ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Александр Вергелис

 

 

* * *

Поближе к сирени, поближе

к листве, где свистят соловьи,

к черемухе этой, бесстыже

раскинувшей кисти свои, —

 

так, чтобы лицо утонуло

в надушенных их кружевах…

Подальше от гуда и гула,

поближе к табличкам Катулла —

к паросскому мрамору — ах,

 

к старинным, с истресканным глянцем,

поблекшим в своем далеке

живым флорентийцам, голландцам,

к Венере и Флоре в венке.

 

Поближе бы к синему морю,

мизинец хотя б окунуть!

Да, всё это рядом, не спорю,

но всё же — поближе б чуть-чуть.

 

К Тебе бы поближе — о дай же

лицо мне увидеть Твое!

И только от смерти подальше.

А, впрочем, куда без нее?

 

 

 

* * *

В электричке вечерней,

приникая к окну,

безымянный, ничейный,

я спокойно усну.

 

Ровно тронется, дрогнув,

и покатит вагон

вдоль перронов, подробных,

как мой медленный сон,

 

мимо Пулково, мимо

Дудергофских высот…

И со мною незримо

тень твоя поплывет

 

по сиреневой дымке,

где осока и сныть,

где тебе, невидимке,

так привольно скользить,

 

где серебряной птичкой

самолет в вышине…

Я усну в электричке

и заплачу во сне.

 

 

 

 * * *

Давай поговорим о пустяках,

почешем языками — трали-вали —
и вспомним невзначай, как в Озерках

мы озеро переплывали.

 

Неторопливым брассом в тишине

глазами к солнцу, падавшему в воду.

И голос твой имел, казалось мне,

с водой и солнцем общую природу.

 

По золотой дорожке он скользил,

и, легкости дыханья не теряя,

смеялась ты, и мир что было сил

хотел казаться чем-то вроде рая.

 

Там был Адам восторжен и несмел,

у Евы — челка падала косая

на бровь, и он всё вздрагивал и млел

от каждого случайного касанья.

 

Перевернувшись на спину, тела

расслабив, в небо белое глядели —

как в потолок из влажного тепла

усталостью наполненной постели…

 

Полжизни утекло с тех пор, когда

я изнемог от нежности и жажды,

но губы мне еще горчит вода,

в которую не входят дважды.

 

 

 

ДВЕ ЗИМЫ

 

I

Ишь, паскуда скупая,

наступает зима,

за бесценок скупая

парки, скверы, дома.

 

И отдать себя рады

за копеечный лоск

колоннады, ограды

и газетный киоск.

 

Ты подмяла мой город,

а меня ты не трожь!

Но хватает за ворот

и берет ни за грош,

 

и несет вдоль проспекта,

и теперь я уже —

просто зябнущий некто

в ледяном мираже.

 

 

 

II

Я двустопный анапест

не люблю, не люблю.

Эти рифмы крест-накрест

по привычке леплю.

 

Будто снова подросток,

я вернуться могу

на пустой перекресток

в новогоднем снегу.

 

Там зима ворковала

и за руку брала,

и вела вдоль канала,

в переулки вела.

 

Помнишь, милая, надпись

на снегу? Я забыл.

Я двустопный анапест

навсегда разлюбил.

 

Твой любимый когда-то

петроградский размер —

это тоже утрата,

пораженья пример.

 

От табачного дыму

сердце ноет слегка.

Я вернул бы ту зиму,

да обуза тяжка.

 

 

 

* * *

Посмотри, как легко свой бессмысленный свет

нам погибшая дарит звезда.

Будет вечер, я выйду купить сигарет

и уже не вернусь никогда.

 

Кто-то скажет, что видел меня через год

в чебуречной на станции «Ч»:

бородатый, с шарманкой — стоит и поет,

и сидит попугай на плече.

 

Кто-то станет божиться, что встретил меня

на восточном базаре, что я —

площадной акробат и глотатель огня,

и в мешке моем дремлет змея.

 

И кому-то Сибири приснятся леса,

а кому-то — полярные льды.

Посмотри, как на травы ложится роса:

это я заметаю следы.

 

Это я говорю, припадая к снегам,

затаясь у последней межи:

ты опутай меня по рукам и ногам,

ты как хочешь меня удержи.

