ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
Игорь Куберский
* * *
Я вспомнил — мне снились деревья,
Они охраняли мой сон,
Как стражи добра и доверья,
Собой заслонив небосклон.
Огромные, как диплодоки,
С шершавой и теплой корой,
С листвою серебряноокой
И огнепоклонной душой.
Все благостней и отдаленней,
Все выше, а значит, видней...
И мальчик на трепетном клене,
И мир в перекрестье ветвей,
И небо с его облаками,
Как будто прошел паровоз,
И прошлое, что под руками
Живое, живое до слез.
ЗЕМНАЯ ГРИБНИЦА
Слышал я, что земная грибница
Подсказала прообраз Сети.
Это ж надо такой уродиться,
Чтобы Землю собой оплести.
Сообщающиеся сосуды,
Тубы, колбочки и пузырьки...
Над которыми в поисках чуда
Бродят, бремя лесов, грибники.
Нитевидные связи, волокна,
Память канувших в Лету планет,
А вверху распахнул свои окна
Рукотворный двойник — Интернет.
И мерцают повсюду экраны,
И, в соцсети уйдя с головой,
Параллели и меридианы
Там общаются между собой.
Ладно, что говорить, я не против,
Лишь бы нам под ногами сберечь
Эту вот, на неслышимой ноте,
Корневую подземную речь.
ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА В МОСКВУ
Как, скажи, не устать от страды ремесла:
Только открыл уста — вот и вся жизнь
прошла.
Осени смотришь лёт, а на дворе зима,
Снег, а местами лед, — это судьба
сама.
Сколько еще терпеть, знать да молчать о том…
Это земная твердь обожжена сквозняком,
Это времен сорняк под каблуком хрустит,
Это мороз-скорняк, это лишь только вид:
Роща из серебра, росписи на стекле…
Голос: «Ну что, пора?» — и огонек
во мгле.
ОСЕНЬ
Облетело, открылось,
Не стыдясь наготы...
Это жизнь обнажилась
До последней черты.
И сквозь сучья и ветки
Перепутанных лет
Виден сумрачный, ветхий,
Пережитый завет.
А за ним виден новый,
Как непрожитый миг,
Как еще не готовый
Сдать зачет ученик.
* * *
А чего еще ждать? Отгремит, отзвенит листопад,
Как военный оркестр — золотое «Прощанье
славянки»,
Опустеет вокруг, а затем поутру прилетят
Две отважных снежинки — узнать, как
дела на полянке.
Тонкий лед заведется в оставленной
бочке с водой,
Где, как в анабиозе, заржавленный листик
березы,
А потом будет всё, что обычно бывает зимой,
А потом будет всё и, конечно, морозы, морозы…
Но пускай и зима — не сказать
чтоб отбилась от рук,
Просто вновь обожжет, как в любви обжигались
мы сами,
И зачем в небесах, как на карте, разыскивать
юг?
Снег смахнуть с рукава да и выправить
старые сани.
* * *
Ну так где ты теперь, огнедышащий мой паровоз,
Где ты, родственник дальний, дитя старины
Стефенсона?
Помню лес за окном, полудетский веселый
мороз
И твое «пых-пых-пых» аж до самого до небосклона.
Как свистел твой свисток, как мелькали твои
шатуны,
И, как в «Песне о встречном»,
стучали на стыках, колеса…
Что с тобой приключилось, глашатай
родной стороны?
А ведь верилось, что никогда нам не будет
износа.
В тупике тихаришь, под музейным стоишь колпаком,
На забытых путях, где ни просеки больше,
ни тропки,
Подогнувши коленки, кандидатом на металлолом,
А заслонку открыть — только горечью
тянет из топки.
Сколько слез и надежд, сколько сроков
ты сам отмотал
Из конца да в конец не обретшего истины
края,
И ржавеет земля, как свое отслуживший металл,
И другой, как и ты, я страны почему-то
не знаю.
* * *
Чу, цикада опять, словно ножницы, время
стрижет,
На два голоса, в терцию, впрочем, возможно,
и в кварту.
Прикоснешься — бездомною страстью тебя
обожжет,
За крыло приласкаешь — она воплощенье
азарта.
Ну на что мне, глазастая, этих чешуек парча?
Разве крышу покрыть золотистыми, как черепица,
Разве свечку зажечь — пусть горит восковая
свеча,
Чтобы пепел и дым… И не надо,
не надо мне сниться.
Замолчи наконец! Не покоя прошу — тишины!
Сколько ни свиристи, наша песенка бедная
спета.
Только вдруг вдалеке почему-то раскаты слышны,
Только вдруг по ночам молчаливые всполохи
где-то.
ОДА ПРОПЕЛЛЕРУ
Дружок мой, пропеллер, давно ты со мной,
С мечты стать воздушным пилотом.
Тебя я вытачивал детской рукой,
Готовясь к далеким полетам.
Прости, если можешь, что семьдесят лет,
Новехонький, лаком покрытый,
В коробке из-под шоколадных конфет
Провел ты, мной напрочь забытый.
Тебя я на флюгер приладил в саду,
Почти что впритык к огороду, —
Теперь ты у дачников всех на виду
Мелькаешь в любую погоду.
Глаза я закрою, а ты все летишь,
На солнце блестя лопастями,
А в ночь под луною — над скатами крыш,
Над нами и нашими снами.
Я снова из детства тебя позову,
Стряхнув с себя ворох известий,
Неважно, что мы, мой дружок, наяву
Летим, оставаясь на месте.
Крутись, мой пропеллер, развеивай тьму,
Вращай и планеты и звезды,
Мне напоминая, зачем, почему
Тебя, второклассник, я создал.