Карты путешествий, случившихся спустя полвека (в августе 1968-го югослав предлагал вывезти Елену из Праги на Запад в багажнике автомашины) и произошедших позднее, воображаемых и реальных, словно наслаиваются друг на друга. Место действия — ​Центральная и Восточная Европа, Москва — ​Прага — ​Терезин — ​Варшава — ​и обратно… Одни путешествуют в багажнике, другие — ​в скотовозах, третьи — ​на танках. В какой-то момент возникает ощущение дежавю, когда женщина, пережившая холокост, не может понять, чьи это танки на улицах Праги в 1968 году, русские или немецкие. Однако Елена не сравнивает и не уравнивает системы, страны и даже эпохи. Она сравнивает поведение людей в условиях чрезвычайного положения. В теории «мультивекторной памяти» Майкла Ротберга это называется «сравнивающей солидарностью». Макарова обладает редким талантом эмпатического внимания, умением ставить себя на место другого и проживать свою-жизнь-как-чужую и чужую-как-свою. И здесь неизбежно вспоминается типология свидетелей Дж. Агамбена.

Он говорит о трех типах свидетелей.

1) Testis — ​тот, кто что-то видел или присутствовал при чем-то, но не участвовал. Это ближе всего к обычному свидетелю в суде. Он дает testimony, то есть свидетельские показания.

2) Superstes — ​тот, кто пережил нечто ужасное и пытается поведать об этом. Поэт Примо Леви, переживший Аушвиц, такой свидетель.

3) Auctor — ​актер, автор. Тот, кто дополняет чье-то свидетельство, дает голос тем, кто по каким-то причинам не может свидетельствовать, и тем самым позволяет состояться свидетельству. Но в этом случае авторское в прямом этимологическом смысле неизбежно перемешивается со свидетельством.

Это именно то, что происходит в книге Макаровой, особенно в последней главе. В нашей переписке автор формулирует это следующим образом: «У меня, что касается этой книги, есть сквозные конструкции, я вообще вещь вижу как строение. Я ставила леса вокруг каждой судьбы, а потом, постепенно, они исчезали». Леса — ​внешняя конструкция, которая не просто повторяет форму строения, но в случае, если здание пострадало от времени или разрушений, восстанавливает эту форму до полной. И таким образом одновременно воссоздает образ прошлого и обозначает контур будущего здания. На иврите слово «ed» («свидетель») по крайней мере фонетически напоминает слово «od» («еще»). В еврейском праве «ed» выполняет все три функции. И вот относительно третьей функции интересно, что для удостоверения какого-то события, преступления или новолуния, необходимы два свидетеля. Фактом свидетельствования они дополняют эти события, как бы дают ему состояться. Иначе нет новой луны, даже если все ее видят. Но двое нужны и для того, чтобы удостоверять друг друга. В противном случае, если речь идет, скажем, о преступлении, один свидетель, свидетельствующий без второго, считается доносчиком. Макарова как раз такой второй свидетель, который удостоверяет чью-то личность. Она свидетель свидетельства. Но и ее герои тоже подтверждают ее жизнь. Найти Зденека или Мауд в Праге или в Тель-Авиве необходимо в том числе, чтобы спасти маленькую девочку, которую избивают в московском интернате за то, что она еврейка. Только так можно понять то, что происходило когда-то. Агамбен писал, что мы знаем о холокосте всё или почти всё, но по-прежнему ничего не понимаем. «Путеводитель потерянных» дает ключ к пониманию.

Хаим Сокол