Хвалить нельзя ругать

Денис Епифанцев. Участники.

М.: ИД «Городец», 2020

Текучесть — свойство, которое определяет компактный роман Дениса Епифанцева «Участники». Текучесть действия, текучесть мысли. Здесь все изменчиво и нет ничего конкретного и определенного: ни рассказчика, ни героев, ни сюжета. Книгу не назовешь даже полноценным романом: она напоминает собрание нескольких эссе под одной обложкой, где границы каждого не обозначены. Глав, кстати, тоже нет.

Все это может очень сильно раздражать — как и появление то тут, то там перечислений брендов и дополнительные объяснения уже объясненных идей. Но если принять правила этой игры, то «Участники» способны даже повеселить. То, в чем можно их заподозрить, — от обилия физиологичных сцен и клише до отсутствия структуры — высмеивается почти сразу же. «Я голосом обозначаю кавычки вокруг штампа», — поясняет автор для совсем непонятливых.

Как ни удивительно, но кое-что в тексте все же поддается пересказу. Во-первых, это (пародия на) роман в романе, роман о том, как человек пишет роман; однако рамка в этом случае представляет собой не монолог, а полилог. Рамочный рассказчик обсуждает текст с героями, которые появляются из ниоткуда и уходят в никуда. Во-вторых, это своего рода детектив, действие которого приходится на «внутренний» текст. Убита женщина, и молодой следователь пытается раскрыть это дело, однако главный подозреваемый вскоре втягивает его в свою высокоинтеллектуальную игру, наполненную интересными людьми, модной одеждой, элитарным искусством и разговорами на самые разнообразные и изысканные темы.

В-третьих, это попытка нуара, «ну такая, знаешь, русская версия, в которой жестокость иногда просто ради самой жестокости, а не какой-то презренной выгоды». Жестокость, видимо, выражается в описании странной автомобильной аварии, которая оказывается акцией современного искусства. Или же в описании сожжения одного из второстепенных персонажей. Но замечу, что жестокость просто ради самой жестокости — это за пять страниц до конца книги говорить, что рамочный рассказчик просто еще не придумал, кто же убийца. Ах да: игра, игра.

Что касается иных нуарных особенностей, то тут все как по учебнику — или по статье в «Википедии». Криминальный сюжет, цинизм, героев можно спутать с антигероями, большинство сцен происходит ночью, освещение приглушено, герои часто показаны в отражении зеркал. В общем, по «Участникам» действительно можно собрать кинематографичную картинку, особенно если не игнорировать белые рубашки героев и вечерние платья героинь. Правда, как нанизать эти разрозненные картинки на одну ленту, будет тем еще вопросом.

И остается спросить: почему книга называется «Участники»?

«И почему тебя тошнит от любой художественной литературы и тебе кажется, что это все сплошное надувательство, клише, слишком просто и банально?

Не знаешь, нет?

Потому что мы живем в ситуации эпистемологического разрыва. Твоего любимого. Того самого перехода от теоретического описания к революционной практике, как заповедовал нам Маркс. У нас есть план действий, но нет языка описания. Поэтому любое описание кажется таким убогим и заранее устаревшим. И ты это понимаешь. Сейчас время действия, а не обсуждения».

Один из героев внутренней истории, по мнению рамочного рассказчика, показывает детективу, что смысл жизни — в участии в ней, в ее деятельном преобразовании, а не в выполнении бессмысленных поручений.

Но книга «Участники» — это скорее обсуждение, нежели действие. А всю литературу остается свести к белому листу. На нем точно никогда не будет ни графомании, ни штампов, кроме того, белый лист одновременно бездеятелен и способен побуждать к действию.

Елена В. Васильева