ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Борис Крячко. Битые собаки.

СПб.: Геликон Плюс, 2020

Любому писателю не хватает читателей, но у Бориса Юлиановича Крячко, человека большого таланта, их не было вовсе. Он «писал в стол и не дергался», как выразился о нем литератор Борис Штейн в статье «Уходит век», напечатанной в журнале «Дружба народов» в 2001 году.

Писателя Бориса Крячко уже три года как не было в живых (он умер в возрасте 68 лет в эстонском городе Пярну), но именно на стыке веков начинается его литературный выход из тени. Автор держал в руках единственную свою книгу — «Битые собаки», опубликованную издательством «Ээсти раамат» в 1989 году. На обложке псевдоним — Андрес Койт. Только в начале 2000-х его наконец понемногу начнут публиковать под собственным именем, и критики запоздало будут хвалебно отзываться о его произведениях.

В журнале с германской пропиской «Грани» (1990) Борис Крячко рассказывал, почему взял псевдоним: «Я имею обыкновение, прежде чем решить, что вещь закончена, проверять ее, читая в кругу близко знакомых. <…> Люди были разные, в том числе и посидевшие. Один, к примеру, оценивал вещь именно с этой стороны: „Слабовато, — говорил, — слабовато, всего года на три, четыре общего режима тянет“. Или наоборот: „Эта история хороша, лет семь строгого определенно дадут“. Там-то, в этом кругу, мне и сказали, чтобы я взял псевдоним».

В этих словах краски несколько сгущены. Борис Крячко определенно неудобный автор для традиционного понимания — как для читателя, так и для «надзирателя» (цензора, редактора): он пишет стилистически сложно, «поэтическим» языком, одновременно черпая вдохновение из классической и современной англоязычной литературы (Клячко превосходно владел многими языками, а английским — в совершенстве) и простой речи деревенских жителей. Подобно шаману, он слагает странную гипнотическую песнь, но не для того, чтобы «усыпить внимание» слушателя, а напротив, пробудить ото сна, в который долгие годы погружала его советская власть.

«Наше поколение очень сильно подзадержалось в развитии из-за победы социализма в СССР. Из-за него, с детства и дальше, уже выросши, уже будучи самостоятельными, семейными, мы еще продолжали походить не на мыслящих людей, а на псов, готовых сорваться с цепи и по первой указке сверху делать всё, что угодно. Под танк — так под танк, на врага — так на врага, охаять — так охаять. Наше дело было не рассуждать. У нас было много всяких заготовленных ответов, которыми нас набили по школьной программе, а дальше по институтской, а дальше по рабочей, так что мы знали — когда, что и как отвечать. Это освобождало от процесса размышления, поэтому мы развились позже, зато развитие пошло быстро. Очень быстро. Когда мы уже отряхнули весь этот прах с наших ног, когда линзы нашего зрения поправились, мы стали увязывать одно явление с другим, разбираться в системе и в подлинном значении слов и, конечно, пришло негативное отношение, причем в самой резкой форме», — отмечал писатель в том же интервью «Граням».

Эта длинная цитата важна для понимания творчества Бориса Крячко. Так или иначе он проносит эту идею, эту критику и эту досаду за «одурманивание» людей сквозь все свои произведения. В новое издание «Битых собак» вошли рассказы, повести и роман — во всех текстах представлены некие «властя» и простые люди. «Что работать ему не дадут, он понял сразу, но не стал возражать, будучи в курсе морали закрытого общества: благотворить, добродетельствовать, поддерживать материально или бескорыстно оказывать какую бы то ни было помощь посторонним лицам в частном порядке строго преследуется как нарушение монопольного права партии на милость и доб­роту», — говорится в романе «Сцены из античной жизни» о герое, который просто решил облагородить госпитальное кладбище.

Персонажи Крячко изначально выбирают путь «тихих» дел и сами предпочитают находиться в тени, как и их автор. «Властя» всюду тянут свои длинные руки, но люди, как кроты, забираются подальше, поглубже, ведут такой незаметный глазу быт, что не докопаешься. В произведениях Крячко много описаний, рассуждений, много жизни самого языка, но другая жизнь, человеческая, настолько незаметна в своей обыденности, что кажется совсем несущественной. «Личная жизнь, как и раньше, для меня первей общественной, а не наоборот, как нам мозги вправляли, и я знаю по опыту, что если частная жизнь отдельного человека благоустроена, то и всё прочее со временем благоустроится. Конечно, есть моменты, когда общественная жизнь значит больше личной, но это всего лишь моменты: мор, глад, вой­на, землетрясение и пр., а в основном нормальные люди живут частной жизнью и личными взаимоотношениями, как эстонцы живут».

Борис Крячко писал тексты урывками, между сменами в котельной, и долго вынашивал замыслы перед их воплощением, но не относился к писательству как какому-то несерьезному делу. Напротив, все его стремления были связаны с писательским трудом, с оттачиванием слова и мастерства. Поэтому, конечно, в его произведениях нет однозначных ответов, кто прав, а кто виноват, кто молодец, а кто враг. Выделяя кротких, мирных людей, он не показывает их как князей Мышкиных. И в повести «Битые собаки» главный герой, такой же ненужный и неинтересный для начальства, сам становится им и примеряет тяжелый костюм самодура, когда под его властью (именно властью!) оказывается свора непослушных охотничьих псов.

Анастасия Житинская