ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Салли Руни. Нормальные люди.

М.: Синдбад, 2020

В современном цивилизованном обществе невозможность любовных отношений из-за принадлежности к разным социальным слоям кажется почти атавизмом. Но двадцатидевятилетняя ирландка Салли Руни пишет роман, в котором герои никак не могут сойтись именно по этой причине, и он становится едва ли не самой обсуждаемой книгой весны 2020-го в России (а до того — в англоязычном литературном мире).

Статусы героев в романе распределены любопытно. Коннелл — красавчик, футболист, да еще и умный, так что, разумеется, в школе он один из самых популярных парней. Марианна тоже отлично учится, но она — типичный изгой. При этом мать Коннелла работает уборщицей в богатом доме родителей Марианны, однако первое условие в этом уравнении гораздо важнее. Ведь именно из-за своего положения в школе Коннелл скрывает связь с Марианной и теряет ее в первый раз — пригласив на выпускной бал другую. Разница в финансовом положении выходит на первый план позже: в престижном учебном заведении, куда поступили оба героя, Марианна оказывается своей среди золотой молодежи и быстро находит компанию, а Коннелл остается провинциальным умником.

Социальные роли сильно влияют на действия и выбор главных героев. Однако внешнего давления они практически не испытывают: в школе и так догадывались, что у них роман, родители в их отношения не вмешиваются, а в студенческие годы Марианна может не обращать внимания на мнение своей подруги Пегги, которой Коннелл не нравился. Но главная проблема в том, что и Коннелл и Марианна просто одержимы идеей быть нормальными: «Он всего лишь хотел быть нормальным человеком, скрывать те свойства своего существа, которые самому ему казались постыдными и смущающими». Из-за этого молодые люди не позволяют себе не только объявить другим о своих отношениях, но и друг с другом толком объясниться не могут. А самое страшное — себе тоже не признаю`тся в том, что очевидно и для матери Коннелла, и для читателя: они, как бы банально это ни звучало, созданы друг для друга. Социальная идентификация героев — какой-то перевертыш, в котором не разобрать, кто кому не пара. То же происходит и на эмоциональном уровне. С одной стороны, персонажи очень тонко чувствуют друг друга, улавливают малейшие изменения настроения, могут одними глазами объясниться в толпе. А с другой — неоднократно разрывают отношения просто из-за того, что неправильно истолковали слова или поведение друг друга. С одной стороны, если вдруг нахлынет эмоция, запросто говорят «Знаешь, я люблю тебя» или «Я не верю в Бога, но иногда мне кажется, что Он сотворил тебя специально для меня». С другой — ни с того ни с сего прерывают общение и всех вокруг об этом информируют. Недомолвки и недосказанность сочетаются с максимальной открытостью. Конечно, есть объективные причины этой неразберихи: Коннелл застенчив и слишком сильно зависит от чужого мнения, а у Марианны травмы на поч­ве жестокости и тотальной нелюбви в семье. Но, чтобы разобраться со всем этим, они и нужны друг другу.

Все это легко считывается благодаря тому, что Руни берется описывать мелочи и детали (одежда, прическа, песня), из которых складывается картинка. «Мокрая прядь выбилась из узла на затылке и плоской блестящей полосой прилипла к шее». Нам важно, что Коннелл это заметил, важна сама эта прядь — как признак того, то Марианна не напряжена, беспечна в этот момент. Возникает ощущение, будто лучшая подруга рассказывает о своем романе во всех подробностях: картинка словно стоит у нее перед глазами, и она обрисовывает каждую памятную деталь, чтобы как можно глубже погрузить слушателя в атмосферу повествования. Этот эффект усиливается за счет особого оформления прямой речи — без привычного диалогового тире или кавычек.

Автора уже окрестили и «Джейн Остин в эпоху „Инстаграма“», и «Сэлинджером для миллениалов». Но в романе нет ни «Инстаграма», ни «Тиндера», ни «Снэпчата»; Коннелл может посмотреть страничку бывшего своей девушки в «Фейсбуке», но не больше. Главные герои переписываются по электронной почте — то есть пишут друг другу традиционные письма, так что упоминание Джейн Остин — уместно! но вряд ли эпоха имеет значение. Вернее было бы назвать Руни «Сэлинджером из миллениалов». Все-таки довольно любопытно наблюдать, как ровесница читателей становится всемирно известным писателем.

Дарья Облинова