 

 

 

* * *

В восемь вечера, шагом степенным —

окончания службы ввиду –

поднимается он по ступеням,

вынимая ключи на ходу,

 

в предвкушении чая с конфетой,

телевизора et cetera…

Он сегодня по лестнице этой

уходил на работу с утра.

 

И весь день проведя на работе

в несомненно полезном труде,

вдруг он слышит: «Вы здесь не живете!

И вообще не живете нигде.

 

Мы прощения просим покорно,

но сегодня в полпервого вас

из конторы забрали на скорой.

В холодке вы лежите сейчас.

 

И в зевоте конфетные губки

прикрывая ладошкой, сестра

бесполезные склянки и трубки

убирает с пустого одра».

 

«Что за глупости, честное слово! —

возражает решительно он. —

Мне на службу вставать в полшестого!

Я на должность вчера утвержден!»

 

И, уверенно к двери шагая,

он проходит бестрепетно сквозь

и беззвучно зовет: «Дорогая,

тут со мною такое стряслось!»

 

И, невидим, садится за ужин

там, где тени с тенями слились, —

членом общества, правильным мужем —

чтобы утром по лестнице вниз

 

шаг за шагом, не зная иного,

с чернотою могильной во рту

погружаться уверенно снова

в обжитую свою пустоту.

 

 

 

* * *

Случается, проснешься среди ночи,

сиянием, увиденным во сне,

разбужен — будто Богу глянул в очи.

И вот в слезах лежишь на простыне.

 

И до утра, пока не тронет солнце

твой влажный лоб внимательным лучом,

не знаешь ты, чего тебе неймется,

о чем ты плачешь, думаешь о чем.

 

О том, что не готов был к этой встрече

и никогда готов не будешь к ней,

ты в сумерках вздыхаешь, человече.

А свет ночной чем дальше, тем бледней.

 

Ты погоди — придет к тебе на помощь

дневная правда, юркая, как мышь.

Лови ее — и ничего не вспомнишь.

Беги за ней — и всё себе простишь.

 

 

 

 БЕЛАЯ НОЧЬ

Как хорошо, что жизнь не повторится!

Вообрази — всё заново опять,

за шагом шаг, страницу за страницей,

как второгодник, будешь повторять.

Все ссадины и шишки, все больницы,

все глупости (забыть бы их, замять!)

 

Жить вечно — это значит, дорогая,

остаться на продленку и сидеть,

глаголы надоевшие спрягая:

зависеть, ненавидеть и терпеть…

Коль жизнь начнется новая, другая

что делать с этой? Гнать? Держать? Вертеть

 

ее в руках, как ту окаменелость? —

оставить жаль и взять с собой невмочь.     

Чтобы родиться вновь, какая смелость

нужна! Пожалуй, только б эту ночь

я повторил. Как небо раскраснелось

над соснами — как ты тогда, точь-в-точь.

 

Как жаль, что ничего не повторится —

ни завтра, ни когда-нибудь потом.

Беги ко мне, сестра моя, сестрица,

хватая задыхающимся ртом

отпущенный нам воздух, всё, что снится

нам в сумерках с сиреневым кустом.

 

 

 

* * *

Ты посмотри, какие платья

видны в витрине магазина!

Одно из них, рискну сказать я,

надеть могла бы Прозерпина,

 

покинув ад, полуслепая,

еще страшась дневного света,

но всё уверенней ступая

по плитам Невского проспекта,

 

скользя ступнею неокрепшей

с озябшею фиалкой нежной,

по Карповке обледеневшей

и по заснеженной Манежной.

 

Но, испещренная следами

ее истоптанных сандалий,

зима навалится снегами,

вернется вновь — не навсегда ли?

 

И это платье примеряя,

случайно выронишь слова ты:

«Что нет зиме конца и края,

и мы немного виноваты».

 

 

 

* * *

Как жирафы длинношеие,

набежали клены в сад

и кому-то в утешение

всё ушами шелестят.

 

Прохожу ограды мимо я,

мимо запертых ворот,

и опять картина мнимая

мне покоя не дает:

 

будто там, за вязью лиственной,

в одиночестве ночном —

дом забытый, дом единственный

с непогашенным окном.

Тихо в доме. Ночь советская

в репродукторе шипит.

Всё уснуло, только детская

до сих пор еще не спит.

 

Там за шторою опущенной

в свитерочке голубом

я тропическими кущами

и жирафами бегущими

заполняю свой альбом.

 

Где-то там они, за шторою…

Но увижу из окна

лишь ограду, за которою

тень печальная видна.

 

 

 

* * *

С дочерью впервые в Эрмитаж.

Давка вавилонская внутри.

С этажа за ручку на этаж

водишь и невольно входишь в раж:

— Посмотри на это! Посмотри!

 

Саркофаги, мумия жреца.

Занесло нас… — Пап, а он живой?

— Да, пожалуй… Но не до конца…

Дядя спит, не разбуди его.

 

Поскорей бы в следующий зал!

— Почему у тети нету рук?

— Да не трогай, я тебе сказал!

Грызла ногти… Я шучу, мой друг.

 

— Егоза, куда ты? Да куда ж…

— Папа, там павлин, скорей ко мне!

Это счастье — с дочкой в Эрмитаж,

где Нева с корабликом в окне.

 

Посмотри сюда. Теперь сюда.

У креста печалится народ.

— Дядя умер, да? — Пожалуй, да…

Но не плачь, не плачь, не навсегда!

Он проснется, встанет и пойдет.

 

 

 

* * *

Вниз по речке, что зовется Суйда,

на простом каком-нибудь челне

поплывем когда-нибудь отсюда

в утренней молочной тишине.

 

Поплывем, течению вверяя

весь запас подаренных нам дней,

чтобы время без конца и края

разливалось за спиной твоей

 

по лугам некошеным и чащам,

чтобы знать уже наверняка:

счастье — жить текущим, настоящим,

как трава, и небо, и река,

 

что бежит, туманами объята,

на восход, петляя, на закат.

Ничего, что русло узковато

и челнок немного тесноват.

 

Ничего, что много от начала

утекло воды, — вода не в счет.

Ничего, что жить осталось мало:

жизнь проходит, а река течет.

 

 

 

 

 

 

Владимир Гарриевич Бауэр

Цикл стихотворений (№ 12)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Михаил Олегович Серебринский

Цикл стихотворений (№ 6)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Сергей Георгиевич Стратановский

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Михаил Петров - 9 рассказов
Михаил Петрович Петров, доктор физико-математических наук, профессор, занимается исследованиями в области термоядерного синтеза, главный научный сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе, лауреат двух Государственных премий в области науки и техники. Автор более двухсот научных работ.
В 1990-2000 гг. работал в качестве приглашенного профессора в лабораториях по исследованию управляемого термоядерного синтеза в Мюнхене (ФРГ), Оксфорде (Великобритания) и в Принстоне (США).
В настоящее время является научным руководителем работ по участию ФТИ им. Иоффе в создании международного термоядерного реактора ИТЭР, сооружаемого во Франции с участием России. М.П. Петров – член Общественного совета журнала «Звезда», автор ряда литературных произведений. Его рассказы, заметки, мемуарные очерки публиковались в журналах «Огонек» и «Звезда».
Цена: 400 руб.
Михаил Толстой - Протяжная песня
Михаил Никитич Толстой – доктор физико-математических наук, организатор Конгрессов соотечественников 1991-1993 годов и международных научных конференций по истории русской эмиграции 2003-2022 годов, исследователь культурного наследия русской эмиграции ХХ века.
Книга «Протяжная песня» - это документальное детективное расследование подлинной биографии выдающегося хормейстера Василия Кибальчича, который стал знаменит в США созданием уникального Симфонического хора, но считался загадочной фигурой русского зарубежья.
Цена: 1500 руб.
Долгая жизнь поэта Льва Друскина
Это необычная книга. Это мозаика разнообразных текстов, которые в совокупности своей должны на небольшом пространстве дать представление о яркой личности и особенной судьбы поэта. Читателю предлагаются не только стихи Льва Друскина, но стихи, прокомментированные его вдовой, Лидией Друскиной, лучше, чем кто бы то ни было знающей, что стоит за каждой строкой. Читатель услышит голоса друзей поэта, в письмах, воспоминаниях, стихах, рассказывающих о драме гонений и эмиграции. Читатель войдет в счастливый и трагический мир талантливого поэта.
Цена: 300 руб.
Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России